Здравствуй, незнакомец (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 20

Тем не менее, Гарретт Гибсон, хорошо осведомлённая об опасностях такого передвижения, оставалась невозмутимой. Она прочно сидела в углу скамьи и стоически наблюдала за проносящимся мимо пейзажем.

Итан украдкой поглядывал на неё, не в состоянии разгадать настроение спутницы. Она погрузилась в молчание после того, как он отказался ответить на вопрос о вечере приёма в Гилдхолле. Рэнсом подозревал, что она начала понимать, насколько сомнительным персонажем он являлся, и образумилась. Вот и хорошо. Начиная с этого момента, Гарретт захочет, чтобы Итан держался от неё подальше.

Эта ночь чётко дала понимание одной вещи: какую большую опасность представляла для него Гарретт. Он был сам не свой рядом с ней... или, возможно, проблема состояла в том, что он становился как раз самим собой. В любом случае, из-за неё он был не в состоянии работать тогда, когда ему особенно требовалось оставаться беспристрастным.

– Секрет выживания заключается в том, – однажды сказал ему коллега, тоже работающий на Дженкина, Уильям Гэмбл, – чтобы ни черта не дорожить жизнью.

Так и есть. Если тебе становится не всё равно, это меняет твои инстинкты, даже в мелочах, например, уклоняешься ты от удара влево или вправо. В его профессии желание человека сохранить свою жизнь обычно обрекало на смерть. До сих пор Итану не составляло труда относиться по-философски к своему будущему: когда твои дни сочтены, они сочтены.

Но в последнее время эта необходимая беспристрастность начала ему изменять. Он поймал себя на мысли, что хочет тех вещей, которых ему хотеть не следует. Сегодня он вёл себя, как влюблённый безумец, флиртуя и страстно желая Гарретт Гибсон. Примчался к ней, словно хорошо обученная овчарка, заслышав свисток. Разгуливал с ней на людях и наблюдал за фейерверком, блуждая руками по всему её телу. Он потерял чёртов рассудок, так сильно рисковать.

Но как мужчина может не растеряться рядом с такой женщиной? Гарретт словно околдовала его любовными чарами в день майского празднования. Она одновременно производила впечатление респектабельной и провокационной, искушённой и невинной девушки. Фраза “непроизвольная эрекция”, произнесённая этим чётким голосом леди, подняла ему настроение на весь год вперёд.

Он так сильно желал её, что это пугало до чёртиков. Итан буквально начинал дрожать, представляя эту женщину в его постели, распростёртую под ним. Она будет так стараться не потерять достоинство, даже когда он мало-помалу, дразня, станет избавлять Гарретт от него, целуя между пальчиками её ножки, нежные ложбинки под коленями...

"Довольно", – мрачно сказал он сам себе. Она ему не принадлежала. И никогда не будет.

Они приблизились к ряду одинаковых домиков в георгианском стиле. Улица была типичной для среднего класса: аккуратной, мощёной и с несколькими потрёпанными деревьями. Двуколка с грохотом и дребезжанием остановилась перед домом из красного кирпича с отдельным входом в подвал для слуг и курьеров. Один из верхних этажей был ярко освещён, через открытое окно доносились мужские голоса. Трёх... нет, четырёх человек.

Итан вышел из двуколки с докторским саквояжем и тростью в руках. Он потянулся к Гарретт. Хотя она не нуждалась в помощи, всё же взяла его за руку и вылезла из экипажа с ловкостью, которую даже корсет не мог ограничить.

– Подожди, – сказал Рэнсом кучеру, – пока я провожу леди до двери.

– За ожидание отдельная плата, – предупредил кучер, на что Итан ответил коротким кивком.

Гарретт посмотрела на него своими ясными серьёзными глазами, которые пленяли его в тысячу раз сильнее, чем любой манящий, соблазнительный взгляд или надутые губки. Из всех женщин, которых он встречал до этого, у Гарретт был самый прямой взгляд.

– Не зайдёте со мной в дом, мистер Рэнсом?

Встреча под влиянием судьбоносного порыва подошла к концу. Итан знал, что ему следует уйти. Нет, он должен бежать без оглядки. Вместо этого он замешкался.

– У вас гости, – неохотно ответил Итан, его взгляд метнулся на окна верхнего этажа.

– Это всего лишь партнёры отца по еженедельной игре в покер. Он и его друзья обычно остаются наверху до полуночи. Мой кабинет занимает большую часть первого этажа, там мы можем поговорить наедине.

Итан колебался. Вечер начался с того, что он намеревался проследить за этой женщиной, оставаясь на безопасном расстоянии, а теперь он раздумывал над тем, чтобы войти в дом, где находились её отец и его друзья. Как, чёрт возьми, до этого дошло?

– Acushla, – хрипло начал он, – я не могу...

– У меня есть операционная и небольшая лаборатория, – ненавязчиво продолжила Гарретт.

Упоминание о лаборатории разожгло его любопытство.

– Что вы там храните? – не сдержавшись, спросил он. – Крыс и кроликов? Пробирки с бактериями?

– К сожалению, нет. – Её губы дрогнули. – Я использую лабораторию для смешивания лекарств и стерилизации инструментов. И просмотра стёкол под микроскопом.

– У вас есть микроскоп?

– Самый передовой медицинский микроскоп, – сказала она, заметив его интерес. – С двумя окулярами, немецкими линзами и ахроматическим конденсором для коррекции искажений. – Она улыбнулась, увидев его выражение лица. – Я вам покажу. Вы когда-нибудь видели крыло бабочки, увеличенное в сто раз?

Кучер внимательно прислушивался к разговору.

– Парень, ты совсем рехнулся? – спросил он, сидя на козлах. – Не стой там, как набитый дурак, иди внутрь вместе с леди!

Бросив на него прищуренный взгляд, Итан протянул несколько монет и отослал двуколку прочь. Каким-то образом оказалось, что он следует за Гарретт к двери.

– Я не останусь надолго, – пробормотал он. – И, боже упаси, если вы попытаетесь меня кому-нибудь представить.

– Не беспокойтесь. Хотя мы не сможем избежать встречи с моей кухаркой.

Пока Гарретт выуживала ключ из кармана прогулочного жакета, Итан окинул оценивающим взглядом входную дверь. К одной из верхних панелей крепилась медная табличка с именем: "Доктор Г. Гибсон". Он посмотрел ниже и его практически поразил вид железного выпуклого замка, прикреплённого непосредственно к поверхности двери рядом с ручкой. Итан не видел такой древней конструкции с тех пор, как проходил обучение у тюремного слесаря.

– Подождите, – сказал он прежде, чем Гарретт отперла дверь. Нахмурившись, он протянул ей сумку и трость и опустился на корточки, чтобы получше рассмотреть механизм. Примитивный замок был смехотворно неподходящим для уличной двери и, вероятно, его установили, когда дом только построили. – Это старомодный сувальдный замок, – скептически проговорил он.

– Да, хороший и надёжный, – довольным тоном подтвердила Гарретт.

– Ничего хорошего в нём нет! Даже механизм блокировки отсутствует. С тем же успехом вы могли вообще обходиться без замка. – Потрясённый Итан продолжал изучать древнее устройство. – Почему ваш отец не позаботился о нём? Ему бы следовало.

– У нас не возникало никаких проблем.

– Исключительно благодаря божьей воле. – С каждой секундой Итан начинал волноваться всё сильнее, понимая, что каждую ночь она ложилась спать, не имея ничего, кроме примитивной побрякушки в виде замка, стоящей на пути между ней и всем преступным населением Лондона. Его сердце начало быстро и беспокойно колотиться. Он видел, что может произойти с женщинами в этом мире, которые не могли защититься от негодяев. И Гарретт была публичной фигурой, вызывающей одновременно и восхищение, и споры. Кто-то мог чертовски легко вломиться в дом и сделать с ней всё, что угодно. Он не мог вынести одной мысли об этом.

Гарретт стояла на месте со скептической улыбкой на лице, очевидно считая, что он реагирует слишком остро.

Мучимый тревогой Итан не мог подобрать слов, чтобы заставить её понять. Всё ещё сидя перед дверью, он указал на крошечную шляпку Гарретт, которая являла собой не более чем плоский бархатный блин, украшенный завитушкой ленты и пучком маленьких перьев.

– Дайте её мне.

Она приподняла брови.