Мирное время (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна - Страница 5

— Сто грамм армейской плазмы стоят больше, чем вся наша станция, — Йеннер знала это. Если бы Ламия хотя бы шесть лет назад могла позволить себе армейскую плазму, Война Режимов закончилась бы намного раньше.

— Ну и что? Вы все равно не можете проигнорировать официальный запрос. Резак-то пропал, — у Вернера определенно не было инстинкта самосохранения, или он не понимал, что лучше не загонять в угол носительницу боевого симбионта.

Йеннер почувствовала, как агрессивно дернулись нижние плети под юбкой, и сказала как можно спокойнее:

— Понимаю. Я буду у вас через двадцать минут.

— Отлично.

— Не радуйтесь, Вернер. Поверьте, вы не хотите меня сейчас видеть.

Она завершила вызов, не дожидаясь ответа, и злилась всю дорогу до технического блока — на себя, на Вернера и на симбионт. На всю ситуацию в целом.

Паразит реагировал на ее раздражение, питался им, и это не делало жадную тварь сговорчивее. Симбионту хотелось действовать — поставить Вернера на место, пустить в ход плети.

Йеннер могла контролировать симбионт — всегда: даже в худшие дни войны, но это не давалось ей легко. Ей постоянно приходилось отслеживать каждое мельчайшее движение.

При нормальном уровне синхронизации Йеннер управляла плетьми так же естественно, как собственными руками, но теперь для этого требовалось осознанное усилие. Она все больше воспринимала симбионт отдельно от себя.

Во время войны это много раз спасало ей жизнь — достаточно было полностью убрать контроль, и позволить плетям делать то, ради чего они были предназначены. Для мирной жизни инстинкты паразита были неприменимы.

Йеннер гнала служебный скайлер на другой конец станции, и все двадцать минут мысленно спорила с Вернером — накручивала себя, потом ловила на том, что делает это, пыталась успокоиться, и накручивала снова.

Выбравшись из скайлера и едва не ободрав юбку, — летающий транспортник не был предназначен для ламианского платья — она направилась в технический блок. У самого входа на стене располагалась черная, глянцевая панель энерго-генератора. Йеннер шла, чтобы поставить Вернера на место. Но она все равно посмотрелась в генератор как в зеркало.

Иногда она себя просто ненавидела.

И, разумеется, все сразу же пошло не так.

В блоке никого не оказалось, на пятачке, свободном от хлама и коробок с запчастями, глянцево поблескивала лужа какой-то черной жижи. Из-за массивного ремонтного контейнера доносилась приглушенная ругань, грохот, словно кто-то бил кувалдой боевого робота, и отчетливое механическое жужжание.

Йеннер напрягла слух, но разобрала только «твою мать», «хренов металлолом» и «сука Ларри».

— Механик Вернер, вы здесь? — ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать грохот.

На секунду все стихло, а потом грохнуло снова, но только один раз.

— Я сейчас, — голос Вернера звучал сдавленно и глухо.

Йеннер пошла посмотреть.

Горе-механик обнаружился в объятьях типового ремонтного модуля — модуль был вскрыт, из его нутра вывалились подвижные, похожие на лианы манипуляторы, снизу между гусениц капало на пол той самой черной жижей. Вернер был перемазан ею с головы до ног, опутан манипуляторами и отчаянно дергал рукой, застрявшей в их переплетении.

Зрелище было абсолютно нелепым и немного возбуждающим.

Примерно так Вернер выглядел бы, если бы Йеннер связала его плетьми.

— Добрый день.

— Кому добрый, а кому не очень, — он последний раз дернулся — даже под ремонтным комбинезоном было видно, как напряглись мышцы спины и плеч — и расслабился. — Кто-то поставил эту хрень на хватательный режим. Поможете выбраться?

Йеннер подошла ближе:

— Не уверена. Думаю, мне лучше заняться поисками вашего резака. Все-таки угроза красного кода — это не шутки.

Вернеру пришлось неестественно вывернуться, чтобы посмотреть на нее:

— А вы мстительнее, чем я думал.

— Я не люблю, когда мне не оставляют выбора.

— Тогда могли бы и сами позвонить.

Импульс его обиды, который уловил симбионт, был почти… трогательным.

Йеннер все же подошла вплотную, принялась распутывать манипуляторы. Так близко она чувствовала тепло, исходящее от тела Вернера.

— Я уже говорила вам: нет. Вы зря надеетесь. Я не для вас.

— Потому что я не принц?

Он повернул к ней голову, и его глаза оказались прямо напротив — льдистые, обманчиво спокойные.

Симбионт пил его злость, как горячий красный поток, и хотел добавить к ней возбуждения.

— Нет. Потому что я ламианка.

— Меня это не напрягает, — Вернер фыркнул и кивнул на ее плети, — ни эти штуки на голове, ни такие же под юбкой.

— Конечно, не напрягает. Вы же не понимаете, что это такое.

Один из манипуляторов, наконец, поддался, и Йеннер отвела его в сторону. Вернер смог вытащить руку и выпрямился.

Так близко разница в росте ощущалась особенно отчетливо.

Йеннер представляла как дотронется — с силой проведет ладонями по грудным мышцам, по плечам.

Это не было тело механика, это было тело бойца. Человека, привыкшего к своей силе, к способности справиться с любой ситуацией.

Так сладко было бы показать ему, насколько он ошибается. Дать ему почувствовать свою беспомощность, уязвимость, просмаковать ее — каждый оттенок чувства.

Разбить его наглость как зеркало, искупаться в осколках.

Это было бы так здорово — вызвать его дрожь, заставить его закричать. Выпить его чувства и стоны.

Боль, удовольствие — все, на что он был способен.

Иногда Йеннер тошнило от самой себя.

Вернер такого не заслуживал, и он, в общем-то, ей нравился — нравился именно таким: наглым, самодовольным, и абсолютно уверенным, что она не способна причинить ему вреда.

Она его возбуждала, тоже вызывала желание дотронуться — притиснуть к себе, вжать телом в останки ремонтного модуля, задрать платье и провести ладонью по бедру.

Симбионт пил это возбуждение, и оно отдавалось в теле Йеннер дрожью. Так хотелось еще.

Отстраниться было нелегко, как будто бы она рвала невидимые веревки между собой и Вернером:

— Простите, но нет. Ничего не будет.

Он снова фыркнул и отступил на шаг:

— Но резак-то вы мне найти поможете?

Йеннер заставила себя отвернуться и осмотреться. Переключиться. Сразу стало намного проще:

— Не удивительно, что вы его потеряли. В этой свалке вообще возможно хоть что-то найти?

Вернер попытался стереть черные потеки со скулы. Стало еще хуже.

— Это творческий беспорядок.

— Да, — не стала спорить Йеннер. — Натворили вы здесь достаточно. Как выглядит ваш резак? Визуальный файл есть?

— Найдем, — Вернер потянулся к браслету личного компьютера, кое-как вытер панель активации, и в воздухе возник виртуальный экран. На загрузочном столе была фотография орбитального дезинтегратора. Огромная пушка смотрела вверх. — Мне просто картинка понравилась, — поспешно сказал Вернер, и открыл поисковое окно.

Нано-кристаллический резак выглядел примерно так, как Йеннер и представляла, — гибрид старомодного лазерного ружья и двузубой вилки. Расщепляющий кристалл располагался ближе к режущему концу.

Вернер прокрутил объемную проекцию на ладони:

— Ну что? Готовы начать?

Йеннер подтянула проекцию к себе и включила следственный сканер. Виртуальный визор возник перед глазами, на нем появились параметры резака, и Йеннер огляделась снова.

Вернер усмехнулся:

— Вы всерьез? Сканер в техблоке?

— В нормальном техблоке он бы сработал.

Сканер действительно оказался не слишком полезен — половину оборудования вокруг он не определял вовсе, и еще разбросанные детали группировал в какие-то совсем уж неправдоподобные механизмы.

Йеннер отключила визор:

— Вы знали, что его придется искать так, да?

— Знаете, я не идиот. Сканером мог бы и сам посмотреть. Давайте вы начнете смотреть на стеллажах вон там, — Вернер указал рукой, — а я гляну в ящиках.

Йеннер пошла к стеллажам:

— Храни вас космос, если выяснится, что вы сами его спрятали.