А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович - Страница 19

Ещё раз, проверив уже просмотренные места, он с неприязнью взглянул на притягивающую к себе крышку подпола, и снова взяв паузу для успокоения дыхания, начал попытку открыть эту самую крышку. Крышка хоть и с трудом, но всё же поддалась. Затхлый запах ударил в нос. Отец Кирилл осветил проём вниз и начал осторожно спускаться, но одолев всего две ступеньки ненадежной лестницы, он остановился.

— «Кровать, конечно же, кровать. Она лежала на кровати» — промелькнула у него в голове в течение доли секунды.

Он тут же сделал движение в обратном направлении и сейчас был уверен, что шашка находится там. Одним махом скинув всё с кровати, он облегченно вздохнул. На него смотрела блестящая сталь шашки, положенная на тряпку, под которой был панцирь металлической сетки. Подушки и матрац с зеленоватыми полосками, вместе с ними, одеяло и покрывало валялись возле его ног, а он осторожно взял в руки шашку. Догадки отца Кирилла сразу дали о себе знать. Несмотря на плохое освещение, сталь сразу ослепила его хищным блеском. Отец Кирилл отстранил шашку от глаз, но холод смерти ощущался на лице. Шашка тянулась к нему, как будто была живой. Рука, державшая рукоятку начала разогреваться, через несколько секунд невыносимый жар покрыл всю ладонь, и отец Кирилл бросил дьявольский предмет на панцирную сетку кровати. Сердце стучало глухо. Давление давило на виски, но ладонь начала остывать.

— Вот она красавица — вслух произнёс отец Кирилл, снял с груди свой нательный крест и стал, перекрещивая шашку читать молитву.

Отсвет погас на какое-то время. Липкий пот намочил спину. Он подождал ещё минуту, после чего взял шашку в руки, снова. На этот раз она вела себя поспокойнее, только энергия, исходящая от неё чувствовалась сильно. Ладонь снова передала телу заметное тепло, а во рту появился сладкий привкус человеческой крови.

— Соскучилась, — от чего-то ласково произнёс отец Кирилл и достал из кармана серых поношенных брюк простую на вид тряпку.

— Вот и ты мне пригодилась — сказал он вслух, обращаясь на этот раз к тряпице серого, как и его брюки цвета.

Обернув шашку в тряпку, отец Кирилл вздрогнул его дыхание приостановилось. Слух в полной тишине не мог его обмануть, и он отчетливо слышал, как дважды скрипнула калитка, помогая ему в эту страшную, тёмную минуту. Отец Кирилл прижался к стене сбоку, от одного из окошек, выходящих во двор. Почти не дыша, он взглянул в окно, — и кровь тут же начала застывать в жилах. Неприятный холод внизу живота последовал в онемевшие ноги. Время тоже остановилось и только сейчас отец Кирилл понял, что керосинка так и горит, расположившись на столе, где ещё совсем недавно отец Кирилл разбирал папиросные окурки. Через несколько мгновений керосиновая лампа и появившийся во дворе Резников слились в одну материю, из которой отец Кирилл уже не мог выпутаться.

Резников был одет так же, как и осенью девятнадцатого года. Мало чем отличался от него и Выдыш, за исключением того, что на голове Резникова была фуражка, а Выдыш шел с непокрытой головой. Отец Кирилл отошел к ближнему от входной двери углу. Лампа продолжала гореть, но сейчас отец Кирилл был в тени, которая обеспечивалась старомодным платяным шкафом. Совсем рядом с ним послышались тяжелые шаги армейских сапог, затем приветливо, привычно щелкнул взведенный для выстрела револьвер. Отец Кирилл, не задумываясь, стянул тряпку с лезвия шашки, опустил последнюю к низу. Тряпку спешно вернул в карман брюк.

Вся рука от ладони до плеча стала напитываться молодой силой, исчезли в один момент тридцать с лишним лет. Резников с Выдышем остановились перед самым входом из коридорчика в большую комнату. Отец Кирилл практически перестал дышать, несколько капель выступили на лбу и он ещё с большей силой сжал рукоятку шашки.

— Не дурите святой отец. Мыс вами друзья или быть может, вы об этом забыли — раздался дружелюбный голос капитана Резникова.

Отец Кирилл не ответил Резникову.

— Положите шашку на стол и спокойно поговорим — раздался низкий голос поручика Выдыша.

Секунда сменилась ещё одной секундой и на исходе третьей, отец Кирилл понял самоё главное. Пока шашка у него в руках они ничего не смогут с ним сделать.

— Заходите внутрь, а там видно будет — хриплым сдавленным голосом ответил отец Кирилл.

— Отойдите от проёма отец Кирилл — уже куда менее ласковым голосом произнёс Резников.

— Хорошо — просто ответил отец Кирилл, отойдя к шкафу и прислонившись спиной к его дверцам.

В комнате появились его бывшие коллеги, освещенные горевшей керосиновой лампой.

— Я вижу вы святой отец совсем не рады нас видеть. Что с вами случилось? Мы же друзья, если хотите братья по оружию. Давайте прекратим это никому ненужное противостояние. Положите к порогу шашку, а мы с поручиком положим туда же своё оружие. После этого поговорим, нам есть о чём договориться и, что вспомнить — произнёс капитан Резников, усевшись на стул, напротив, стоявшего вплотную к шкафу отца Кирилла.

Выдыш стоял за спиной Резникова в правой руке он держал наган. Глаза обоих блестели нехорошим отсветом, но в остальном они были такими же, как в далеко ушедшие отсюда годы.

— Нет, капитан, я не настолько дурак, как вы сейчас думаете. Пусть теперь и мне послужит сам сатана — ответил отец Кирилл, чувствуя, как сильно онемели у него ноги.

Резников яростно вскочил со стула, ну тут же сел обратно.

— Вы думаете, что очень догадливы святой отец, но смотрите не переиграйте. Вы забываете, что мы с вами одного поля ягода. Что вы устраиваете сейчас? — на этот раз голос капитана Резникова звенел бешеной злобой. Глаза уже не блестели, а сверкали, как у хищного зверя.

— Ещё раз нет, капитан. Теперь мы с вами не друзья. Даже больше, чем не друзья. Вы, кажется, забыли, кто я и кем я был, когда мы с вами были друзьями — хрипота и сухость в горле искажали слова отца Кирилла, от этого они звучали подобно словам Резникова.

Проходили насквозь их, отражались от противоположной стены, затем возвращались к отцу Кириллу и он сам не узнавая свой голос, был неприятно поражен чужеродной интонацией, что сейчас принадлежала ему самому.

— Вы святой отец божьим именем отправили на тот свет, совсем немало народу. Тем более умели это делать с такой неистовой набожностью — со злобной иронией проговорил Резников.

— Я уже не знаю капитан, с чьим именем совершал — я это. Мне всё чаще кажется, что видимо я ошибся.

Отец Кирилл облегченно вздохнул, он сам того нехотя произнёс, в лицо тому, кто был неизвестно кем, — то, что давно терзало его грешную душу. Все оказалось не таким уж страшным перед лицом бездны, которая смотрела на него двумя парами глаз, пожирала его этими глазами и обдавала тяжелым горячим дыханием темной неизвестности.

— Странно святой отец и очень прискорбно слышать от вас такие слова. Что вам стоит встать с нами в один ряд. У нас будет ещё много дел, вы не представляете, какой калейдоскоп событий ожидает вас, как в нынешнее время, так и в любимое нами время борьбы за святые принципы. За нашу веру, за священных мучеников Алапаевска и Екатеринбурга. Что же вы святой отец, неужели вас окутал собою совдеповский демон. Подчинил себе вашу железную волю. Что случилось с вами, как это произошло. Ответьте мне святой отец. Мне хочется увидеть вас прежним сейчас и навсегда. Я хочу услышать ваше дыхание кипящее страстью, а не загнанное в самый дальний угол нашими врагами. Мы поможем вам — вы поможете нам. Будет всё, как прежде. Услышьте меня, положите шашку на пол и всё будет, как прежде. Я обниму вас святой отец, как долгожданного родного брата. Услышьте меня, посмотрите на меня. Я всё тот же и поручик заждался доброй встречи с вами.

Резников говорил долго. Его голос обволакивал сознание отца Кирилла. Рука начала ослабевать. Ему действительно захотелось положить шашку себе под ноги, и сделать шаг навстречу Резникову с Выдышем. Он пошатнулся вперед, но снова прижался спиной к шкафу. Керосиновая лампа догорала. Свет становился тусклым и отец Кирилл со всей силой сжал рукоятку шашки.