Мирное время (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна - Страница 6

Эта мысль уже приходила ей в голову, и Йеннер даже пыталась определить с помощью симбионта, но так и не смогла. Симбионт, к сожалению, не умел читать мыслей, только передавал отголоски эмоций. Никаких особых эмоций резак у Вернера не вызывал.

— Расслабьтесь, я действительно его потерял. Вы точно не хотите переодеться? Есть запасной ремонтный комбинезон. Он чистый, если что.

— Мне комфортно в моей одежде, — ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до верхней полки.

— Уверены? Ваш торт там не цепляется за…

Возбуждение в его чувствах — внезапное и неожиданно сильное — накатило волной, прошлось по телу совершенно внезапно, заставляя симбионт беспокойно дергать плетьми.

Йеннер посмотрела вниз на свой корсет, прикрылась рукой и поклялась себе больше никогда не есть сладкое перед сном:

— Давайте сюда ваш комбинезон.

Чтобы влезть в униформу ремонтника, ей пришлось обвить себя плетьми за талию — ощущение было неприятным. Она всегда предпочитала носить плети распущенными, чтобы в любой момент их можно было использовать. В отличие от бытовых симбионтов, у боевой модели было больше отростков, шестнадцать вместо двенадцати — шесть вырастали из головы, восемь располагалось на пояснице, и еще было два плечевых.

Головные и плечевые плети симбионта Йеннер, модифицированные как колюще-режущее оружие, заканчивались конусообразными наконечниками металлических имплантатов: лазерного резака и обычных лезвий. Нижние плети были толще головных — примерно в два пальца толщиной — и их Йеннер, к счастью, не стала модифицировать. Иначе ходить в комбинезоне стало бы по-настоящему неприятно. Так это оказалось просто неудобно.

Плечевые отростки тоже пришлось обернуть вокруг себя, ткань комбинезона прижимала их к телу, неприятно терлась.

На самом деле плети были армированными, покрытыми черным био-пластиком, не уступали по прочности железным тросам, но чувствительность у них была как у кожи на ладонях. Грубая ткань комбинезона симбионту совершенно не нравилась.

Впрочем, искать так действительно оказалось удобнее. Платье Йеннер оставила в углу — из-за конструкции юбки сложить его во что-то компактное было невозможно, а в углу оно хотя бы не мешалось. Вернер поглядывал на него время от времени, но не комментировал.

Тринадцатый техблок был сравнительно небольшим, предназначенным для ремонта мобильных корабельных модулей и мини-шаттлов. Сами корабли, которые добирались до RG-18 — как правило, промышленные транспортники — направлялись в гипер-отсеки.

Насколько могла судить Йеннер, тринадцатый блок не использовался никем, кроме Вернера. Большинство того, что хранилось внутри, не имело к ремонту кораблей никакого отношения. Она не нашла резак, но успела найти деталей на десяток плазмо-пушек.

— Вы говорили, что все ваши игрушки в сейф-блоке, — мимоходом заметила она, заглядывая в ящик под ремонтным столом. Внутри лежали заготовки для молекулярного взрывателя.

— Те, которые уже готовы, — симбионт уловил напряжение в эмоциях Вернера, но потом оно быстро ушло.

— Вы много уже собрали.

— А вы так и не спросили зачем, — он перестал копаться в груде деталей неподалеку и выпрямился. — Я думал, вы первым делом прибежите.

— Когда я увидела дроида, я подумала, что вы просто помешаны на оружии, — Йеннер отошла от ящиков, села на табурет неподалеку, прекращая поиски.

Вернер отошел к столу, прислонился к нему бедром:

— А потом?

— Зашла в сейф-блок. Посмотрела на другие игрушки. Решила, что вы действительно очень-очень помешаны на оружии, и села читать ваше личное дело.

Ничего особенного в нем не оказалось — у Вернера не было никаких тайн. Он закончил академию военной механики, по призыву служил в десантном батальоне на Берлине-19 — на планете действовала обязательная воинская повинность, пытался продолжить службу по контракту, но оказался непригоден для космических войск из-за недостаточно высокого болевого порога. Потом с десяток лет он мотался по станциям, пока не оказался на RG-18.

— А могли бы просто спросить. Вдруг я готовлюсь к войне?

— Вначале я думала, что вы просто маетесь дурью со скуки. Но потом нашла ваш запрос в службу безопасности.

Запрос был старым, на имя предыдущего наблюдателя. Вернер отправил его примерно за год до того, как Йеннер появилась на станции.

— И что скажете? Тоже считаете, что я идиот и у меня паранойя? — разговор был ему неприятен, симбионт это чувствовал. И зарождающееся раздражение, и застарелую бессильную злость.

В том запросе Вернер просил об усилении службы безопасности и переоборудовании станции с помощью военных систем охраны. Естественно, запрос отклонили.

— Я этого не говорила.

RG-18 была мирной станцией на самой окраине обитаемого галактического сектора. Торговые маршруты проходили в стороне и станцию использовали только как точку для ремонта и перераспределения грузов. Она не нуждалась в защите, потому что, говоря откровенно, никому не была особенно нужна. Ни пиратам, ни контрабандистам.

По крайней мере, так было до того, как Ламия получила статус независимой колонии и начала осваивать дальние промышленные планеты своего сектора.

В своем запросе Вернер писал, что после появления новых промышленных маршрутов RG-18 могла стать стратегической точкой для распределения ресурсов. А это уже означало совсем иной уровень угрозы.

Естественно, запрос не могли принять всерьез. Новые планеты только осваивались, о том, какие именно на них ресурсы и сколько они принесут прибыли, было неизвестно. Угрозы как таковой еще не существовало.

Йеннер и сама думала, что со временем станция потребовала бы переоборудования. Но Йеннер, в отличие от Вернера, лучше понимала, как именно военные распределяли деньги. RG-18 просто не стоила тех вложений, в которых нуждалась.

— Вы не можете доказать, что нападение на станцию случится, но ждете его, — сказала Йеннер. — Может быть, когда вы собираете оружие, вы чувствуете, что делаете все необходимое. Может быть, действительно верите, что это что-то изменит.

Он не понимал, к чему она клонит, и злился. Симбионт это чувствовал:

— Вы-то не делаете и того.

— Да. Потому что оружие, которое вы собираете, бесполезно. Вы собираете то, что можно собрать из мирных материалов: плазмо-ружья, лазерные зарядники, световые бомбы, расщепители — фактически это оружие повстанцев. Хорошего качества, но их мощность ниже профессионального оружия. Их одиночные заряды не пробьют бронекостюмы и защитные поля. Вы и сами это понимаете.

— Понимаю, — не стал врать он. — И что? Лечь и ничего не делать?

— Есть проблема намного серьезнее, чем низкая мощность. Для вашего оружия на станции нет бойцов. Это мирная ремонтная точка. Даже если вы раздадите оружие персоналу, даже если наведение будет автоматическим… эти люди не солдаты, Вернер. Бессмысленно рассчитывать, что они сделают невозможное.

Он молчал долго, явно не желая продолжать разговор. Но все-таки сказал, наконец:

— Есть еще дроиды.

— Дроиды эффективнее, но вы не соберете их в достаточном количестве. RG-18 нужна полноценная система безопасности. Многоуровневая, эффективная. Не гора оружия в сейф-блоке.

— Ну так установи эту систему защиты. Это ведь ты начальник сраной безопасности, — он злился на Йеннер и на собственное бессилие. Скорее всего, даже не заметил, что перешел на «ты». — Если ты все понимаешь, какого хрена ничего не делаешь?

— Потому что не могу, — просто ответила она. — Если я подам запрос — такой же, как подали вы, его тоже отклонят. Хотите начистоту? Всем наплевать на нашу станцию. Никто не станет тратить деньги на то, чтобы нас спасти.

— Здесь пять тысяч человек. Их жизни нихрена не стоят?

Отчасти она завидовала ему, тому, что он еще мог на это злиться. Не воспринимал как нечто, само собой разумеющееся.

— Люди стоят ровно столько, насколько они нужны. Или столько, сколько потребуется, чтобы их убить. Это арифметика военных. Привыкайте.