Вторжение. Смерть ночи - Марсден Джон - Страница 22

— Мы рады, что нашли вас. Мы просто решили пойти в долину Холлоуэй, чтобы осмотреться. И не думали, что найдём кого-то. Вы тут похожи на маленькую армию.

Снова наступило молчание. Я не могла понять, почему майор ничего не хочет сказать, но мозги у меня так отяжелели, мысли ворочались так медленно, что совсем не хотелось думать. Может, я что-то пропустила? В конце концов, мы снова вернулись к взрослым и ожидали каких-то похвал, какого-то признания. Нет, нам не нужны были медали, но мы вроде как прошли через множество трудностей и немало сделали. Поэтому я ожидала, что майор обрадуется, услышав о наших подвигах. Может, ему кажется, что мы недостаточно потрудились?

Но по-настоящему майор изумил меня, заговорив.

— А кто вам разрешал взрывать мост и нападать на колонну? — сказал майор.

Гомер уставился на него, разинув рот. И он таращился на майора так долго, что продолжить беседу пришлось мне.

— О чём вы говорите, какое разрешение? — спросила я. — Нам некого было спрашивать. Мы вообще практически не видели взрослых с самого начала. Мы просто делали, что могли и считали наилучшим.

— Тот мост. Откуда вы так много знаете о взрывах?

— А мы и не знаем, — ответил наконец Гомер. — Мы вообще ничего о них не знаем. Мы использовали просто бензин.

Майор Харви чуть заметно, напряжённо улыбнулся.

— Хорошо... — проговорил он. — Уверен, вам кажется, что вы постарались на славу. Время сейчас трудное, для всех трудное. Но с этого момента вы можете передать дело нам. Не сомневаюсь, для вас это облегчение. Хотя здесь у нас нет ни одного профессионального солдата, у меня есть армейский опыт. Это военный лагерь, поэтому всё здесь идёт по военным правилам. Так что теперь вы поступаете под моё командование. И никаких больше независимых акций. Понятно? Всем понятно?

Мы кивнули, не сказав ни слова. Майор как будто немножко расслабился, поняв, что мы не собираемся с ним спорить. Все страшно устали, не только я. Так что мы просто сидели и слушали, пока майор объяснял нам, как организованы «Герои Харви».

— Враг сейчас контролирует и эту долину, — сказал он. — Но здесь солдат намного меньше, чем в районе Виррави. Этот город представляет для них жизненный интерес, потому что, пока они удерживают Виррави, они хозяева на дороге к заливу Кобблер. А мы уверены, что залив Кобблер — один из главных пунктов их высадки. Наша задача — доставлять врагу как можно больше беспокойства, вселяя в него неуверенность и мешая ему всеми возможными способами. Конечно, враг несравнимо превосходит нас и в человеческой силе, и в вооружении. Но мы всё равно кое-чего добиваемся, пусть и на свой лад. Мы уничтожили некоторое количество вражеских машин, две электростанции, устраиваем аварии. — Он снова чуть заметно улыбнулся. — Думаю, для противника эти помехи более чем ощутимы.

Мы тоже улыбнулись и пробормотали что-то вежливое, а майор продолжил:

— Чуть позже я познакомлю вас со своим главным помощником, капитаном Килленом.

Я хихикнула, услышав это имя, уж очень было похоже на «киллера». Но майор лишь бросил на меня беглый взгляд.

— Извините, — пробормотала я.

Майор продолжил говорить, не глядя на меня, и я сразу сообразила, что не на шутку его обидела.

— Мы — активная военная единица, — сказал он. — И вы только что увидели отличный пример того, почему в нашем отряде нет большого количества представительниц слабого пола. Склонность к проявлению легкомыслия в самые неподходящие моменты — это не то, что мы готовы поощрять.

Мою весёлость как рукой сняло, её сменил взрыв холодного бешеного гнева пополам с недоверием. Лишь рука Гомера, мгновенно сжавшая моё колено, помешала мне высказаться. Слабый пол? Легкомыслие в неподходящие моменты? Чёрт, да я просто рассмеялась!

Я не слышала остальной речи майора, вся внутренне кипела, пока не явился заместитель, капитан Киллен. Только тут я с изумлением сообразила, что майор даже не спросил, как нас зовут.

Но капитан выглядел вполне безобидно. Это был высокий худой мужчина с мягким голосом. Его крупный кадык подпрыгивал, когда капитан говорил. А ещё он постоянно моргал и был не слишком разговорчив. С минуту капитан постоял с нами перед палаткой майора Харви, объясняя устройство лагеря, потом сказал, что покажет нам спальные места. Он повёл нас в западную часть лагеря, потом остановился ещё перед одной большой палаткой.

— Двое парней — сюда, — сказал капитан, показывая на вход.

Гомер и Ли замялись и оглянулись на нас. Гомер вскинул брови, округлил глаза и исчез в палатке. Ли со своим обычным невозмутимым видом последовал за ним. А капитан Киллен уже шагал дальше, и нам пришлось догонять его. Мы шли вдоль ряда палаток, перешагивая через удерживавшие их верёвки. За палатками стояла зелёная изгородь, то есть кое-как подстриженный кустарник высотой около метра, а за этой изгородью — тоже палатки, зелёные.

Капитан наконец остановился и позвал:

— Миссис Хофф!

Из ближайшей палатки появилась крупная женщина лет пятидесяти, сильно накрашенная. На ней были чёрный свитер и синие джинсы. Она окинула нас взглядом, как у продавщицы в магазине, когда вы пытаетесь поменять не понравившуюся вам одежду.

— Что, я должна найти место для этих девочек? — спросила она. — Ладно, идёмте со мной. Спасибо, Брайан, — сказала она капитану Киллену, тот кивнул и развернулся на пятках.

Мы с Фай нервно отправились за миссис Хофф. Меня и Фай она развела по двум соседним палаткам, где уже имелись спальники. Робин оказалась метрах в восьмидесяти дальше.

— У нас вообще нет девочек вашего возраста, — сказала миссис Хофф, показывая на остальные палатки. — И нам не нужны тут всякие глупости. Я сама вырастила трёх дочерей, так что я знаю, как это бывает. С вами будут обращаться так же, как со всеми остальными. И не ожидайте понапрасну чего-то другого.

Слишком много суровых взрослых, чтобы хоть что-то отвечать. Я забралась в палатку, толкая перед собой рюкзак. Хотелось только одного — спать. Я отодвинула в сторону спальный мешок, лежавший в палатке, достала из рюкзака свой собственный. Соорудив импровизированную подушку из футболки, куда я засунула ещё пару вещей, я медленно улеглась, как какая-нибудь утомлённая престарелая леди с артритом. Несколько минут я даже думать ни о чём не могла. Просто наблюдала за бледным зелёным светом, сочившимся сквозь ткань палатки. День подходил к концу, и свет быстро менялся, угасая, оттенок зелени становился более густым. Потом по полотну палатки проползла какая-то тень, большая и искривлённая, как будто снаружи кто-то прошёл мимо. Я отпрянула назад, вспомнив тень, преследовавшую меня с тех пор, как я застрелила солдата. Когда мой ум начал понемногу успокаиваться, я спросила себя, о чём думаю, что чувствую. И постепенно осознала, что испытываю облегчение. Мне плевать было, насколько глупы, неразумны и ограниченны люди в лагере. Они были старше, а потому могли принимать нужные решения. И пусть себе принимают. Я больше не должна стоять перед ужасным выбором. Просто буду делать, что велят: буду хорошей девочкой, заткнусь и стану тише воды ниже травы.

К этому времени мои глаза уже закрылись, и я с радостью погрузилась в дремоту.

Разбудил меня громкий звук — кто-то обо что-то споткнулся в палатке рядом со мной. Я открыла глаза, хотя мне этого и не хотелось. Было слишком темно, чтобы рассмотреть что-либо, кроме смутного движения; человек пробирался между барахлом, разбросанным по палатке: это были ботинки, туалетные принадлежности, мой рюкзак.

— Ох, извини, — пробормотала я, сонно протягивая руку, чтобы убрать свои джинсы.

Девушка даже не оглянулась, просто сказала:

— Тебе придётся быть поаккуратнее, если хочешь остаться в этой палатке.

— Извини, — повторила я.

Судя по голосу, девушка была старше меня и, похоже, рассердилась, что в палатке вдруг появился кто-то ещё.

Я лежала, наблюдая за ней, мои глаза постепенно привыкали к темноте. Девушка всё укладывала очень аккуратно. Она сняла джинсы, сложила их в квадрат и разместила в ногах своего спальника. Чёрт, подумала я, нужно малость подтянуться. За все эти недели без мамы я стала уж слишком небрежна.