Когда Шива уснёт (СИ) - Валерина Ирина - Страница 55

Вот здесь, фигурально выражаясь, небо обрушилось на Кира. И — раскололось об его макушку. Вероятно, количество невероятных новостей превысило порог его возможности удивляться, поэтому последнюю сенсацию он принял спокойно. Сто так сто. Освоим. Разберёмся с этим позже, пока же есть вопросы поважнее.

— Шав… Ответь мне на один вопрос. — Кир взглянул на неё пристально. Шав смотрела открыто, лицо её не выражало ничего, кроме готовности слушать. — Какова твоя роль во всей этой истории? Что ты не обычная галма, уже очевидно.

Она улыбнулась с пониманием.

— Резонно. Ожидаемый вопрос. Прости, но пока не могу сказать. Ответ на него ты получишь только после инициации. Вернее, ты всё поймёшь сам.

— Я так и думал. Хорошо. А отец знает, кто ты на самом деле? — Он ощущал, что ступает на опасную территорию, но останавливаться не хотел.

— Да, — произнесла Шав твёрдо и посмотрела на него в упор. — Он знает. Уже лет семь как знает. Единственное место в доме, где нет всевидящего ока Совета, это его спальня. Мы там не всегда занимаемся тем, о чём ты так много думаешь.

Кровь бросилась в голову. Киру показалось, что в комнате разом закончился воздух. Удара под дых — и от кого, от Шав! — он не ожидал.

— Зачем ты так… Я же… я же люблю тебя!

Она резко поднялась и встала напротив сидящего Кира. Вся её поза — сложенные на груди руки, отклонённое назад туловище, взгляд сверху вниз — демонстрировала дистанцию. Он поёжился. Такая Шав — чужая, закрытая — вызывала в нём отторжение. Однако когда она заговорила, голос её звучал мягко и немного устало:

— Я знаю, что ты чувствуешь ко мне. И, поверь, мне больно тебя обижать. Но ты должен понять, что я никогда не буду с тобой в том смысле, которого ты хочешь. Да, ты мой мальчик, и очень дорог мне. Я до сих пор помню, как твоя макушка пахла в младенчестве. Я люблю тебя. Люблю как мать, понимаешь?

Кир сидел, низко опустив голову и бессильно свесив между колен руки. Блаженное отупение пришло и приглушило звуки и краски. «Как мать, — мерно тикало в голове. — Как мать. Надо же, какое везение — то ни одной матери, то сразу две. Что ж, так тому и быть. Спасибо за щедрость».

Когда Шав, присев перед ним на корточки, попыталась приподнять его за подбородок, чтобы посмотреть в глаза, он, избегая её прикосновения, проговорил сухо:

— Не трогай меня, пожалуйста. Я всё понял. Не лезь мне в душу.

Она огорчённо вздохнула — что ж тут скажешь?

После встала — прямая, собранная, целиком сосредоточенная на деле.

— Мне пора уходить. Дома будет много хлопот. После расследования Аш-Шера наверняка заставят меня уничтожить — так что я скоро вернусь, чтобы остаться надолго. Начну, так сказать, новую жизнь. — Она коротко рассмеялась, но Кир не поддержал её шутку, просто внимательно слушал, отключив ненужные эмоции. Шав продолжила: — Максимум дня три — и здесь всё вверх дном перевернут электронные «ищейки». Прятать тебя больше негде, да и смысла не вижу. Они не остановятся, пока не найдут. — Шав остановилась, готовясь озвучить своё решение. — У нас нет другого выхода. Нужно предвосхитить функционалов и сделать то, чего так боятся консерваторы. Ты пройдёшь инициацию здесь.

Простились достаточно сухо, ограничившись рукопожатием. Шав, провесив арку портала, оглянулась, но Кир, старавшийся максимально закрыться что снаружи, что изнутри, ничем не выдал своих чувств, и она молча шагнула в тёмный переход, который сразу же схлопнулся за её спиной. Он оценил изящное решение одной из формулировок переноса, над освоением которой бился как минимум три учебные декады — и тут же поймал себя на мысли, что его совсем не удивляет умение Шав. То, что прежде по определению считалось доступным только для элоимов, только что с лёгкостью продемонстрировала галма. Ох, только вот галма ли? Похоже, сегодняшний день, щедрый на невероятные новости, преподнёс ещё один сюрприз, способный на корню подорвать основополагающие принципы Зимара, — а он, Кир, принял это как должное. Впрочем, после вороха известий, одно другого поразительнее, на возможности Шав можно смело закрыть глаза. Тем более что её история вряд ли будет рассказана в ближайшее время, Шав очевидно дала понять, что откроется только после инициации.

«Инициация… — мысли завертелись вокруг насущных проблем. — Коэффициент Творца… Сто единиц… Сто! Но как? Почему прежде ничем не проявлялось?».

«Хм… Воистину, дальше собственного носа не видишь. Что бы ты без меня делал, телепень? — Голос альтер-эго, просыпавшегося редко, да метко, как всегда, был преисполнен ехидства. — „Ниче-е-м не проявляло-о-ось!“ — намеренно гнусавя, протянул теневой Кир (дразнить он был мастак, этого не отнимешь). — А кто за пределы сферы выходил, когда папенька Фаэр громить изволил? Кто в открытом космосе синемордых в лотосе зрил? Я, может? Не, конечно, я могу, у меня воображение поболе, чем у некоторых, развито — только вот за каким шедом мне такая муть? Я бы лучше о Шав без комбезика помечтал. Красивая, чего уж. Хоть и старовата, если честно… — альтер-эго огорчённо цыкнул и продолжил: — Решено, Шав пусть катится к папа́, раз уж у них такая „большая и чистая“ назрела, а мы нагрезим себе одну вкусную девочку с горячим ротиком — как её там, Тали? Мнямм, конфетка!».

Кир взвыл.

— Заткнись, без тебя тошно!

— Но-но, полегче! Сам же меня таким придумал! Когда от папеньки прятался, а меня выставлял его нотации слушать, всё устраивало? Вот и помалкивай теперь. Пообщаемся немного — и нет меня, поминай как звали. Выкручивайся потом самостоятельно. Очкуешь, поди, когда про инициацию вспоминаешь? — Рик явно был в ударе. — Да понятно, что поджилки трясутся. У кого б не тряслись. Но ты держись, братуха, мне ещё хуже: ты, будем надеяться, возродишься из пепла, аки пылающий Феникс, а вот мне точно каюк. Ни одна субличность через поле такой мощности не пройдёт. — Голос разом стал серьёзным, но после короткой паузы вернулся к ёрническому тону. — Так что потерпи чуток, птенчик. Помогу тебе напоследок в одном вопросе, так и быть. Сам, правда, тоже внакладе не останусь, не будь я Тенью. — Альтер-эго довольно хмыкнул.

Кир, поначалу ошарашенный напором Рика, взял себя в руки и потеснил нагловатого оппонента.

— И с чего бы это вдруг ты разорался? Столько лет молчал, а тут нате вам, явился. Соскучился, что ли? Ну так я тоже рад тебя слышать, с-салабон!

— Салабон тут только один, и зовут его — пра-а-авильно, дети! — Кир! — Рик старательно изображал злость, но чувствовалось, что обмен шпильками ему уже прискучил. — Молчал я потому, что последнее время ты и без меня справлялся, а теперь — дело появилось. Да и проститься, то-сё. Как-никак, не чужие.

— И какое же дело? — Кир был заинтригован. — А прощаться не спеши, может, ещё обойдётся, ты ж у нас хитрый, как сто шедов.

Рик хмыкнул:

— Это вряд ли. Субличности в поле инициации спекаются с ведущим в одно цельное ядро. Ты, конечно, вряд ли помнишь, эти занятия ты благополучно промечтал. А вот я слушал, потому как, видишь ли, шкурный вопрос. Гарантирую, палево впереди — тем более нужно оторваться напоследок! Кстати, о деле — нормальное такое дельце, тебе понравится. Пора уже, малыш, избавляться от одёжек идеализма. К слову, как тебя Шав бортанула-то, а? Вообще, она права, конечно. Поступила, скажем так, жёстко, но эффективно. Тебе пора взрослеть, и избавление от детской безнадёжной влюблённости очень поспособствует общему процессу. — Рик перешёл на болезненную для Кира тему, что последний не преминул донести:

— Слушай, ну хватит уже! Не прикольно от слова «совсем»! И вообще — не твоё дело, сам разберусь. Тема закрыта. И ты, кстати, прикрывай балаган, мне пора выходить, наверняка ждут уже.

— О! Слова не мальчика — но мужа! Ave, Caesar! Morituri re salutant![18] — Рик ещё скоморошничал, но голос его постепенно отдалялся, пока совсем не растаял.

Кир растрепал волосы, как всегда делал в минуты раздумий. Он хорошо понимал, что специалисты Центра Психокоррекции вцепились бы в него как клещи в бродячую псину, только заикнись он о таких… голосах. Однако сам он наличие столь разговорчивого альтер-эго не считал чем-то из ряда вон выходящим. Норма не норма, но в своё время поначалу придуманный, а после зазвучавший вполне убедительно «близняшка»-инверс очень помог выстоять и не сломаться. Вероятно, Шав права, и дело обстояло именно так: отец, как мог, защищал свою семью — и выбранный им метод сработал, следует признать. Но даже с учётом новых вводных назвать своё детство счастливым Кир не мог. Так что Рик возник не на пустом месте и с возложенными на него задачами справился на все сто. И терять его, между прочим, совсем не хотелось. Как-никак, не чужие.