Напряжение сходится - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 39

Рядом вздрогнула Ника.

— Я не про девушку. Я про него, — демонстративно выудил я из кармана перстень с гербом императорского рода и надел на указательный палец левой руки.

— Подделка, — фыркнул полковник, не отрывая взгляда от гербового узора.

— Рискнете проверить? — Снял я перстень и положил на центр стола.

Как оказалось, есть еще один метод без беспокойства цесаревича лично. Дарители таких перстней очень не хотели, чтобы подарок сняли с трупа или кто-либо посмел надеть краденное.

— Фарс, — рассмеялся глазами Борис Игнатьевич и подхватил перстень правой рукой. — Блеф и имитация. Сейчас я тебя засажу за попытку отравить офицера ИСБ. Подберу тюремную камеру с дружелюбными ребятами, — медленно нанизал он серебристый металл на безымянный палец левой руки, не отрывая от меня взгляда. — А потом еще впаяю срок за подделку имперской символики. Никто тебя не защитит.

— Рука, Борис Игнатьевич, — обратил я внимание увлекшегося полковника на некие изменения, которые он явно не ощущал.

Борис Игнатьевич мельком посмотрел на левую ладонь. И замер, в оторопи глядя, как прямо на глазах увядает от старости, покрывается морщинами и сереет кожа; проступают синие вены и желтеют ногти на руке… Полковник в дикой панике содрал с себя перстень, отбросив его резким жестом на середину стола.

Я же спокойно подхватил перстень и вернул на свой указательный палец.

— П-почему оно не проходит? — Встряхнув несколько раз рукой, загнанно спросил полковник, рассматривая дряхлую кожу древнего старика до запястья, после которого шла чистая и холеная рука госслужащего. — Вы отравили меня! Отравили!

— Поактивней размахивайте, — попросил я. — Пусть все видят. Мы оба знаем, что грозит за попытку надеть чужой перстень.

— Это вы! Вы втравили меня обманом!

— Спросим у моего свидетеля? — Поскучневшим голосом осмотрел я перстень на своей ладони.

— Как это убрать, как это вылечить, — чуть не плача, баюкал он левую руку на груди, ссутулившись и скрывая ее от чужого взгляда.

И оттого становился совершенно некоммуникативен, что в нашей ситуации вредно.

— Ника, вылечи его пожалуйста.

— Не хочу, — жестко ответила девушка, прикасаясь губами к своей чашке с чаем.

— Девушка, милая! — истово обратился к ней полковник. — Я же не желал вам зла! Я радел за ваше счастье, вы же знаете! Да, подстраховался, но вы сами видите, какая сейчас молодежь! Но вы не такая, вы хорошая, милая моя Ника!

— Осторожно, сейчас она вам туфли продаст, — буркнул я, пробуя свой чай.

— Да хоть две пары!

— Могу отрезать, — предложила Ника абсолютно равнодушным тоном. — На нашей кафедре обсуждают роботизированный протез. Интересуетесь?

— Хватит издеваться! Просто назовите цену!

— Позже, — пресек я жалобы. — Итак, к началу беседы. Вы должны мне жизнь. Пойдут две другие. Курс хороший, завтра будет дороже.

— Кого вам нужно устранить? — Процедил он.

— Никого, — пожал я плечами. — Нам стало известно из новостей, что некто Черниговский Антон и Черниговский-Зубов Павел совершили вооруженное нападение на банк «Шелихов и партнеры».

От такого известия полковник даже позабыл о постаревшей руке.

— Они свихнулись? — Приоткрыл он рот и удивился в той мере, что даже озвучил кое-что вслух. — Это же банк СВР.

Оп-па.

— Простите?

— Внешняя разведка и служба специальных операций.

— Частный банк? — Не поверив, переспросил я.

— А вы, молодой человек, на акции из госбанка собрались деньги брать? — Язвительно уточнил Борис Игнатьевич. — Или чековые книжки агентуре заведете? Эти идиоты залезли в карман самого императора. Моя помощь тут не нужна, они уже трупы.

— Интересно, — постучал я пальцами по столешнице. — Даже княжич Черниговский?

— Этого, еще может быть, отец отмажет, — подумав, согласился полковник. — Если ущерб небольшой.

Рядом закашлялась чаем Ника.

— Хорошо… Ваша служба будет готовить рекомендации по данному происшествию. — Утвердительно произнес я.

— Это мой участок ответственности, — не стал отнекиваться полковник.

— Вы порекомендуете, что для прессы и общества будет лучше обвинить во всем Зубова. Принц Черниговский оказался в этой ситуации случайно, будучи введенным в заблуждение. Семью главы МВД страны ничто не должно опорочить.

Потому что к этому выводу они придут в любом случае.

— Нашли новых покровителей? — Успокоившись, и убрав под стол руку с повреждённой ладонью, умно смотрел полковник.

— Настаивайте на том, чтобы Зубова младшего и Зубова старшего изгнали из клана.

— Это еще хуже, чем смерть. Их затравят в тот же день.

— Прошу отдельно отметить в ваших рекомендациях, что с изгнанием Зубовых, клан князей Черниговских лишится принадлежащего им права на беспошлинный провоз товаров по реке. Значит, достаточно внушительные средства не только будут изъяты из казны виновных, но и снова пойдут в бюджет страны. Это выгодно вашему господину.

— За что вы их так ненавидите? — С неким энтомологическим интересом, словно на редкий вид мерзавца, посмотрел на меня полковник. — Какая-то детская обида? Отбитая девушка? Оскорбление?

— Борис Игнатьевич, мне нужны эти две жизни. — Подытожил я обыденным голосом.

Не напоминая, что иначе целью торгов снова станет его собственная.

— Я подготовлю отчет, — согласился полковник, поразмыслив. — К моим рекомендациям прислушаются. Но если вы собрались лично мстить Зубовым, то у вас будет всего пару минут, пока их не уничтожит кто-нибудь еще. В свое время только покровительство князей Черниговских спасло их от расправы, а аристократы никогда не забывают обид.

— Вот и славно, — расплылся я улыбкой. — Отличный повод начать наши с вами отношения с чистого листа.

— Вы больной ублюдок, Максим, — покачал головой Борис Игнатьевич.

— О, мои интересы в этом деле весьма специфичны. — Спрятав перстень, достал я металлический артефакт в виде стержня, очень походивший на флешку. — Это вам. Пусть займет назначенное вами место.

Рядом возмущенно вскинулась Ника, опознав в нем тот, что она утеряла, а я ей подарил. А затем еще и демонстративно отвернулась.

— Если вы мне еще и руку вернете, я вас просто расцелую, — расплылся полковник улыбкой, ловко пряча артефакт в карман брюк — И не берите мои слова близко к сердцу. Это от восхищения, право слово.

— Всего наилучшего, — приподнялся я с места.

— А как же моя рука? — Всполошился он, неловко приподнимаясь вслед за нами — но так, чтобы кисть не заметили со стороны.

— Носите перчатку, — порекомендовал я, искоса посмотрев на хмурое и недовольное выражение лица Ники, после чего направился из заведения.

— Оно пройдет? — Спросили меня вслед.

— А вы считаете, император умеет прощать? — Обернулся я на мгновение.

— Ника, чудная девушка, — донеслось позади воркование. — Снизойдите до дурака.

— Мне нравится, что в вас теперь есть что-то столь же мертвое, как и ваша совесть. — Ответил звонкий девичий голос догоняющей меня Ники. — Ищите надежду в другом месте.

— Миллиона два потеряла, — буркнул я девушке, выходя из кафе и придерживая для нее дверь. — Так или иначе ведь вылечит. Нет в тебе хозяйственности, ох нет…

Та, впрочем, словно не обратила внимание на мою галантность — будто я пустое место.

— После трех миллиардов потерь? — Зло хлопнула она дверью автомобиля.

— Карманы бы хоть проверила, — проворчал я, заводя мотор и выруливая с парковки.

Ника замерла, затем медленно потянулась к потайному кармашку пиджака в брючном костюме. Ощупала шов, под которым был запрятан артефакт. Не успокоилась, стянула с себя пиджак, распорола нитку и изумленно посмотрела на то, что уже считала коварно похищенным и отданным врагу.

— А что тогда у Бориса Игнатьевича? — С удивлением пробормотала Ника.

— Статья у него. За хищение и подлог служебного имущества, — отозвался я. — Одно дело — забрать из хранилища и потерять, а другое — подменить на дубликат собственными руками.