Трилогия о Вратах: Солнце и тень Аурелии (СИ) - Соот' - Страница 23

— Не сейчас.

— А жаль, я бы поставил своего раба против твоего.

Вот теперь уже точно не хочу.

Ксавьер

Стою на коленях у самого колеса. Рука господина гуляет по-моему плечу. Наслаждается… Новую игрушку приобрёл.

Наблюдаю зад какого-то несчастного мальчишки прямо перед собой.

Мне их не жаль. По крайней мере, не всех.

Рабы, которых растили здесь, в питомниках — как овощи. Они сами виноваты в своей судьбе. Позволяют делать с собой всё.

Но те, кто попадает на Аурелию снаружи, часто просто не готовы к тому, что их ждёт. Среди них тоже встречаются разные. Даже те, кто заслужил свою судьбу. А ещё и те, кто хотел её сам — думал, что здесь будет проще. Хозяину постель греть или прислуживать в доме элиты.

Конечно, и эти плохо изучили матчасть — иначе вряд ли бы полезли в петлю. Но всё же не думаю, что должен сочувствовать другому только потому, что он такой же раб, как и я. А вот с господами всё проще… Из всех прёт одинаковое дерьмо.

И я не особо удивляюсь, когда Закари с Бастианом заводят разговор о том, чтобы сыграть в карты на меня и этого худенького раба.

— Я же правил не знаю. Давай ты мне сначала всё объяснишь?

Закари хмыкает.

— Иди тогда сюда.

Господин прижимается к нему. Ловлю себя на мысли, что мне неприятно видеть такой альянс. Всё-таки Бастиан хотя бы на первый взгляд не так плох… А Закари… Обычная привыкшая к вседозволенности дрянь.

Хотя не могу не признать, что девушки сохнут по таким. Красив, темноволос. Строен, но всё же более крепок на вид, чем они все. В отличие от Парисса, даже мышцы под футболкой видны. И тоже в чёрном — как и я. Заметил его взгляд, когда я только в машину влез. По-моему, выкинул бы меня на дорогу, если бы мог.

Сука.

Я знаю, что всегда тебя бесил. И даже знаю чем. Только никто из нас не скажет этого вслух. Ты — потому что боишься признаться самому себе. А я — потому что ударить тебя всё-равно не могу.

Марк

Закари, конечно, специально рассчитал всё так, чтобы мне пришлось примкнуть к его плечу. Ну ничего, родной. Я даже руку пристрою к тебе на плечо — наслаждайся. Глаз видит, да зуб неймёт.

Не знаю, как называется их игра, а я играю в дурака.

К тому времени, когда экипаж останавливается около пляжа, я уже немного разбираюсь в правилах, но меня так мутит от обилия горячих и голых тел кругом, что не нужен никакой пляж.

Рабы выбираются первыми, чтобы держать дверь. Заков Абель получает затрещину за то, что роняет карты, лежащие на спине. Передёргиваюсь. Слишком отчётливо ощущаю, что дай только Закари волю — был бы на его месте я.

Выгружаемся. Ловлю поводок Ксавьера, который успел выпустить из рук. Иза пристально следит за мной. Вижу, что ей не терпится меня поучить, как обращаться с рабом.

— Ты бы так его не отпускал, — говорит она мне, — а то сбежит.

Пожимаю плечами.

— Переживу.

— Тебе выпишут нехилый штраф.

— За то, что потерял свою же вещь?

— Ну… — нехотя признаёт Иза, — всё же не вещь, а раба.

— В чём разница? — наивно спрашиваю я.

— Вещь без тебя не натворит вреда. А раб… — Иза замолкает и, отвернувшись, двигается ко входу на пляж. Парисс и Закари уже там, тащат шезлонги.

Иза берёт руководство установкой «лагеря» на себя, я тем временем получаю несколько минут свободного времени наедине с Ксавьером. Которыми и пользуюсь тут же. Тяну за поводок — не очень вежливо, зато внимания посторонних не привлечёт — так что ему приходится наклонить голову к моему плечу.

— Да, господин.

Кусаю губу.

— А ты когда-нибудь бежал?

Долго молчит. Уже начинаю думать, как зайти с другой стороны, когда он наконец говорит:

— Да. Несколько раз.

Стискиваю поводок.

— Ксавьер, не надо от меня бежать. Я тебя официально освобожу.

Молчит. Чуть поворачиваю голову, вижу, как напряжено его лицо.

— Не веришь? — спрашиваю его.

Качает головой.

— Всё равно не рискуй. Я прошу. Я буду давать тебе немножко свободы, если ты обещаешь, что не сбежишь.

— Свободы, которую в любой момент сможете отобрать?

— Уж какая есть, такую и дам.

Опять молчит, и вижу, как выражение его лица сменяется с напряжённого на усталое.

— Как скажете, господин.

Морщусь. Но пусть. «Бастиан» в самом деле лучше наедине.

— В джинсах оставайся, раз уж решил, — говорю ему, — а футболку лучше сними.