Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 41

— Что ты творишь? — досадливо прошипел Драговит из кустов.

— Купаться пошла, — холодно поведала Мара, уже стоя в начале косы.

Она и вправду пошла, но как? Медленно, гибко покачиваясь, чуть не гадюкой извиваясь. На ходу развязала пояс. Стянула парку и головную повязку, мотнув головой и разбросав по плечам волосы черней ночи. И брюхастый, и лучник таращились на нее, как зачарованные. Даже женщина с синяком замерла, стоя по пояс в воде и прижав руки к щекам. Первым очнулся лучник. Он исчез в доме, где к тому моменту визг надорвался и умолкнул. Назад вернулся с кожаной рубахой в руках и еще двумя черноглазыми, полностью одетыми и при мечах. Из другого дома вывалились трое вражин, еще из одного двое. Из леска за селищем бежало сразу несколько, вытаскивая за ремни по два коня разом.

— Многовато, — закончил подсчеты Рагвит. — Два десятка. Река здесь узкая, — Бубнил он, натягивая тетиву. — Небось, еще и мель. А, Кременко? Ну, да я так и понял: ишь, песка нанесло. По паре-тройке мы успеем снять стрелами. А с остальными как, а, брат?

— Никак, — буркнул тот, даже не пытаясь изготовиться к стрельбе.

Рагвит понял его спокойствие. Облокотился со скучающим видом на руку и презрительно окинул взглядом чужаков, разобравших коней и въезжающих в воду.

— Заголяться не вздумай? — уже в голос пробурчал Драговит. — Они и без того пылают.

Мара не ответила. Слегка расставив ноги и запрокинув голову, замерла, поджидая гостей. Потом вдруг отмерла, развернулась к чужакам спиной и потопала к братьям.

— Правильно, — одобрил Кременко, слишком уж спокойно для вечно подозрительного отца. — Пусть на берег вылезут. Нельзя, чтобы мертвяки по реке уплыли.

И они вылезли. Первые кони только-только прошли середину косы, а последние уже встали на твердую землю. Мара замерла у самых кустов, одаривая чужаков ледяным взглядом. Кое-кто из них скалился, радуясь такой знатной добыче — красавица перед ними предстала на загляденье. Большинство рыскали глазами по прибрежным кустам, выискивая следы засады. С коней они попадали враз. Не замертво, но даже шевельнуться не могли. Кто на спину или на бок шлепнулся — тому еще ничего, а вот те, что рожей в песок и орать не могли. Зато прочие, начав с невнятных ругательств на своем гортанном языке, скоренько перешли к воплям.

— Отец, — позвала Мара, слегка повернув голову. — Пойдем.

Драговит глянул на Кременко и понял: перед ним не человек. Он смотрел перед собой заледеневшим взглядом, в коем плескался огонь. Бог вылез наружу и отправился запасаться человечьей силой, что на косе в избытке. Так они и продвигались промеж бездвижных понуренных коней, то и дело, склоняясь к павшим чужакам. Касались рукой, а потом шли дальше. Оставленные ими воины пялились в темную холодную пустоту Нави безжизненными глазами на мигом посеревших лицах.

— Я ж говорил, что богиня смерти, — прошептал Рагвит. — А Парвитка: не может того быть! Не смей хулить Мару! Тьфу! — он смачно сплюнул и поднялся. — Пошли коней собирать. Не бросать же. Знатные кони — круче наших-то.

Но, сколько братья не пытались сдвинуть с места ближних, те не шли. Даже ногами не упирались, как все нормальные кони. Просто не шли на деревянных ногах. И пока Мара не убрала морок, даже не мигали. В селище они не заходили — незачем. Женщины исчезли — Кременко сказал, что на этот берег они и сами переберутся, когда погубители чужаков уйдут. Все интересное черноглазые сами доставили на этот берег. И самое важное: их длинные аясовы мечи. Из металла, как объяснила им еще дома сестра. Рассказала, как его делают, и сколь хороши вещи из этих особых, поначалу расплавленных, а после охлажденных камней. Белый народ не владел этим мастерством, но заполучить готовое оружие боги им помогли. Добра насобирали изрядно: безрукавки с нашивками из аяса, мечи, кучу разных ножей, груду стрел. Вот только длинных сулиц, что видал у чужаков Едрен, при этих не оказалось. Но и без них горцы обзавелись немыслимым богатством.

Рагвит первым делом прицелился натянуть на себя безрукавку, но вернувшийся в себя Кременко отговорил. А ну, как издалека свои примут за чужака и бросят стрелу? Ладно, в грудь, а коли в глаз? Рагвит долго не думал: стащил верхнюю толстую промысловую рубаху и подвздел безрукавку под нее. Драговиту это пришлось по нраву, да и Кременко тож — они слегка растолстели, но остались довольны. Обобранные тела побросали в рощице в малую рытвину и закидали валежником. Подумали, и решили: неплохо бы проехаться дальше по берегу в сторону Великой реки и коренного селища. Мешало одно: добыча. Пусть барахло с оружием еще можно убрать в один из схронов росомах, но коней в землю не зароешь. Мара взялась призывать своих, благо сил у нее прибыло. Далеко ей забираться не пришлось: горцы, отправившись к Недимиру, встретили нескольких охотников, с коими к вождю двинул один Деснил. Остальные повернули с полдороги и еще до заката вышли точно к излучине.

Добыче обрадовались все, кроме Парвита с Дидом. Им предстояло отогнать коней. Оружие с безрукавками Светогор отправлять не решился. Это добыча горцев, а поделиться ею проще, нежели выискивать потом и отнимать у сородичей припрятанное. Разобрали себе, что глянулось, а остальное все ж таки убрали в схрон. Луки брать не стали, ибо свои привычней, а вот к стрелам приноравливались — наконечники из аяса были легче, а били, как каменным не суметь. Проводив Парвита, полночи продрыхли. А после на отдохнувших конях пошли рысью на восход. Не у самого берега Двурушной, а чуть поодаль: шибко не прятались, но и лишку не шумели. Едва небо просветлело, как река стала забирать на полночь — впереди лежали первые два островка, что она обегала. Кони подзапыхались, а островки посмотреть нужно — Мара расщедрилась запасенной силой на Гордеца и своего Гаурта.

Жеребцы — будто и не бежали все утро — ходко поплыли к острову. Мара, как обычно, скользила под водой, а Драговит держался за гриву — берег силы. Выйдя на берег, слегка обсушились, оделись и двинули вперед. То, что живых на островах нет, Маре стало понятно еще на том берегу, но вот мертвых она услыхать не могла. На первом они не нашли никого. На втором Драговит прочитал следы и пояснил, что женщины с детьми тут точно обретались, но немного и недолго. Приплыли сюда сами, но следом на челнах пришли чужаки и увели свою добычу обратно. В кустах нашли тела двух женщин: у одной на животе большое засохшее кровавое пятно, у второй шея перерублена чуть ли не надвое. Неподалеку Драговит разглядел в зарослях две сулицы со следами крови. Видать, женщины пытались защитить детей, и кого-то подранили. А может, и убили, коли с ними разделались так безжалостно. Драговита замутило. Оно конечно, кровь он знал с детства, и убивать начал рано, но то ж не людей. Бывало, представлял, как мог бы убить иных парней иль мужиков, но женщин!.. Это в голове укладываться не желало. Это было против естества. Они и так нередко уходили за кромку, рожая детей. Иные быстро старели от болезней и потерь, что разрывали сердца матерям, пусть они и не часто показывали свое горе мужчинам. А коли их еще и вот так…, по-зверски?!

…………

Режутся и будут продолжать резаться до самого последнего дня своей цивилизации, в угоду своему беспощадному богу-голоду — размышляла Мара. Кстати, о богах. Если уж судьбе приспичит поиграть с тобой всласть, то она непременно забросит тебя в пучину обстоятельств, с которыми ты сама нещадно боролась, причем по идейным соображениям. Координатора высшего уровня приложения направили на эту планету, чтобы предотвратить процесс формирования на ней пантеона богов инопланетного производства. А она не только не преуспела, но и сама спровоцировала все тот же процесс обожествления пришельцев из космоса. Попытка войти в доверие с использованием местной мифологии и недоступных аборигенам способностей запустила этот процесс без всякой надежды на сворачивание. А уж тем более, на предание забвению. И не потому, что аборигены ограничены — совсем наоборот: они умны, предприимчивы, превосходно приспособляемы, великолепно обучаемы и дальновидны. В борьбе за жизнь они научились использовать каждую мелочь и любое глобальное явление, неподвластное, но к ним настроенное позитивно.