Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 59

— Нынче такие сомнения еще пагубней отзовутся в сердцах, — напрягся Ягорин, теребя пышную бороду на широком лице. — Одно дело, когда вовсе никаких надежд. А уж если обрести такое благоволение и защиту, а после и утратить…

Он задышал столь тяжко и прерывисто, будто кто жалел для него воздуха. Оно и понятно: есть чего пугаться! Родство со зверями-хранителями Родов отринули, а на место возникшей пустоты непременно должно прийти что-то другое. Что-то великое и могущественное. Оно, вроде, и пришло, но ведь его еще сохранить нужно. Потому, как пустота такая пагубней самого Чернобога. Ибо она есть ничто, в коем нет места ни душам малым человечьим, ни целым громадам миров. Ничего она не породит — такая пустота. Ничего и схоронить не сумеет из порожденного ране — все пропадет втуне в ее алчном мертвом чреве. И живые мертвецы, бывшие некогда оберегателями своих душ, станут резаться друг с другом до полного истребления рода человечьего. Ни за пищу или землю, а ради насыщения вечно голодной пустоты.

…………

Мрачные мысли старшего павера не испугали Мару, но напрягли. Богатый опыт координатора высшего уровня приложения — пусть и значительно прореженный — сохранил обрывки воспоминаний о некоторых религиозных культах других планет. О мотивации и поведенческих моделях их служителей — оба критерия в разных мирах были невероятным образом схожи, несмотря на физиологические различия между адептами и их бессмертными кумирами. Однако ни одну из исследованных религий бывший координатор не сподобился застать на этапе формирования культа, когда его ревнители от полноты сердца рвутся служить богам, искренно не задумываясь, что служить под знаменем бога самому себе и спокойней, и прибыльней. А сам культ олицетворяет не государственный механизм, а мерило совестливости для экспериментирующих с жизнью душ. Мара неожиданно для себя ощутила что-то теплое, прислушиваясь к тревогам паверов: этих пока еще мало тревожило, насколько отразятся перемены на их статусе. Сейчас они беспокоились о психологическом здоровье целого народа, ища способы вывести его на новые форматы мышления хотя бы без ощутимых потерь, не говоря уже о необратимых.

Да и это не столько важно, применительно к насущным проблемам. Главное их достоинство на сегодняшний день — отменный конструктивизм на пару с умением оперативно принимать те решения, которые невозможно свалить, допустим, на тех же вождей. Да, те обладают всей полнотой светской и военной власти, но в вопросах духовных авторитет их не превышает авторитета любого члена племени. В этом, пожалуй, даже члены ее новой семьи, объявленные слугами богини смерти, по местным обычаям не могут считаться экспертами. Народ достаточно точно определился с гранью между слугами божьими — паверами — и прислужниками земного воплощения богини. Глупость, если задуматься, но придется считаться и с этими причудами местного менталитета. Собственная богиня — поморщилась про себя Мара — не может выбиваться из контекста общественной жизни и заведенного в ней уклада. В конце концов, в реальности не боги экспериментируют с разумной биомассой, лепя людей, словно лепешки, а люди создают богов по собственному разумению. И боги, не прошедшие экзамен на соответствие этому разумению, никому не нужны. А походить в богах на этом начальном этапе идеологической реформы придется. И выполнять свою работу в рамках навязанных должностных обязанностей нужно добросовестно. По крайней мере, до тех пор, пока люди не привыкнут обходиться собственными представлениями о божественном без его материального воплощения. Тогда можно будет заняться и собственной жизнью в этом мире, который…

…………

— Красивая ты у меня, сестренка, — вывел ее из задумчивости тихий оклик Драговита.

Он смотрел на нее полуслепыми со сна глазами, в кои не до конца вернулось разумение. И казалось, будто не он, но душа его говорит с ней напрямик

— Парни глазоньки об тебя поистерли, даром, что худа, как щепка. Дурные, — с насмешкой превосходства вывел он. — Видали же, каковою ты бываешь в собственном обличье. А земной твой лик им, все одно, голову морочит. Того и гляди, полезет кто-нибудь со сватовством. И чего я? Стану толковать с пустодырым, отчего нельзя отдать смерть в жены дураку?

— Смешно, — весьма равнодушно оценила его шутейство сама смерть. — Только вот почему тебе решать мою судьбу? Неужто, до сих пор почитаешь меня сестрой? Не странно ли? Сам ведь понимаешь: никакая я тебе не сестра.

— Понимаю, — как-то несерьезно отозвался он. — Но, коли уж ты матушкой моей была рождена, а я задницу твою обосранную самолично мыл? Как тут единым махом отодрать тебя от сердца да прочь выкинуть? Это уж не я — ты перемудрила, когда в мир Яви заявилась таким побытом. Как там, в Прави заповедано не скажу, но у нас единой матерью рожденные никак чужими быть не могут. Может, явись ты мне первый раз сразу в подлинном облике, я б о родстве и не подумал. Но, коли уж я тебя с головастика растил, чувств своих мне уже до смерти не избыть. Так, чего там, у вождей накипело?

— Замышляют объединение. Понимают, что гибель Чернобогова еще не конец всему.

— Так, когда мы там в его логово подадимся? — перебил ее старшой, твердо указав, что в их семье младшие должны знать свое место, какими бы богами они там не слыли. — С чего это ты таиться от меня вздумала? Иль вправду возомнила, будто и одна справишься в дальнем походе?

— Я не таилась, — нежданно для себя самой обиделась Мара совсем по-человечьи. — Просто времени не было объясниться. Ты ж у нас и сам не дурак своим умом пожить, — Холодно напомнила она брату о его похождениях с любопытным и всегда готовым помочь богом. — А я гоняться за тобой не стан — понятно же, что вместе пойдем.

— Серьезное что? — озаботился Драговит, поднимаясь с лежанки и потянув к себе рубаху. — На кой нам за чужаками охотиться? Иль еще чего полезного у них набрать можно?

— Еще, какого полезного, — пообещала Мара. — И для вас, и для меня, а значит, опять же для вас.

— Чего, к примеру?

— Братьев ваших, — сверкнули в ответ черные глазищи на извечно каменном лице. — Уж больно давно вы живете обособленно и слишком малым числом. Еще чуть-чуть, и вырождаться начнете — повязаны родством вдоль и поперек. Вам свежая кровь нужна.

— Наши этих черноглазых не примут.

— О них речь и не идет. У сакха в полоняниках такая пропасть народа томится, что и ваши дальние родичи из Белого народа найдутся. Видала я в их памяти похожих, — пояснила богиня. — Вот их вызволять и отправимся. А с ними еще кой-кого к рукам приберем. Но о том я после скажу — нынче не ко времени и не к месту.

— Сакха, — задумчиво поигрался с незнакомым словечком Драговит. — Это прозвание? Глухо звучит, словно подавился кто, когда именовал их. А много их?

— Раз в десять поболе вашего будет. И это самое малое. Думаю, что и больше, но это нам без разницы. Уж в стычку с ними мы точно не полезем. По-тихому все сделаем и назад уйдем. Вот только как, я еще не…

— Да на их же конях, — подивился охотник ее недогадливости. — И не пучься на меня глазищами. Коли наши родичи и прочие полоняники у них давно обретаются, так и с конями управятся. Неужто, их воины сами за ними ходят, да навоз чистят? Ни за что не поверю. А за тем, кто ее кормит, любая коняга и без твоего наговора пойдет. А это дело, — оживился недавно созревший вождь. — И народ уведем, и коней. А к ним и еще чего полезного прихватим.

— Разбежался, — усмехнулись черные глаза Мары. — Пупок не надорви, воитель грозный.

— Не надорву, — с вызовом пообещал тот. — Дело ты задумала и впрямь великое. И мы, понятно, крепко подумаем, как за него взяться. Но и несбыточным его не считаю. Особо теперь, когда Чернобог поперек пути нам уже не встрянет. А народец его пока в разброде пребывает, лишившись покровительства. Я это себе представляю, каково оно остаться без такого водительства, как живой бог. За ним, поди, они, как за каменной стеной дела свои творили. Оттого и оружие у них знатное завелось. И числом они разрослись, коли давным-давно достойных врагов у них не водилось. И воем у них чуть не каждый второй мог стать, коли полоняники их кормят. А хорошо устроились! — возмутился он такой несправедливостью при дележке мирских благ. — Нам вот не привелось так пожировать. Слушай. А не от них ли наши Рода ломанулись сквозь горы в эту сторону? Может так случится, что в полон к ним попали именно наши родичи, что утечь не успели?