Что-то в воде (ЛП) - Баксендейл Тревор - Страница 18

— Я видел, как оно двигалось, — сказал Йанто.

— Снова? — уточнил Джек.

— По мне, это нормально, — вставил Оуэн. — Я имею в виду, для человека, который уже дважды умирал. Насколько ещё более мёртвым он может стать?

— То есть теперь это не «оно», а «он», что ли? — осведомился Йанто.

— Смотрите! — воскликнула Тошико, указывая на тело.

Они посмотрели. Труп подёргивался.

— Вот оно, — удовлетворённо кивнул Йанто. — Я же сказал, что видел, как оно двигалось.

Джек вытащил револьвер, и на этот раз и Гвен обеими руками схватилась за свой автоматический пистолет.

Труп снова дёрнулся, словно дрожь пробежала по истощённому телу.

— Что происходит? — спросил Джек. — Какая-то разновидность нервного импульса?

— Агония? — Оуэн покачал головой. — Поздновато для этого.

Тошико, чьё научное любопытство пересилило инстинктивный страх, наклонилась, чтобы посмотреть на труп поближе, и провела над ним одним из своих портативных сканеров.

— Осторожно, Тош, — предупредила Гвен, немного переместившись для лучшего обзора.

— Это не труп шевелится, — спокойно сказала Тошико. — Я имею в виду, он двигается, потому что его что-то двигает… что-то внутри.

Внезапно из груди трупа послышался приглушённый треск, и Тошико отпрянула. Джек поднял свой револьвер и прицелился; Гвен рядом с ним повторила его движение.

Тело снова начало извиваться, и теперь, после слов Тошико, все видели, что его двигает что-то другое.

— Там что-то внутри, — понял Оуэн. — Что-то двигающееся…

Гвен сильнее сжала пальцы на рукоятке своего пистолета.

— Что? Что это?

— Гигантская личинка? — задумался Оуэн.

Горло трупа внезапно вспухло, и его рот открылся. Раздробленный череп затрясся — из-за того, что что-то пыталось выбраться наружу между оскаленных зубов, словно гигантский язык. Оно было тёмным и блестящим, покрытым густой, запёкшейся кровью, словно кусок сырой печени. Челюсти с треском ломающихся костей открылись шире и застыли в таком положении, пока нечто подобное гигантскому слизняку выползало изо рта трупа.

Наконец череп раскололся окончательно, и среди остатков челюстей и горла показалась эмбриональная фигура, покрытая паутиной липкой слизи. Фигура двигалась, изгибаясь, словно мотылёк, появляющийся из куколки, протягивая свои веретенообразные, как у насекомого, конечности.

— О Господи, — дрожащим голосом проговорила Гвен. — Это… это человек.

Крошечная головка повернулась, чтобы посмотреть на неё. Из-под сгустка свернувшейся крови ярко горели два глаза, а рот злобно кривился в шипении.

Прогремел выстрел, резкий и беспощадный, и новорождённое существо превратилось в кровавые ошмётки.

Джек и Гвен обернулись к Оуэну, который стоял, подняв пистолет; дуло ещё дымилось. Он всё ещё целился в останки, и его лицо кривилось в гримасе крайнего отвращения.

— Зачем ты выстрелил? — спросил Джек.

— Разве ты не видел это? — выдохнул Оуэн. — Ты видел, на что это было похоже? Это был…

— Человек? — повторила Гвен.

— Нет, — Оуэн покачал головой. — Нет-нет-нет. Это был не человек.

— Значит, пришелец, — решительно заключил Джек. — С каких это пор мы стреляем в пришельцев, как только увидим их, Оуэн?

Оуэн медленно опустил пистолет и уставился в пол, не желая встречаться взглядом с коллегами.

— Это не было правильно. Это было… Это было неправильно.

И, не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел из помещения.

Тошико уже исследовала останки существа.

— Должно быть, оно жило там всё время, — сказала она, указывая на труп. — Возможно, как в инкубаторе.

— Внутри трупа?

— Почему нет? Личинки мух так развиваются.

— Но это была не муха, — возразила Гвен.

— Чем бы это ни было, я хочу знать, — сказал Джек Тошико. — Если надо, попробуй восстановить его первоначальный вид. Мы должны точно узнать, что это было. Работай с Оуэном.

— С Оуэном?

Джек кивнул, направляясь к выходу.

— Я всё улажу с ним.

— Нет, позволь мне, — сказала Гвен, схватив его за руку. — Я найду его.

Боб задыхался. Ему казалось, что его горло так раздулось, что закрыло гортань. Он очнулся от дремоты в панике из-за того, что не мог дышать. Не мог дышать. Даже основной дыхательный инстинкт почему-то был забыт.

Он вскочил с дивана и неловко приземлился на колени; его рвало. В конце концов ему удалось сделать глубокий вдох и выдох. Он почувствовал, как после этого застучало его сердце, стараясь разнести достаточно кислорода по всему телу. Ещё две минуты он хрипел и стонал, пока не почувствовал себя в состоянии сесть и поздравить себя с тем, что он всё ещё жив.

В своей практике ему приходилось сталкиваться со случаями остановки дыхания во сне. Это было странное состояние, когда человек просто прекращал дышать, обычно во сне, среди ночи. Часто от этого можно было избавиться, просто повернувшись на бок или проснувшись — после этого дыхание восстанавливалось. Во время исследований было замечено, что некоторые пациенты могли не дышать на протяжении полных тридцати — шестидесяти секунд, после чего дыхание возобновлялось.

Сам же он никогда раньше не испытывал ничего подобного, и это было ужасно. Ещё более ужасно, чем ангина и изматывающий кашель, который до сих пор мучил его. Дышать, насыщать тело и мозг кислородом, — это основная потребность для любого живого существа. Лишившись этой возможности, человек невероятно быстро начинает паниковать. Без еды и питья можно обходиться в течение многих дней. Без кислорода человек не проживёт дольше двух минут.

Боб поднялся с пола и направился в ванную, кашляя и харкая. Он чувствовал себя больным и опустошённым. Поднявшись на лестницу, он почувствовал, как огни пляшут у него перед глазами. В ванной он посмотрел на себя в зеркало и чуть не упал в обморок.

Человек в зеркале совершенно не был похож на Боба Стронга. Он был измождённым, с серым лицом и тёмными кругами под покрасневшими глазами. Губы посинели. Он действительно в течение некоторого времени не дышал во сне. Он потёр ладонями свои холодные щёки, пытаясь вернуть лицу цвет — нормальный цвет.

Он снова кашлянул, забрызгав белую раковину красными и зелёными каплями мокроты.

— О, Господи, — простонал он. — Когда это закончится?..

Он медленно вернулся вниз, в гостиную. За окном ездили туда-сюда автомобили, люди проходили мимо, не подозревая о том, в каком тяжёлом положении он находится. В прежние времена о нём позаботилась бы его жена. Она бы закутала его в одеяла, подавала чай и всё такое. Она бы стонала и жаловалась на то, что все мужчины, когда заболевают, ведут себя, как младенцы, но она была способна заботиться о людях. Боб никогда не чувствовал себя таким одиноким, как сейчас, и ему отчаянно хотелось снова поговорить с ней. И она бы решила, что это так типично — то, что ему пришло в голову связаться с ней, только когда он заболел.

Он поднял телефонную трубку и упал на диван, согнувшись в очередном приступе кашля. Номер мобильного телефона бывшей жены был у него на быстром наборе, но какой смысл звонить ей сейчас? Она не придёт навестить его. Хотя она могла бы понять, что с ним происходит. Но, может быть, хорошо было бы просто услышать её голос. Хоть чей-нибудь голос.

Он подпрыгнул от неожиданности, когда телефон в его руке зазвонил.

— Алло?

— Боб, как ты, дорогой?

Боб крепче сжал трубку.

— Мама? Что-то случилось, почему ты звонишь?

— Я хотела узнать, приедешь ли ты на папин день рождения. Ты ведь помнишь, в следующем месяце ему исполняется восемьдесят, и мы планируем устроить приём. Все там будут. Я звонила тебе в больницу, но мне сказали, что ты заболел и ушёл домой. В чём дело?

— Не знаю, — ответил Боб. — Думаю, какая-то инфекция. Хотя я не уверен.

— Это не то, о чём говорили в новостях? Звучит ужасно.

— А что говорили в новостях?

— Эпидемия гриппа в Уэльсе. Как раз в твоём районе, дорогой.