Добыча (ЛП) - Ховард Линда - Страница 48

Но Чед боялся заснуть, боялся, что полностью отключится, а медведь заберется в палатку и сожрет его прежде, чем он проснется. Чед в оцепенении сидел на матрасе, мысли проносились в голове, не задерживаясь, а он и не пытался в них разобраться.

Интересно, смогли ли освободиться те три лошади, которых он оставил привязанными под выступом скалы, или все еще стояли там, ожидая его возвращения?

Интересно, приходил ли медведь, чтобы доесть останки Митчелла Дэвиса, пока Чед безуспешно пытался сбежать?

Интересно, могла ли Энджи преуспеть там, где он потерпел неудачу, спустилась ли она с горы сегодня или, по крайней мере, прошла значительное расстояние? Проводница даже могла наткнуться на лошадей, хотя шансы были невелики.

Вдруг она знала кратчайший путь или оказалась упорнее, чем он думал. Энджи могла уже добраться до Латтимора. Вряд ли, но на всякий случай ему понадобится план…

Чед едва не рассмеялся. Как можно строить планы рядом с медведем-убийцей и посреди грозы тысячелетия?

Так или иначе, нужно продолжать путь. Компаньонов Дэвиса Чед боялся куда больше, чем копов. Безусловно, в тюрьму он не хотел, но лучше уж туда, чем… да уж, Чед знал, что отморозки Дэвиса делали с теми, кто вставал на его пути, а еще знал, что сам покойный шеф держал ответ перед вышестоящим в пищевой цепи существом, вероятно, еще более жестоким ублюдком. Чеду надо исчезнуть, непременно. Иначе его достанут даже в тюрьме.

Первоначальный план все еще оставался лучшим способом убраться из страны. Пытаться украсть автомобиль или взять напрокат, а потом ехать в другую сторону слишком рисково. Дьявол, это же Монтана. Сунешься наугад и окажешься в каком-нибудь богом забытом уголке штата, где целыми днями не встретишь ни одного автомобиля…вроде того, где Чед находился сейчас.

В итоге он остановился на том, что, по его мнению, сработает лучше всего. Ему нужен джип; автомобиль взяли на его имя, так что, если автоинспектор остановит Чеда за невключенный поворотник или еще из-за какой хрени, проблем не возникнет. Мало того, он уже прошел через ад, совал руки во всякую мерзость, чтобы вытащить ключи из кармана Дэвиса. Отступать сейчас Чед не собирался.

Если Энджи случайно его опередила и собрала подмогу, ладно, это все-таки не город и даже не городок, ну сколько человек там может оказаться? У него винтовка и пистолет, и ему хватит смелости ими воспользоваться. Как только Чед спустится с горы, то проявит смекалку и осторожность и разведает ситуацию прежде, чем выдаст свое присутствие. Если кто-нибудь будет поджидать его там, он изобразит испуг, продемонстрирует свою беспомощность. За годы практики Чед хорошо этому научился. Он станет молить о пощаде, может, даже пустит слезу, скажет им, что все это ошибка, и Дэвис чуть не убил его, это была самозащита, и на самом деле он вовсе не стрелял в Энджи, а просто запаниковал, увидев медведя… да, то, что надо. Ему хватит мастерства заставить сомневаться даже Энджи. А потом, когда они решат, что он не представляет угрозы, Чед убьет их всех. С этим у него проблем не возникнет. А если кто думает иначе, да пошли они все.

Чед чувствовал, что засыпает. Его охватила страшная усталость и заторможенность. Ему нужно поспать, иначе он умрет.

Чед откинулся назад и закрыл глаза. Пятнадцать минут, все, что ему нужно — всего пятнадцать минут, чтобы восстановить силы. Не спать, нет, он не мог позволить себе полностью отключиться, просто закроет глаза…

Если говорить о снах, то этот был паршивым. Энджи пробудилась ровно настолько, чтобы понимать: все это ей снится, но вырваться из грез никак не удавалось. Сон не сулил ничего хорошего, но все не отпускал, затягивал…

Энджи лежала лицом в грязи и задыхалась. Отвратительная жижа попала в глаза, проникла в нос и с каждым вздохом лезла все глубже в рот. Энджи пыталась отплеваться, проморгаться, но вокруг была лишь тьма. Энджи не знала, как сюда попала и как отсюда выбраться. По телу барабанной дробью застучала паника: выбраться, выбраться, выбраться… Она боролась, упиралась руками, пыталась сдвинуться, вытащить голову из вонючей жижи, но как ни старалась, все не находила опоры, никак не могла освободиться. Холодная грязь грозилась поглотить ее целиком, засосать в землю.

Пойманная в эту ловушку, Энджи жутко злилась. Она не боялась утонуть; существовало нечто похуже, чем влипнуть в грязь, и если не освободиться, это худшее настигнет ее в любой момент. За ней гонятся убийца и медведь. Их не видно и не слышно, но они точно уже близко. Прямо за спиной. Впереди. Окружают. Приближаются.

И вдруг грязь изменилась. Темная вонючая жижа превратилась во что-то сладкое и белое. Напрягая каждый мускул в шее, Энджи удалось поднять голову. Перед ней была желтая роза из кондитерской глазури. Тяжело дыша, Энджи облизнула губы и попробовала белую субстанцию, облепившую ее с головы до ног. Это не грязь. Глазурь. Глазурь с ее свадебного торта попала ей в глаза, в нос, в рот, застряла между пальцами рук и ног. «Но почему я босая? Где ботинки?»

Энджи вздрогнула. Глазурь была гораздо хуже, чем грязь, потому это противоречило здравому смыслу. Откуда ей тут взяться? Энджи попыталась стряхнуть липкую кашу, но та льнула к коже. Холодная дрожь пробежала по телу. Передвигаться в этом море из глазури получалось куда хуже, чем по грязи.

Она в ловушке.

И тут за спиной раздался рев зверя.

Энджи резко села, рывком выныривая из сна, хватая ртом воздух и, разумеется, в процессе снова ушибла больную лодыжку. Из горла вырвался резкий стон, как будто одного ерзанья было недостаточно, чтобы разбудить лежащего рядом мужчину.

Спала с Дэйром Кэллаханом. Энджи и помыслить не могла, что когда-либо соединит эти слова в одно предложение, в любом контексте.

— Что случилось? — прогудел он лениво и успокаивающе, совсем не похоже на рев из ее сна. А Энджи так нужна была опора, надежное тепло твердого мужского тела, что якорем удерживало ее в реальности. Что за дурацкий, тревожный сон!

— Просто кошмар привиделся. — Энджи попыталась встряхнуться, выкинуть из головы мерзкие образы. Затем осторожно потерла лодыжку, стараясь унять боль.

— А что приснилось? — Дэйр сел, включил фонарь. После практически полной темноты белый свет заставил ее прищуриться.

— Ничего особенного. — Энджи не было нужды анализировать сон, чтобы понять, что он означает или почему вообще возник. Не хотелось и объясняться, почему ей снятся кошмары о свадебном торте. Это было так глупо. Грязь, медведь, Чед… для него все это будет логично. Свадебный торт? Едва ли.

Дэйр какое-то время молчал, потом сказал:

— Может, будет лучше выговориться…

Энджи подняла взгляд, и… святые угодники! Оказывается, Дэйр спал без рубашки. Она могла поклясться, что, когда они укладывались, он был одет, но… Наверное, в какой-то момент ночью ему стало слишком жарко, а она так вырубилась, что не заметила, как он разделся. Энджи не могла отвести глаз от бликов света на мощном изгибе плеч, от мускулистых с прожилками вен рук. Посередине груди тянулась дорожка темных волос, слегка расходясь вокруг сосков. На правом плече виднелась отметина — неровная линия сантиметров восемь длиной, старый шрам, сглаженный временем до тонкой серебристой полосы. Тем не менее, он служил молчаливым напоминанием о том, что сидящий рядом мужчина воин, человек, повидавший сражения и закаленный в боях. Дэйр был ранен, видел смерть, а возможно, и сам кого-то убивал.

Более чем взволнованная видом полуобнаженного мужчины, Энджи резко отвернулась и закрыла глаза рукой, но вовсе не потому что зрелище было неприятным. Наоборот, причем настолько, что крайне мешало связно мыслить.

— После всего, что произошло, мне на всю оставшуюся жизнь хватит поводов для кошмаров, включая то, что мы спали вместе, — постаралась съязвить Энджи, но ничего не вышло. Близость ко всем этим горам мускулов явно поджарила ей мозг, потому что она не смогла удержаться от дразнящей улыбки. Дразнящей? Боже, неужели она на самом деле пытается с ним заигрывать? Пора уже влепить самой себе пощечину, чтобы наконец прийти в себя, иначе Энджи точно выставит себя полной идиоткой.