Остаться человеком (СИ) - Нэльте Нидейла - Страница 32

— А ты? — рискую спросить.

— Разве можно любить рабыню? Но я, пожалуй, скучала по ней.

— А где она?

— Мама продала, когда мы выросли. Немолодую непросто было пристроить.

— А куда девают немолодых?

— Когда раб уже не способен исполнять свои функции, его сдают в специальную контору. Что там с ними происходит дальше — не знаю.

Усыпляют, видимо? Хочется верить, что гуманно, но как-то не получается. Чёртов Тарин.

— И не вздумай разрешить Селию отыграться на Тиаре, — возвращаюсь к предыдущему разговору, чтобы не акцентировать внимание на рабах. Нужно поискать информацию. Только что-то не хочется. — Будет настаивать — отправляй ко мне, — смеюсь, видя поднятую бровь Свеллы.

Что-то я ещё хотела спросить… А, про Ажалли!

— А твоя мама о нём ничего не говорила? — киваю на Тиара.

— Да нет, — чуть разводит руки, — попробовала его, сказала, хороший раб, и опытный, и послушный.

Мне, видимо, никогда не понять. Чтобы я и моя мама… стараюсь не скривиться, напоминаю себе, что тут это обычное дело.

— Маме тоже не давала бы, — говорю. — Твой — значит твой. Никому.

Свелла хмурится, пытается осознать. Оглядываюсь, закадычных дружков не видно. Самое время, чтобы сбежать, но какая-то мысль упорно не даёт покоя. Пытаюсь выхватить её из вереницы всего, что необходимо обдумать и учесть. Интуиция почему-то подсовывает образ Дамлия, и так и этак пытаюсь применить его к ситуации, пока вдруг не вспоминаю слова о том, что видел Лайлу рисующей в центральном парке. А мы не там, случайно? Не на поиски Лайлы ли молодчики отправились? С них станется отомстить, обменяв штраф на штраф.

— Может… пускай они с Антером поговорят? — предлагает тем временем Свелла.

О чём им говорить, интересно.

— Пускай, — пожимаю плечами. — Только уже после Чариного отлёта.

Достаю коммуникатор, надеюсь, Лайла свой взяла. Он в мой внесён, пытаюсь отследить. И точно, до неё не больше километра. Поднимаюсь.

— Ты куда? — удивляется Свелла.

— Сейчас приду, хочу кое-что проверить, — говорю. Тиар бросает такой взгляд… Не то благодарный, не то изучающий, не то обольщающий. Жаль, так и не разузнала о нём ничего, ну да успеется. Вот отправлю Антера…

Укол тревоги зарождается в сердце, пытаюсь уговорить себя — ведь ответил, что всё хорошо. Не помогает, волнение расходится словно круги по воде, в голову лезут дурацкие мысли, что голоса его я не слышала, а вдруг это вообще не он писал… и дальше всякие ужасы.

Оглядываюсь, Свелла уже далеко. Решительно набираю номер, пусть сам скажет, как у них там, чем места себе не находить. Антер почему-то отклоняет звонок, останавливаюсь, поворачиваюсь в сторону стоянки. Однако почти сразу появляется сообщение. "Олинка пришла".

Прерываю первое побуждение мчаться со всех ног домой. Пытаюсь рассуждать хладнокровно. Раз пришла — значит, её впустила Лерка, Антер сам не открывал бы. А Лерка уж как-нибудь справится. Знать бы, давно ли. Но даже если сразу же после того, как Антер мне ответил, то прошло немногим больше получаса.

Чёрт, для Олинки это как раз предел вменяемости. Но ведь Антер и сам может за себя постоять, и у него есть главный аргумент — хозяйка не разрешает. А кто вступится за Лайлу?

Жаль, я не в микробинокле, пытаюсь настроить очки на приближение. За деревьями видно плохо, но всё же через некоторое время знакомые фигуры мелькают в поле зрения. Ускоряю шаг, даже пробегаю немного, выравниваю дыхание. Набираю Лайлу.

Отвечает не сразу — видимо, получает ценные указания, что говорить.

— Да, госпожа, — слышу наконец. Вокруг неё пусто, успели спрятаться. Со своей стороны визуальный режим не включаю.

— Привет, — говорю. — Чем занимаешься?

— Рисую, госпожа, — сообщает.

— Молодец, — хвалю. — Дома?

— В парке, госпожа. Господин разрешил.

— Никто не обижает?

— Нет, что вы, госпожа.

Пока приближаюсь, поддерживаю такого рода разговор, выслушиваю уверения в том, что у неё всё просто чудесно. Хочется стукнуть. Хотя и страх жаловаться на других господ понятен.

Прощаюсь метров за сто, вижу, как тут же материализуются дружки. Похоже, забирают камеру, останавливают запись. Ну да, камера хороша, если о ней не знать или если досконально проверять время. А Клим, наверное, всем разболтал, небось ещё и похвастался, что сам купил. Запаролил бы хотя бы! Ох, кто-то у меня получит.

Успокаиваюсь, пока возможно — держусь за деревьями. Впрочем, господа аристократы не ожидают моего появления, очень увлечены процессом раздевания рабыни.

— Интересно, у тебя хоть что-то из одежды осталось? — спрашиваю, разглядывая очередную изодранную футболку. Все трое как по команде оборачиваются.

— Госпожа… — бормочет Лайла, планшет с рисунком валяется заляпанным, вода перевёрнута, в красках комья земли.

— Обманываешь? — интересуюсь холодно.

— Они… только что… — начинает.

— Отобрали коммуникатор? — поднимаю бровь.

— Н… нет…

— Тогда почему не позвонила?

— Но… вы…

— Я приказывала звонить, если к тебе кто-то без моего разрешения пристаёт.

— Госпожа!.. — Лайла предпочитает перетечь в позу покорности и помалкивать.

— Где твой пульт?

— С собой, госпожа, — показывает на небольшой рюкзак. Бросаю взгляд на Варна, без слов всё понимает — спешит подать как положено с колен. С тобой тоже нужно будет разобраться.

Достаю пульт, защёлкиваю на поясе — хорошо хоть аристократы до него не добрались. Или вовремя кинули обратно.

— Снимай футболку, — говорю Варну. Всё равно кого ни раздень, голым в итоге окажется раб. Снимает, отдаёт. Бросаю Лайле:

— Вставай, одевайся. Покажи камеру.

Безропотно исполняет распоряжения, натягивает широкую футболку, подвязывает впереди. Просматриваю записи:

— Ты что, ничего не снимала? — спрашиваю.

— Господин каждый вечер проглядывает и удаляет, — объясняет. Между прочим, как только что "господа" подходили, тоже успели удалить. Похоже, ни свидетелей, ни свидетельств у меня нет.

— А вы, значит, прислушиваетесь к моим пожеланиям, — смотрю на Халира.

— Штраф выплатим, — бухтит Селий. Вдруг осознаю всю тщетность попыток расправиться с ними. Хотя, Амира, помнится, испугалась. Но мы были в общественном месте при куче свидетелей, а тут никого.

Как назло в голову ничего умного не приходит, хочется взвыть от бессилия, а тревога за Антера заставляет терять самообладание. Месть, говорят, лучше подавать холодной. Но всё внутри буквально выкручивает от желания устроить её здесь и сейчас!

Нужно будет кнут с собой носить. Не для рабов, а для аристократов.

— Халир, уже не боишься изгнания? У тебя появилась могущественная покровительница? — слежу за реакцией. Кажется, слегка стопорится, бросает взгляд на Варна.

— Из-за Лайлы? — недоумевает. — Изгнание?

— Из-за какой Лайлы? — хмыкаю. — Вы здесь ко мне приставали, даже запись от страха вытерли.

— У тебя нет доказательств… — блеет Селий. Раздумываю, простят ли меня Ажалли со Свеллой, если выстрелю из парализатора и поснимаю с дружков брюки. Был бы знатный скандал.

Впрочем, парализатор всё-таки достаю. Медленно, чтобы не насторожить. И так же медленно стреляю, пока на лицах обоих происходит повышение градуса недоумения. Варн порывается подняться, но останавливает сам себя. Хотя не покидает ощущение, что мог бы попробовать прыгнуть. Предусмотрительно держусь подальше, не допрыгнул бы.

Хочется угостить зарядом и его. Но ведь раб же, какой бы ни был паршивец — всё равно чьи-то приказы исполняет. Вот на кого тоже не мешало бы сыворотку правды потратить. Только что-то очень много кандидатов. Нужно будет с Райтером посоветоваться.

— Сиди на месте, — предупреждаю, — если не хочешь получить заряд.

Бросает взгляд на сердито вращающего глазами Халира, но кивает. Сидит.

— Ну что, мальчики, — достаю из сумочки маникюрные ножницы, выбираю усиленный режим из стандартных — для разрезания плотной ткани. Есть у меня такой, который за пару секунд справился бы, но светить его не рискую. — Что же сделать, чтобы до вас дошло: я не разрешаю трогать своих рабов и нервно реагирую на насилие.