Вторжение. Смерть ночи - Марсден Джон - Страница 23

Мне вновь удалось заснуть, и проснулась я, когда уже наступал день. Было жутко холодно, однако я всё же выбралась из мешка и быстро оделась, надеясь успеть унести с собой в одежду как можно больше тепла. Одеваясь, я посматривала на девушку в другом спальнике. В неярком утреннем свете трудно было рассмотреть как следует её лицо. Она была рыжей, и это сразу напомнило мне Корри, но больше ничего общего с Корри в ней не было. Девушке на вид было около двадцати пяти, её тонкие губы оставались плотно сжатыми даже во сне. На ресницах виднелась тушь — ну или остатки туши, — хотя, конечно, у неё могли быть просто синяки под глазами от усталости, а не размазанная косметика, но это вряд ли. Мысль о макияже продолжала не на шутку меня удивлять. Сначала миссис Хофф, теперь эта девушка. Я очень-очень давно в последний раз видела кого-то накрашенного или хотя бы того, кто вообще об этом задумывался. А тут просто салон красоты какой-то.

Я оставила спящую товарку и, выбравшись наружу, села на какое-то холодное сырое бревно, чтобы надеть ботинки. С ними всегда было нелегко справиться, но зато потом в них было очень удобно.

А уж этим утром борьба того стоила. Обувшись, я прошлась по лагерю, мимо забора из кустов, вдоль рядов палаток. Вдали за деревьями я видела палатку майора Харви, открытую настежь, а потом рассмотрела и его самого — он сидел за столом в полном обмундировании и что-то писал. Меня он не заметил. Я прошла между деревьями дальше, туда, где было посветлее. Мне было любопытно узнать, что лежит за теми кустами, может быть, глянуть на долину Холлоуэй. Пройдя ещё метров сто, я поняла, что, хотя яркий свет и создавал впечатление, будто я в любой момент могу выйти на открытое место, оно было обманчивым. Деревья стояли впереди всё так же густо. А буш казался похожим на океан, одинаковый во все стороны. Может быть, обладай я более тонким обонянием, заметила бы какие-то различия. Густой запах почвы, насыщенной влагой и зелёной жизнью, чуть затхлый запах тумана, лёгкая острота аромата листьев эвкалипта... Я знала, что эвкалипты везде пахнут по-разному, но, похоже, у меня никогда не хватало терпения изучить этот вопрос как следует. Но тут мне вдруг стало любопытно, я присела на корточки и принюхалась к куче влажной листвы. Я чувствовала себя кем-то вроде вомбата и даже подумала, не могу ли в него превратиться. Сползла вниз по пологому склону несколько метров, пытаясь подражать ритмичным движениям этого зверя. А потом сунула нос в другую кучу коричневых и чёрных влажных листьев.

Позади раздался негромкий кашель, безусловно человеческий.

Это был Ли.

Ну да, я почувствовала себя по-настоящему глупо, но я уверена: люди нередко делают что-нибудь в этом роде, когда остаются одни. Ну может быть, они не прикидываются вомбатами. И не обнюхивают палую листву. Ладно, наверное, они вообще ничего такого не делают.

Мы сели на какое-то бревно, и Ли обнял меня крепкой рукой.

— И что ты здесь искала? — спросил он, стараясь не рассмеяться.

— Ох, да просто так. Корни, ростки, листья... А ты искал меня?

— Нет, это оказалось приятной неожиданностью. Я хотел уйти куда-нибудь на несколько минут, подумать. Рано утром хорошо думается, так ведь?

— Да, если сумеешь подняться с постели.

Мы наблюдали за тем, как свет становится всё ярче и ярче, а воздух суше.

— И как тебе вся эта компания? — спросила я.

— Ха! Знаешь, некоторые из них по-настоящему странные. Они мне вчера вечером два часа жужжали в уши, рассказывая, какие они крутые. Но похоже, их самый большой подвиг состоял в том, что они подожгли какой-то грузовик, когда тот сломался и остановился. Они видели, как солдаты вышли из него и пересели в пикап, так что уровень опасности был равен примерно двум по шкале от нуля до сотни.

— А ты им рассказал о том, что сделали мы?

— He-а, им хотелось только о себе говорить, так что я просто сидел и слушал. Гомер оказался умнее — он отправился спать. Не знаю, почему я не поступил так же. Наверное, у меня просто энергии не хватило.

— А женщины здесь красятся.

— Да, я заметил.

— Наверное, жизнь по эту сторону гор сильно отличается от жизни в Виррави, там всё так жёстко контролируется... Здесь, как сказал майор Харви, не слишком важный для солдат район, в военном смысле. Так что «Герои Харви», пожалуй, не такие уж и герои.

— «Герои Харви»! Бессмысленное название.

— Согласна.

— А нам тогда как себя называть? «Герои Гомера»?

Час спустя мы не торопясь вернулись в лагерь, и вдруг оказалось, что у нас неприятности. Нас встретила моя соседка по палатке, которая сразу, как только мы вышли из-за деревьев, направилась нам навстречу. На Ли она вообще не смотрела, только на меня.

— Где ты была? — резко спросила она. — И что ты там с ним делала?

— С ним? Ты говоришь о Ли?

— Послушай, тебе лучше сразу усвоить кое-какие правила. Ты не можешь выходить за границу лагеря без разрешения. Ты не можешь заходить в мужскую часть лагеря. С мужчинами можно встречаться только у общего костра и в том месте, которое предназначено для приготовления пищи и для того, чтобы поесть. Здесь у нас много работы, и ты должна помогать.

— Извини, — напряжённо ответила я. — Мне никто об этом не сказал.

Осознавая, что держусь слишком пассивно, я всё же не имела сил противоречить ей. Воинственный дух покинул меня. Он сбежал в тот самый момент, когда мы оказались в окружении взрослых. Я как будто снова стала восьмилетним ребёнком. И удивляться тут нечему. Нам ведь какое-то время пришлось жить самостоятельно, а мы не были к этому готовы. И вот наконец я смогла выключить мотор. Мне теперь хотелось забиться в какую-нибудь норку и сидеть там. Поэтому я ничего не имела против того, чтобы пойти на компромисс ради того, чтобы остаться с этими людьми, и, уж конечно, не хотела восстанавливать их против себя. Я подмигнула Ли и пошла за девушкой к кухонной площадке, где та сунула мне в руки чайное полотенце.

Похоже, я пропустила завтрак, и вид остатков пищи, плававших в грязной серой воде, вызвал у меня тошноту. Но я безропотно принялась вытирать вымытую посуду, а потом развесила полотенца на верёвке за палаткой. После этого отправилась искать остальных.

Два дня спустя мы присутствовали на назначенном майором Харви собрании. Я сидела позади, от Фай меня отделяли моя соседка по палатке, Шарин, и соседка Фай — Давина. Робин сидела через два ряда от меня, а мальчики оказались в первых рядах. Вообще, всё мужское население лагеря сидело впереди, а женское — сзади. Майор Харви стоял на пеньке, справа от него был капитан Киллен, а слева — миссис Хофф.

За прошедшие два дня я только раз поговорила с остальными членами нашей группы, и разговор был коротким и неестественным. Нас вынуждали чувствовать себя так, словно мы делаем нечто нехорошее, просто разговаривая друг с другом. Шарин целыми днями болталась где-то рядом со мной. Я ощущала себя кем-то вроде парашютиста, а она была моим парашютом. С одной стороны, я её ненавидела, но с другой — вроде уже и привыкла к ней, начала зависеть от неё в мелочах.

«Шарин, как думаешь, может, мне лучше спать головой в ту сторону? Шарин, а эти джинсы не пора стирать? Шарин, мне положить картошку в синюю тарелку?»

Она была крупной девушкой, эта Шарин, и всегда ходила в чёрных джинсах, слишком тесных для неё. Как и многие женщины здесь, она сильно красилась. Пыталась она накрасить и меня, но я не могла представить себя с косметикой на лице. Это было бы слишком неестественно, неправильно в наших условиях.

Единственным решением, которое мы приняли на второй вечер нашего пребывания в лагере после коротких переговоров, было то, что двое из нас на следующее утро должны отправиться за Крисом. А час спустя после принятия этого решения я случайно заметила, как майор Харви пробирается между деревьями к своей палатке. Я подумала, что неплохо бы сообщить ему о нашем замысле, и потому перехватила его.