Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 6

— Ягабо, — поразмыслив, спросил он, — у тебя осина тоже к полудню клонилась?

— Было, — согласился тот, причмокнув толстыми губами.

— И у Ягдея меж восходом и полуднем легла. Это что ж, беда оттуда, какая ожидается?

— Сглазишь! — повысил голос Ягур. — Что там дальше? Давай быстрей, рысь, а то уж темнеет. Глядите, не успеем наперед солнца дело окончить, так разозлим духов. Всех, какие ни есть. Они нам потом накидают новостей, — ворчал он, силясь разглядеть амулеты на шкуре рыси.

— Рыси как-то связаны с чужим злом, — честно признал Ягатма. — Но глядит на него не основа амулета, стало быть, не нами оно начнется. Похоже, нами закончится? Сосна промеж всех нас остановилась, значит, лад в народе будет, — наконец-то Ягатма почувствовал себя рыбой, выпущенной в родную воду. — А вот черемуха меж полночью и закатом. Видать, ежели паверов и ждет закат, так не вдруг. Помучаемся напослед. Навроде и кончить на этом пристало… Тут вот я глазом чиркнул от медведей к нам. И вышло, будто их основа глядит точнехонько в нашу родовую руну. А вон указующий конец орлов на нее же уставился. И лисы, вроде, туда ж нацелились. Это ж как? Ведь значит же что-нибудь?

— А ведь и правда, Ягатма, — подхватил Ягорин. — Шкура Рыси ровно призывает нас к чему. Ну, медведи, по всему видать, вашу сторону крепко держать станут, чего б там дальше не случилось. А мы-то чего от рысей хотим, а Ягур?

— Чтоб Ягатма кончал скорей, — проворчал старый павер, елозя на подмерзшей заднице. — Поторапливаться нужно, пока солнышко вконец не сбежало. Давай-ка начинай свое. Глянем, не удивит ли чем лисья шкура. А об этом после перетолкуем.

Священную шкуру для гаданий обновил предшественник Ягорина. Прежняя-то чуть не долыса истерлась. Только ведь заменить ее не так-то просто — тут лисам повезло. Ибо священную шкуру человек своими руками взять не может. Самолично убить родовое животное нельзя — тут и говорить нечего. Но и убитый другими зверь не подходящ. Нет, священной почитается лишь та шкура, что зверь-родич сам принесет людям, да и отдаст собственной волей. А такое чудо нечасто узришь. Вон, к примеру, лисам прошлой весной повезло: хозяйка шкуры свалилась в старый заброшенный схрон, а на нее обрушилось сгнившее бревно. Но совсем новенький пушистый лисий мех вцепился в палочки, не дав им толком раскатиться.

— Новое дело, — забухтел Ягабо. — И чего в этом месиве углядишь-то?

— Уж как-нибудь поднапрягусь, — отмахнулся Ягорин, не слишком почитавший сверстника.

Он уперся ладонями в раскинувшиеся по сторонам колени, выпятив локти — невысокое, коренастое тело лиса было не слишком гибким. Лоб скомкали морщины, голубые глаза на широком лице сузились, губы, и без того тонкие, вовсе спрятались, растянувшись в уголках. Он раздумчиво поводил бычьей шеей из стороны в сторону, хоть и не приходилось оглядывать значительное пространство. Скрученные на затылке в небрежный пук косы свободными неприбранными концами шевелились, будто змеи. Его лисья шкура уверенно предсказала Белому народу большую удачу. Но, духи — и добрые, и злые — к той удаче оказались и вовсе непричастны, дескать, люди сами ее сотворят. А вот росомах что-то связывает со злом, затаившимся на полудне. Ягатма смаковал его слова. Нарадоваться не мог тому, что зло, каким бы оно не предстало, все ж не от его сородичей исходит.

— Все-то у вас росомахи рядом со злом ходят, — едко процедил Ягабо. — Как сговорились.

— Росомахи есть дети Белого народа, — отчеканил Ягур. — Наши братья. И что бы им не суждено было содеять, они сотворят. Сами. Без наших подсказок. И уж точно без твоих. Думаешь, не знаем, — почти зашипел старик, — как ты пытаешься навязать вождю Живану свою волю? Молодостью его пользуешься, да нашими именами припугнуть норовишь… — Ягур зашелся старческим сухим кашлем, едва не завалившим его на спину.

Выучень Благой сидел внутри круга за ним. Он осторожно прихватил наставника за плечи, покрепче прижал к себе, не позволив неосторожной руке или ноге коснуться защитного охряного круга. Ягур был высок да крепок, а Благой и вовсе вымахал в подлинного богатыря. Кто не знал, никогда бы не заподозрил в этом громадном диковатого вида мужике недюжий ум, прельстивший два десятка лет назад мудрейшего из паверов. Ягатма бросил на орлов последний взгляд и нащупал свой кошь, лежащий у левого колена. Пришло пора сворачивать гадания — оставалось произнести последнее заклинание.

— Ну, сторожишься рассказывать о своих бедах? — устало осведомился Ягур на развилке дорог, расходящихся к селищам орлов и рысей. — Иль впрямь вознамерился в одиночку сражаться? Пупок не развяжется?

— Не могу, — с трудом выдавил Ягатма, зыркнув на торчавших неподалеку парней с волокушами, что тащили его.

Беседа старых паверов не предназначалась для простых охотников. А то еще ухватят какой клочок разговора, домыслят на свой лад и дома такого нагородят, что и мужики со страху рожать начнут.

— Никак тебе уста запечатали? — прошептал Ягур с немыслимым для него отчаянием.

Ягатма уперся взглядом в землю под дрожащими ногами и коротко кивнул.

— Тогда попробуем кратко, — потребовал орел и сразу же оглушил первым вопросом: — Ты саму бабу за кромку Нави отправить пытался?

— Да, — через силу выдохнул Ягатма и зашелся таким кашлем, что рухнул на колени.

Метнувшийся к нему, было, Искрен наткнулся с разбегу на властный жест Ягура. Глаза парня сверкнули упрямством, но на следующем шаге он сдался перед оглушительно тихим шипением старика. Да и Благой шагнул к нему с таким видом, что ослушаться орла была никак невозможно. Ягур не стал поднимать с колен приятеля — сам опустился рядом. Подцепил горсть снега и неспешно отер вспотевшее, несмотря на вечерний холод, лицо Ягатмы. Второй снежок он протолкнул ему в приоткрывшийся рот. Страдалец несколько раз сглотнул и вроде чуток оживился. Ягур притянул его к себе, обнял одной рукой, второй мягко поглаживая по одеревеневшей спине:

— Понимаю, трудно. Но я должен знать хотя бы главное, — он поймал взгляд Ягатмы, нащупал в нем осознанное согласие на добровольную муку. — Знаю, что готов. Только вот как долго ты выдержишь? — он что-то прикинул в уме и приговорил: — Посчитаем, что боле двух раз тебе не сдюжить. Стало быть, у меня всего одна попытка. Крепись, — он покрепче обнял попытавшегося напрячься друга. — Рта и не думай раскрывать, береги силы. Просто кивни. Как же мне это… Судя по тому, каким тебя притащили к Таратме, отделал тебя дух знатно. Та-ак. Это он бабу защищает и будущее дитя… — Ягур чуток замялся и выпалил: — А еще на кого он нападал?

Ягатма отрицательно мотнул головой и прямо-таки потонул в приступе разрывающего его кашля. А после и окончательно расстался с сознанием. Ягур бережно поддержал голову друга, прижал ее к себе и принялся оттирать лицо снегом, приговаривая:

— А и ничего. Не помрешь. А нам знать надо. Самое важное понимать должны: беда ли пришла к народу, или же обойдется малой кровью? Скажем, нашей паверовой, как духи в Таратме поведали. Остальным-то навроде удачу большую предрекли. Видать, мы с тобой, старый ты пень, к той удаче руки не приложим. А мешать не должны, что ли? — вопрошал Ягур неподвижного мученика. — Не знаешь? Вот и я не слишком. Чего-то этот дух наворотит — без этого они не могут. Иначе б не лезли в срединный мир так яро, — приговаривал он, призывно махая рукой молодым рысям. — Ну, да мы с тобой за ним присмотрим, герой ты мой обветшалый. Авось чего и придумаем. А то, глядишь, и вправду боги вернутся, а Ягатма? Берите его, ребятки, — приказал Ягур почтительно приблизившимся парням. — Кутайте теплей, и тащите домой. Недимиру передайте: павера вашего ни о чем не спрашивать. А я тыждень спустя сам к вам наведаюсь.

— Отец, дозволь спросить, — привычно начал Благой, впрягаясь в волокуши, куда заботливо пристроил наставника, укутав его шкурами по самое горло.

— А чем бы я ему помог? — также привычно упредил тот невысказанный вопрос. — Иль не видишь, каков он нынче? Как помочь тому, кто и себе-то в помощи отказывает? Нет, Ягатма не помощи нашей ищет, — не скрывая горечи, поведал Ягур сокровенное. — Он на большее замахнулся: желает решить дело к своей пользе, но чужими руками. Родичей настропалять против Тиханы опасается — Недимир ему того не дозволит. Вот и вздумал нас всех в то замешать. Друг я ему. И таким останусь, пока за кромку не шагну. Однако и делам неправедным потакать не стану.