Зауряд-врач (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 32

Угрызения совести меня не мучили. С чего? Бергхард завербовал донора, а не меня – это раз. Во-вторых, я убил врага России. Его все равно ждала виселица. Лучше, конечно, сдать жандармам, но сомневаюсь, чтобы я бы смог довести по адресу. Покойный был мужиком резким. Сиганул бы в переулок – и ищи его! Предположим, получилось бы, ну, и что дальше? Карл обо мне рассказал. Писать явку с повинной? Наказать, может, и не наказали бы, но клеймо шпиона повесили. Конец планам. А у меня они обширные. Собираюсь по мере возможности усовершенствовать врачебную практику в России. Если получится, спасу тысячи жизней. Причем, приличных людей, а не этой сволочи.

Улица встретила меня тишиной – выстрел внимания не привлек. Возможно, не слышали – стены у дома толстые. Вот и ладно. Быстрым шагом я дошел до перекрестка и свернул к набережной. Там порвал в мелкие клочки и спустил в реку расписку. Затем стащил и зашвырнул подальше в воду окровавленные перчатки. Запасные у меня есть. Вспомнив, похлопал себя по карману. Пачка Бергхарда оказалась на месте.«Все-таки ограбил!» – кольнула мысль. Я прогнал ее. Это не добыча, а трофей, взятый с риском для жизни. Ведь Карл мог меня застрелить. Повезло, что он не ждал подлости от легкомысленного юнца. И признание, которое он написал, успокоило. Карл не мог знать, что в этом теле – разум взрослого мужчины, да еще из другого мира. Заподозри он – и мне пришел бы конец, пистолет покойник выхватывал мастерски. Думаю, что и рукопашным боем владел, в отличие от меня.

Я передернул плечами. Не буду больше об этом думать. Вернусь в гостиницу и напьюсь. Закажу в номер бутылку коньяка. Заслужил…

Подполковник обвел взглядом стоявших перед ним офицеров.

– Напоминаю, господа: действовать быстро и решительно. Никто из подлежащих задержанию лиц, не должен уничтожить компрометирующие его бумаги, а также, не приведи Господь, покончить с собой. Подобное буду рассматривать, как серьезное упущение, которое повлечет суровые последствия. Обыск вести со всем тщанием – как на службе, так и по месту проживания задержанного. Нам нужны доказательства. С фигурантами, а также с их родственниками или сослуживцами вести себя решительно, но вежливо. Попытки вмешаться, пресекать. Вам ясно?

– Так точно, ваше высокоблагородие! – рявкнули подчиненные.

– Исполнять!

Офицеры сделали поворот кругом и один за другим вышли из кабинета.

– Задержитесь, Аркадий Матвеевич! – окликнул подполковник устремившегося следом штаб-ротмистра. – Ваша команда подождет. Не сбежит ваш интендант.

Офицер встал и повернулся к начальнику.

– Слушаю, ваше высокоблагородие!

– Без чинов! – сморщился подполковник. – У меня к вам приватный разговор. Присядьте!

Штаб-ротмистр подчинился. Подполковник заложил руки за спину и прошелся по кабинету.

– Вас ничего не удивило в истории с германским резидентом? – спросил, встав перед подчиненным.

– Удивило. Очень странное самоубийство.

– Вот! – поднял палец подполковник. – Резиденты – люди особые. Совестливых среди них нет, тем более, у германских офицеров. А он вдруг раздает деньги агентам, после чего пишет покаянную записку и пускает пулю себе в голову.

– Предполагаете?..

– Уверен. Бергхарда застрелили, выдав это за самоубийство.

– Кто?

– Один из тех, кого он завербовал.

– Почему не сообщник?

– Что ему делать в Минске? Бергхард справлялся один. Вон сколько народу завербовал! Это был агент, Аркадий Матвеевич, причем, из числа давних. Другого Бергхард не допустил бы к себе ночью. Покойный был осторожен – мы ничего не знали о нем. Мог шпионить долгое время, и не факт, что удалось бы разоблачить.

– Почему агент застрелил резидента?

– Догадайтесь? – улыбнулся подполковник.

– Бергхард ему угрожал. Обещал сообщить о нем контрразведке.

– Возможно, но, скорее всего, нет. Глупо. Разоблаченный агент сдаст резидента. Полагаю, дело обстояло иначе. Агент хотел выйти из игры и сказал это Бергхарду. Тому это не понравилось, и он стал угрожать. Тогда агент достал пистолет, заставил немца написать покаянную записку, после чего застрелил, обставив это как самоубийство.

– Если так, то он незаурядный человек.

– Именно, Аркадий Матвеевич, именно. Желал бы я познакомиться с ним. Жаль не получится.

– Почему?

– У нас нет зацепок. Никто не видел его приходящим или уходящим от резидента. Опрос обитателей соседних домов ничего дал. Прохожих на улице не случилось – время позднее. Кого прикажете искать? – подполковник развел руками. – И, главное, зачем?

– Не понял, Петр Семенович.

– А чего тут понимать? Кем бы ни был этот таинственный убийца, он сделал правильный выбор и отказался от сотрудничества с врагом. Заодно застрелил его.

– Лучше бы обратился к нам.

– Чтобы оказаться арестантом? Зачем это ему?

– Лицо, добровольно отказавшееся помогать противнику, освобождается от наказания.

– А репутация? Какое будущее ждет человека с клеймом шпиона, пусть даже бывшего? От него все отвернутся. Видимо, стрелку есть, что терять. Бергхарду не следовало упрямиться. В результате получил пулю.

– К счастью для нас.

– Не скажите Аркадий Матвеевич, не скажите, – подполковник вновь прошелся по кабинету. – Что скажут в Москве? На протяжении долгого времени в Минске действовали германская шпионская сеть, о существовании которой наше жандармское управление не подозревало. Вывод руководство сделает однозначный. Мы с вами поедем на Камчатку следить за благонадежностью эскимосов. Другим тоже не поздоровится. Вас это устраивает?

– Никак нет, Петр Семенович! Но что делать?

– Предположим, все обстояло иначе. От своих агентов мы узнали о германском резиденте. Дождались появления его в Минске, проследили перемещения, выявив связи, а в конце приняли решение задержать. К сожалению, резидент успел застрелиться. Однако бумаги остались. В результате мы раскрыли шпионскую сеть. За резидента нас отругают, конечно, хотя не больно – ситуация сложная. Трудно взять с поличным германского офицера. А вот за разоблаченную сеть обязательно наградят. Повышение в чине, ордена… Не откажетесь?

– Никак нет, Петр Семенович! Как можно?! Но что делать? Первыми покойника обнаружили полицейские. Они-то и вызвали нас. Вдруг проболтаются?

– С полицмейстером я договорюсь. Он человек умный, к тому же не без греха, – подполковник улыбнулся. – Слыхали историю с уничтожением разбойников на Еврейской улице?

– Читал в газете.

– Полиция выдала это за свою заслугу, затребовав награды и чины. Только это неправда. Не было там полицейских.

– Кто же застрелил разбойников?

– Офицер. Проходил мимо, когда тати остановили коляску и попытались ограбить пассажирку. Недолго думая, офицер достал пистолет и положил всех. После чего сел к жертве в коляску и отвез ее домой.

– Ловко! Кто ж этот молодец?

– Зауряд-врач Довнар-Подляский. Известная личность, между прочим. Говорят, талантливый хирург, Брусилова спас.

– Как вы узнали?

– От Полякова. Давид Соломонович пожаловался мне на засилье разбойников в Минске. Его дочь и была той нечаянной жертвой.

– Елизавета Давидовна?

– Она самая.

– Повезло этому хирургу! Желал бы я оказаться на его месте.

– У вас есть свое, Аркадий Матвеевич, и оно может статься куда выигрышней.

– Понял, Петр Семенович! Что требуется?

– Поговорите с другими офицерами. Обрисуйте им ситуацию и перспективы. Вас они послушают. Я, конечно, могу приказать, но лучше, если предложение поступит от вас. Вы с ними на дружеской ноге.

– Что могу обещать?

– Если задержание агентов пройдет гладко, и мы получим необходимые доказательства, то всех причастных к операции представлю к наградам. Кого к повышению в чине, кого – к ордену. Никого не забуду.

– Благодарю, Петр Семенович! – штаб-ротмистр вскочил и щелкнул каблуками. – Непременно поговорю! Полагаю, они согласятся.