Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 32

— Пошли, — приказал Драговит, поднимаясь и отряхиваясь.

— Куда? — подлетел с земли Северко.

— На охоту, — поморщился старшой. — Всю жизнь мечтал волков подкармливать…

— Она голодна! — рявкнула Мара. — Давайте скорей! Малыши совсем слабые.

Скорей, не скорей, а как смогли — справились. Не рассчитывала же она, будто вокруг волчьего логова пропасть добычи шляется. Пришлось уйти подальше, да и то, считай, свезло. Но, недовольство старшего брата кануло туда же, куда Мара отправляла и все прочие его протесты. Бросив у логова ляжку ободранного олешка, он вернулся к прочим охотникам, завалившимся отдыхать на прежнем месте. Волчица проводила его недовольным и даже нагловатым взглядом, дескать, могли бы и поторопиться. Дождалась, пока он не уберется с глаз долой и только потом занялась мясом. Мара выволокла из норы трех еще слепых волчат. Мать, ворча, нехотя завалилась на бок, не переставая наяривать челюстями — изголодалась она знатно. Видать, ее волк где-то запропал, обрекая подругу на безвылазное голодание при детенышах. Те, пристроенные Марой к мамаше, страстно принялись за дело, ворохаясь и беспрестанно жалуясь. Новая троица, было, помешала им, но ненадолго, и вскоре вернувшееся в соски матери молоко угомонило всех шестерых.

…………

Периодическое участие в охоте братьев предоставило Маре грандиозный материал для создания новых симбиотических связей — нужно повышать уровень выживаемости их крохотного сообщества. Правда, так называемых волков, в качестве объекта добычи, парни не рассматривали — опять эти их идиотские табу с тотемными идолами. Но сталкивались с означенными хищниками неоднократно: как-никак соперники на вершине пищевой цепочки животного мира планеты. А ведь волки, как она установила, звери с многообещающе высокоразвитой психикой. Обнаружилось сразу три перспективных волчьих способности, что могут послужить на пользу делу защиты брошенной в чужом мире латии. Во-первых, моментально — с первого знакомства — формирующийся защитный рефлекс на всякую новую опасность, включая техногенную: оружие, капканы, силки и ловчие ямы. Во-вторых, умение использовать зрительный опыт, когда дело касается их сородичей, первыми нарвавшихся на неприятности, или бдительных птиц. Тут без аналитических способностей живому существу не обойтись. Эти четвероногие успешны в построении не только выводов, но и прогнозов. Ну, и наконец, отменная память: им достаточно одного урока, чтобы не только распознавать опасность, но и запомнить ее на всю жизнь. Не хуже людей они способны не терять осторожность даже со временем, которое благополучно убивает ее чередой безопасных событий. Деятельность, формируемую на базе анализа, сопоставлений и долговременной памяти, трудно не признать разумной.

…………

— А собаками нам было обойтись не судьба? — грустно полюбопытствовал Палюд, когда устроительница волчьего счастья угомонилась.

— А мы-то все гадали, — ехидно поддержал его Рагвит, — с чего это нам собак не дозволяли с собой таскать? Три года тогда, как придурки, своими носами на охоте обходились. Еще чуть-чуть, и я бы на карачках забегал. Да деревья начал метить, задрав ногу. А оно вон как!

— Не шуми, — сухо ответствовала Мара, глядя в небо. — Вуке это не нравится.

— Да что ты? — восхитился Рагвит. — Ну, простите. Со стыда б не сгореть, что не угодил твоей подружке.

— Я так понимаю, выкармливать своих щенков Вука будет в нашем доме, — обреченно осведомился Драговит.

— Да, — равнодушно добила его сестренка.

— А мы при ней станем чем-то вроде отцов семейства, — вновь съехидничал Рагвит. — Попеременно. Или все сразу, скопом? — уточнил он.

— Никто еще не мог приручить волка, — задумчиво сообщил Северко то, что и так все знали. — Выкармливали, было такое. Но, они все равно уходили к своим.

— А, может, потому и уходили, — сообразил Палюд, — что не приживались в селищах? Там собаки, да полно народа. А у нас-то семья невелика, и живем на безлюдье. А, Драговит? Глядишь, и получится что.

— Рано загадывать, — откликнулся тот и погладил сестренку по макушке: — Ясочка, а ты в ней уверена? Она нам в дому не набедокурит? А то Ожега об нее свой дрын изломает.

— А после, — развеселился Палюд, — твоя Вука сожрет нашу бабку. И мы подохнем от тишины, что от нее останется. Осиротеем, знаешь ли.

— Я научу ее, — отрешенно пообещала Мара, продолжая разглядывать небо. — Она умная. У нее высокий потенциал в обучаемости.

— Что у нее? — насторожился Северко, приподнимаясь на локте.

— Неважно, — ответила Мара и закрыла глаза.

…………

Она была удовлетворена реалиями наладившегося бытия и сложившейся командой. А ведь в той ее личными усилиями появились только старики с Бладой — остальных люди выбрали самостоятельно, и ни одного прокола. Поразительная совместимость, если не считать естественных реакций Мары, к которым семья за столько лет так и не притерпелась. Например, к ее патологической неулыбчивости. В арсенале латии подобных природных реакций не существовало, а чужое тело, сколько бы она в нем не просидела, без ее участия ничего изобразить не сможет. Она взяла на заметку и начала использовать этот мимический жест в подходящих для того случаях — смеются. Не в глаза, но… Да что там: этот подлец Парвитка уже и стесняться перестал. Хорошо, конечно, что можешь подарить семье нечто настолько позитивно влияющее на здоровье, как смех. Но, и в ответ хотелось бы для себя нечто более позитивное, чем смех. Да, ей еще учиться и учиться. По сути, она в этом мире и вправду пока что остается ребенком. Слишком большой объем информации, которую нужно переработать, постоянно натыкаясь на разбалансировку из названий вещей, их предназначения и сути в массе нюансов, искажающих все, вплоть до самих вещей. Одно и то же понятие нередко приходится усваивать многажды в применении к различным, а иной раз и прямо противоположным ситуациям. Так что она не станет дрессировать себя, натаскивая на улыбку. Лучше уж на рыдания — эта реакция более актуальна и востребована.

Похоже, у нее начинает прорезываться что-то вроде человеческого чувства юмора — выходит, у нее неплохие шансы выжить в этом наперекосячном мире. Своей не станет, но и отторгнута не будет. Недаром, с тем же упорством, с каким Мара творила из своих братьев сверхлюдей, латия в ней загоняла себя в просчитанные рамки максимально конструктивного существования. Латии не экспериментируют с тем, что касается общепринятого облика и допустимой свободы личности. Их основной инстинкт: стремление вписаться в утвержденный обществом образ. По сути, восемь лет в новом теле она разносила в дребезги все, что выстраивала почти пять тысяч лет интеллектуальной жизни. И одновременно поспешно лепила из осколков новое создание, в которое пыталась утолкать старую личность, безжалостно кромсая и выбрасывая все, что не вписывалось или мешало.

…………

Кобениться Вука начала уже с первых шагов. Перво-наперво, дала понять, что ее дети не переносят мужских рук. А стало быть, вторгшейся в ее жизнь нахалке и отдуваться за всех. Не то, что бы тяжесть вовсе уж неподъемная, однако для малой девчонки хватит намаяться. Переноску изладили так, чтобы она висела на груди, и Мара могла придерживать ее руками. Она тащила свою добычу с незнакомым доселе братьям трудолюбием и упорством. Раскраснелась, пыхтела, как загнанная, но ни слова жалобы до самого подножия горы. И впервые на глазах братьев являла чувства посильней легкого удивления. Да, она взаправду менялась, как и те, кого превращала в иных людей. Улыбаться так и не сподобилась, пусть иной раз и пыталась растягивать губы. Но, когда кому-нибудь становилось тяжело или страшно, грозный дух в маленьком девчоночьем теле был тут, как тут. Гладил ладошками по голове, лицу, плечам, и все дурное разлеталось осколками льда под тяжелым топором. Что-то огромное, теплое и надежное проникало в душу, делая ее смелей и моложе.