Неучтенный фактор (СИ) - "MoonCherry" - Страница 68

— Как скажешь, Мари, как скажешь, — ухмыльнулся ее сообщник, возвращая свой взор на хитрый план «подставь недруга».

***

— Где вы были, Рон? — голос Поттера тут же сосредоточил внимание всех остальных на вошедших студентов. — На свидании? Неужели? А где?

— У Снейпа, — буркнул Рон, с силой плюхаясь на единственное свободное кресло.

— На свидании у Снейпа? — хихикнула его младшая сестренка, толкая в бок одну из своих подружек. — И как вам?

— Отвратительно, — Мари ни капельки не соврала, клятвенно пообещав себе ходить на отработки в гордом одиночестве. На нее зельевар не пытался произвести такого пугающего впечатления. Они почти мило болтали, и Мария варила зелья. С Роном ей досталась роль писчего. Серьезно, Уизли чистил котлы, а она писала, подумать только, строчки.

— За что вас? — участливо поинтересовалась Гермиона, спустившаяся из комнаты и услышавшая самый конец истории.

— Скажем так… он не оценил нашего ебического выступления против Уортингтона.

— Рональд Уизли, — нахмурилась Грейнджер скорее по привычке, чем действительно возмущаясь. — Я понимаю твое возмущение, но можно же ставить людей на место остроумным высказыванием, — продолжила отличница. — И даже не нужно использовать обсценную лексику.

— Как их придумывать, когда мне пришлось вычистить целых Десять котлов, Гермиона, Десять котлов. И в каждом, наверное, готовил какой-нибудь ядрёный раствор Невилл Лонгботтом.

— Тогда придумывай остроумные выражения заранее, — как альтернативу предложила его подруга.

— Как Снейп, что ли? — хмыкнул он.

— Думаешь, профессор придумывает свои… скажем так, шпильки перед уроками? — подключилась к занимательному диалогу Джинни, пока Мари откинулась на спинку кресла, усевшись на подлокотник.

— Да они в его учебном плане записаны, точно тебе говорю! — смешки разнеслись по всей гостиной.

***

Март выдался сухой и ветреный. Сов сносило порывами, они сбивались с курса, и почта приходила с опозданием. Во время обеда за стол Гриффиндора перед Гарри опустилась бурая сова. Чемпион быстро отцепил послание и уткнулся в письмо. Сова в страхе метнулась под потолок вся взъерошенная и растрепанная, опасаясь, что ее пошлют куда-нибудь еще. А после подозвал своих друзей. Мария с недоумением уставилась на протянутый пергамент и ей тоже. С чего бы это?

«В два часа дня в воскресенье будь у перелаза при повороте на Хогсмид (со стороны «Дервиш и Бэнгз»). Захвати с собой побольше съестного. Бродяга»

— Он что, в Хогсмид вернулся? — удивился Рон.

— Не может быть! — испугался Гарри за единственного родного для него человека. — Его поймают, и тогда…

— Да ладно тебе! До сих пор же не поймали, — отмахнулась Мари. — Да и дементоров в Хогсмиде больше нет. — Когда идем в гости?

Хоть они и вышли в Хогсмид в воскресенье вместе, вскоре подросткам пришлось разойтись. Уизи убежал с Финниганом в Зонко, а Грейнжи в сторону книжного. Девочка предрекала, что то, как назвал друзей Гарри домовой эльф Добби — первый и единственный освобожденный домовик еще несколько лет назад, приживется. Добби готовил корзину с едой для доброго человека-собаки хозяина Гарри Поттера сэра (его имя было самым легко произносимым). Мари же маленький помощник обозвал Чен-сана, применив, правда, японскую уважительную конструкцию. Но кого это волновало?

После того, как гриффиндорцы миновали магазин «Дэрвиш и Бэнгз», они направились к краю деревни. А у перелаза, куда завела петляющая тропинка, ребята встретили Сириуса Блэка. Слегка отощавшего Блэка. Как и подобает воспитанным волшебникам, они поздоровались, но вскоре засобирались по своим делам. Каждый понимал, что Сириусу и Гарри хочется побыть наедине.

В тот день Мария наткнулась на Луну, вновь возжелавшую поймать неведомую зверюшку, и разговорилась с ней. Вместе девочки зашли в аптеку, потом в кафе и, наконец, в замок. Ветер, гулявший пару дней назад, немного утих, но было все еще холодно. Поэтому Мария решила посвятить все свое свободное время чему-то более полезному, чем шатание по деревни.

А в понедельник каждый из студентов, выписывающий газету, получил статью для сплетен. Урок зельеварения начался с подколок Персефоны Паркинсон в сторону Гарри и… Гермионы. Их называли голубками.

Поскольку Дюпен Чен сидела на первой парте, она не смогла заглянуть через плечо к Поттеру или Грейнджер на чьих столах и находилась пресса. Зато это смог сделать самый злобный преподаватель.

Северус Снейп в своей обычной манере процитировал жалкую газетенку, в частности тот самый опус Риты Скиттер. Особенно выделив при этом «Разбитое сердце Гарри Поттера», «Гарри Поттер мальчик необыкновенный…», «Непостоянная мисс Грейнджер продолжает играть чувствами обоих мальчиков» и «…А доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст свое сердце более достойной», рассадил друзей в разные стороны. Теперь Гарри оказался рядом с ней на первой парте под бдительным присмотром профессора.

Все занятие Гарри был на подхвате, то бегая за желчью броненосца, то перетирая в пыль скарабеев, то нарезая корень имбиря. От злости у него, конечно, дрожали руки, но глаз он не поднимал и вроде как не думал саботировать изделие своей сокурсницы.

А уже через день около Гермионы Грейнджер село несколько сов, но ни одна с нужной ей газетой.

— Ты что, сразу на все газеты и журналы подписалась? — спросил Гарри и едва успел схватить бокал Гермионы: совы стали толкаться на столе, потому что каждая желала доставить свое письмо первой, и бокал чуть не сшибли.

— Да что же это… — Гермиона взяла письмо у серой совы, распечатала и стала читать. — Ну, это уж! — пролепетала она, краснея.

— Что там такое? — поинтересовался Рон, заглядывая через руку к подруге.

— Это… глупости какие-то… — Гермиона передала письмо по кругу. Оно было написано не от руки, а составлено из букв, вырезанных, должно быть, из «Пророка» и наклеенных на лист бумаги.

«Ты гадкая девчонка. Ты не для Гарри Поттера. Убирайся к своим магглам».

— Они все такие! — растерянно сказала Гермиона, распечатав все остальные письма. — «Гарри Поттер найдет кого-нибудь и получше…» «Сварить бы тебя в лягушачьей икре…» Ай!

Гермиона раскрыла последний конверт, и ей прямо на руки полился желто-зеленый кисель с запахом бензина, по коже тут же пошли желтые, как от ожога, пузыри.

— Неразбавленный гной бубонтюбера, — тут же опознала едкое вещество Мария. Гермиона попыталась стереть ядовитый сок с рук салфеткой и заплакала от боли, кожа покрылась язвами и распухла, словно Гермиона надела толстые бугристые перчатки. Этого было мало для предотвращения опасной ситуации.

— Беги в больничное крыло, — посоветовал Гарри. Совы, что принесли Гермионе письма, поднялись и улетели. — Мы скажем мадам Спраут, где ты.

На Уходе Хагрид демонстрировал нюхлеров: зверьки понравились абсолютно всем. Единственной, кого не было на занятии, была Грейнджер, так и не вернувшаяся с Больничного Крыла. А уже к обеду та появилась. Руки у нее были забинтованы, и выглядела она неважно.

К слову сказать, именно после той скверной истории за нее заступился ее молодой человек. Диггори серьезно поговорил с однокурсниками и ученики Хогвартса быстро забыли «о приворотном зелье Грейнджер». Иностранные студенты мало что понимали в английской прессе — им было все равно. А еще Седрик воспользовался помощью своего отца и нашел любительницу гноя бубонтюбера. Мистер Диггори-старший не одобрил бы такого, но сам Седрик не нашел ничего лучше, кроме как послать ответ в виде такого же подарка. Сама Мария, слушая немного возмущенный, немного горделивый и смущенный рассказ Гермионы, приписала бы что-то вроде: «Гори в аду, сука». Но с добропорядочного хаффлпаффца хватило и того, что он приказал не лезть в личную жизнь его самого и его девушки. Ведьмин досуг и пророк слегка присмирели. А сама Грейнджер заподозрила, что Скиттер каким-то образом проникает в замок, поскольку некоторые данные, которые стали известны этой писаки, были сказаны наедине.