Комбатанты (СИ) - "Майский День" - Страница 28

Сварф послушался, но напоследок оделил пристальным взглядом. Угрозу я понял без перевода, съёжился, старательно загородившись крыльями. Не знаю, поверил он или нет. Блок на чтение мыслей снимают крайне редко, потому поставлен он прочно. Кроме того, я почему-то не сомневался, что обоим кураторам сама процедура не по плечу. Когда есть сила коварством пренебрегают, а зря.

Я поднялся и побито поковылял в свой дом. Оба противника ушли, я это чувствовал, но мне и реально досталось. Как не старался уклоняться от ударов, не всегда с этим везло, так что следовало немного умерить пыл, чтобы регенерация прошла быстро и успешно.

Вытянувшись на кровати, я уставился в потолок, с которого благопристойный напарник давно удалил неприличные картинки. Мысль об Ари вызвала улыбку на разбитые губы. Я вспомнил своё прежнее недовольство компанией и теперь как никогда оценил моего приятеля, временами забавного иногда занудного, но честного и доброго. Как глуп я был, рассуждая о невезении! Чего только не поймёшь о себе и других, когда есть возможность сравнивать.

Вздохнув и убедившись, что рёбра приняли правильно положение в грудной клетке, я подумал о том, что всегда прежде казалось иллюзорным — о мести. Горькая желчь копилась в горле. Я не считал причинённых мне обид, но твёрдо знал, что эти двое должны получить укорот. Не ради моей мимолётной радости, а для безопасности всех, с кем их однажды столкнёт судьба.

Да, я конечно настучу на них куда следует, этот метод тоже иногда действует и надо им пользоваться, но предварительно сам воспитаю как умею, или я не бог своих людей? Вот так!

Зная, что Мерцур беспокоится обо мне я старалась днём обязательно выйти на открытое место, чтобы он видел меня здоровой и бодрой, хотя боль продержалась ещё несколько дней.

Она навязчиво напоминала о том, что случилось, хотя я всеми силами пыталась забыть. Слишком тяжело дались те минуты. Таис обследовала меня, серьёзных повреждений не нашла, но всё же прописала постельный режим. По легенде, которую мы придумали, я преданно ухаживала за мужем, а на деле лежала на соседней кровати и смотрела в потолок.

Понимая, как важно скрыть нашу с Игорем драку, я ещё там быстро придумала способ превратить произошедшее в несчастный случай, для чего обрушила со стены массивную полку. Муж как раз лежал прямо под ней, так что и перетаскивать не пришлось.

Диверсия удалась с неожиданной лёгкость, лишь потом в полной мере накрыл страх пережитого, проснулась боль. Я осела на пол рядом с лежащим под руинами Игорем и заплакала, размазывая слёзы и сопли одной рукой и держась за побитый бок другой. Не сразу пришла в себя настолько, чтобы позвонить девчонкам. Они прибежали, прихватив с собой Михаила и ещё нескольких мужчин, так что устроенная мной картина произошедшего оказалась осмотрена несколькими людьми сразу. Это хорошо. К счастью мне не пришлось прикладывать усилий к тому, чтобы выглядеть удручённой, я себя такой и ощущала.

Игоря унесли в медблок, и присматривать за ним взялась Таис. У нас были и другие врачи, но в основном, мужчины, которые старались помогать на строительстве. Таис пока справлялась одна.

Я рассказала ей всё, когда мы остались наедине, и она пообещала, что несколько дней будет давать мужу снотворное, а там что-нибудь придумаем. Удар по голове стулом получился смачный, да ещё и полка добавила, так что, возможно, он и забудет то, что предшествовало этим событиям. Таис так же считала, что, если и вспомнит — промолчит. Опасно для авторитета руководителя рассказывать людям, что набросился на жену с кулаками, а ещё унизительнее признавать, что сам и оказался бит. Таис зафиксировала результаты осмотра моего пострадавшего бока, так что и доказательства у нас имелись, а мои действия подпадали под правило о самообороне.

Среди этой суеты я не то чтобы забыла о записи в моём коммуникаторе, но стала воспринимать узнанное спокойнее. Может быть, смирилась с трудными обстоятельствами или сочла, что осведомлённость уже даёт шанс на лучшее. Ночью мы собрались в старой каюте — мой экипаж и Михаил, больше я пока никому не доверяла, и прослушали запись вместе. Я не берусь судить, сразу поверили друзья в достоверность сведений или нет, они ведь не знали Мерцура так хорошо, как я, но встретиться с ним согласились.

Вернулись не то, чтобы окрылёнными, но заряженными на результат и жизнь потекла своим чередом. Днём работали, а вечером и часто по ночам собирались вместе, искали решение предложенной обстоятельствами задачи.

Оружие чужаков оказалось довольно похожим на существующие у людей модели, хотя отличалось конфигурациями и конечно же масштабом. Их пушки действительно могли без труда накрыть всю долину и при этом не слишком сильно истощили бы энергоресурсы корабля.

Иногда я приходила в отчаяние, не видя просвета в скопившейся вокруг тьме, но Дилси и Ланка, спасибо им, всегда держались бодро. Никто и не думал сдаваться.

— Мы не для того летели сюда сами и тащили эту малышню, чтобы добровольно надеть на себя ярмо, — сказала однажды Таис.

Она как раз приняла очередного здорового младенца и была настроена особенно воинственно. Да, всё верно, я с ней соглашалась, но стоило представить, как беспощадный огонь накрывает наши дома, как заживо горят дети и взрослые, и появлялась мысль, что рабство — это ещё не конец, а шанс собраться с силами.

Мы разговаривали в медблоке, глядя на спящих младенцев и я поделилась этим соображением, но Таис резко мотнула головой, так что упали на лицо отросшие волосы.

— Нет! — сказал она. — Это прежде раб отличался от свободного человека ошейником и мечтой о воле или хозяйской милости. Сейчас благости не предвидится. Нас низведут до положения домашних роботов и начнут оплодотворять искусственно если мы прекратим спариваться. Разве ты невнимательно слушала запись? Да чужие выражались не так прямо, но любой бы на их месте придержал информацию до завершения всего предприятия. Они сделают это, в их интонациях звучит такое равнодушие ко всем, что я верю в худшее. Ты хочешь быть хозяйской скотиной? Хочешь, чтобы твои дети…

— Замолчи! Ты права. Лучше погибнуть.

В записи, которую сделал Мерцур попался один момент, который оставался для нас неясным до тех пор, пока я не обнаружила, что в питьевую воду добавлено постороннее вещество. Никто не замечал странного вкуса, но я уловила его сразу, дивясь и новой своей силе, и живучести, и вот этой чувствительности к малейшим оттенкам вкуса и запаха. Таис сделала анализ, но точно определить состав добавки не смогла. Мы предположили, что это начальная стадия обработки, которой собирались подвергнуть будущих рабов наши предполагаемые хозяева.

Следовало предупредить людей, не позволить им пить отраву, но мы отчаянно боялись, что ситуация выйдет из-под контроля, кто-нибудь проговориться и чем закончится открытый конфликт? Михаил формировал понемногу костяк нашего сопротивления, а с водой удалось разобраться тихо. Мы сумели слить её из бака и заменить взятой из ближайшего ручья. Операция эта стоила больших усилий и нервов, но ещё несколько дней мы, скорее всего, выиграли.

В палате я проводила только день, спать рядом с мужем, пусть и дремлющим под воздействием лекарств, боялась, потому на ночь уходила в старую каюту, стараясь делать это незаметно, а если кому-то попадалась на глаза, сообщала, что хочу забрать оставшиеся вещи. Лишь здесь я чувствовала себя в относительной безопасности, тут и нашли меня Дилси с Ланкой, когда примчались уже под утро, возбуждённые и радостные.

— Это пока ещё неточно, только наши предположения, но это шанс!

Я никак не могла понять, почему так светятся одешевлением мои любимые девчонки, плохо соображала спросонья, но надежда, что выход всё же нашёлся быстро прояснила сознание. Каюту я каждый день проверяла на прослушивание, потому говорить здесь можно было открыто.

— Вы нашли возможность уничтожить орудия?

— Нет, наверное, их можно взорвать вместе с кораблём, но силёнок у нас на это не хватит, такое количество предохранительных систем запросто не обойдёшь. Не стоит забывать, что это чужой корабль, где мы и распоряжаться спокойно не можем!