Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 23

О таком везении они с братьями не посягнули бы и мечтать. Зван, конечно, добрая подмога, однако сам Деснил — вот это удача из удач. Это уже самый, что ни на есть, настоящий вождь их крохотного Рода. За таким они точно не пропадут. Ведь именно он разрешил все сомнения Драговита по поводу Войки. Мол, езжай свататься, парень, и не дури. Слово дано, стало быть, исполняй все, как должно, не позорься и предков славных не позорь. Откажет ли девка? А это уже, как получится, но явиться женишок должен. И пред семейством, коему покойная мать кланялась, встать честь по чести. Тут все, конечно, от самой девки зависит… Только вот — обескуражил старик напоследок — лучше для самого же Драговита, коли ему откажут. Ибо девка та — ему не ровня. Проста больно, и умишка мало, что среднего. А ему по нынешним временам тощая хищная орлица рядом боле пригодна, нежели откормленная курица. Так что, гонят они к медведям свое небольшое стадо коров с овцами на обмен, оставив дома только Рагвита. Того бедолагу взяли в оборот Ожега с Бладой — сбираться в дорогу. Повезло братишке!

— Что, поджилки трясутся, жених? — окликнул его Парвит с другой стороны стада. — Боишься, что твоя лада дрыном встретит да затрещиной в обратный путь наладит?

— Не слушай, умишком обиженного, — бросил Палюд, пригнувшись на кобылке и стегнув собственного же вреднющего барана хворостиной: — Я те побегаю, зараза! Насчет отца, думаю, вообще беспокоиться не след, — продолжил он, поигрывая прутком. — Коли обиду бы за Деснила с Ожегой затаил, сразу бы сказал. Ради Мары, правда, моя красавица?

Он нежно улыбнулся сестренке, сидящей на Гордеце перед Драговитом. Та перевела на него привычно-ледяной взгляд. Сморгнула, освобождаясь от глубинных мыслей, и предложила на полном серьезе:

— Хочешь, я ей повелю с тобой уйти?

— Нет, ясочка, — покачал головой Драговит. — Нельзя девушке повелеть стать женой. Это не к добру. Ты уж ее не тронь, ладно?

— Почему? — ровно и вроде бы даже равнодушно переспросила она.

— Потому, что насильно добрую жену не добыть, — ответил за побратима Палюд. — Всю жизнь станет сожалеть, да мужа ненавидеть, а это скверно. Ты уж в это дело не суйся, сделай милость.

— Хорошо, — согласилась сестренка и вновь провалилась в думы.

…………

Мара предложила помощь, всего лишь следуя укоренившейся за три года привычке не пренебрегать желаниями братьев — матримониальным планированием латии никогда не занимались. Будучи обоеполыми, они не создавали долгосрочных пар: их неисчислимо далекие предки жили колониями, а современные латии — ничем не обремененные индивидуалисты. Но теперь, очевидно, придется и этим озаботиться, хотя лично ей результат совершенно безразличен. Для комфортного существования в новом месте вполне хватило бы Блады и Ожеги: обе к ней привязаны. Новая женщина понадобилась не для личного удобства — для ликвидации состояния психического дискомфорта старшего брата, который до сих пор оставался в их команде ключевой фигурой. Следовательно, неудовлетворенность Драговита небезопасна, а к тому же, практически ничего не стоит: ему нужна женщина, и она у него будет. Мара предпочла бы в будущем избегать эмоциональных провалов, который он сегодня ей продемонстрировал, заранее смирившись с потерей жены, которой еще не обзавелся. И которая ему абсолютно не нужна.

…………

Братья побаивались ненужного вмешательства, и, не сговариваясь, порешили глаз не спускать с сестренки. Ведь, как-никак, могущество ее изведали на себе. Прежде все, чего бы Мара не творила, шло им на пользу. То, что за них Мара убивала без раздумий, видали и не раз в долгом путешествии в горы и обратно. Иной раз до того, как они — охотники еще только успевали сообразить, с какой стороны летит смертельная опасность. Только вот прежде Мара убивала лишь зверей, а нынче… Теперь все так же спокойно и быстро она разделалась с человеком, да не одним. А, стало быть, как не крути, выходит: сестренка с легкостью убьет вообще любого, кто, так или иначе, заступит дорогу ее семье. Кто знает: не разберется толком, да скрутит кого впопыхах — того же Войкиного отца — улаживай потом обиды и разбирайся с кровниками до седых волос.

Род медведей в нарушение традиций подзадержался с началом ритуала сватовства. Гости -

лисы и росомахи — понятное дело, пытались тому воспротивиться. Просили вернувшегося от рысей вождя Даривоя первым делом почтить их. А уж после заботиться о единственном охотнике-рыси, непонятно, как затесавшемся на их празднество. Рассказ павера Ягдея о кровавом сватовстве в селище рысей обрушился на головы своих и чужих громом небесным. Все, как один лисы с росомахами порешили дожидаться поспешающего со скотиной Драговита. И дождались: гости верхом на конях поразили всех до глубины души. Таких не уважить — себе дороже. Хотя, по совести сказать, вели себя гости скромно, не забывая о смиреной роли просителей.

— Ну, ступай ко мне, дочь Тиханы, сестра Драговита, — приязненно пыхтел Даривой, восседая на священных шкурах под тотемным столбом медведей.

Вожди росомах и лис рядом с ним сгорали от любопытства, разглядывая крошечную красавицу в мальчишечьем наряде. Старший брат поставил ее на шкуры, но не отступил к компании прочих женихов, топчущихся поодаль. Широкий круг хозяев и гостей селища загудел: где все с тем же любопытством, где споря о чем-то, а где и осуждая невежу-жениха.

— Пойдем, — шепнул ему стоящий рядом Палюд и потянул за рукав.

Драговит уперся, не смотря на то, что и Парвит тоже пытался утянуть брата на положенное место. Мощные желваки угрожающе бугрились, широкие брови сошлись на переносице, в глазах неприкрытое предостережение. Сдурел совсем!

— Чего братец-то твой ярится? — с усмешкой делился Даривой с присевшей рядом Марой.

— Жену хочет, — холодно выдала малявка, нанизав его на острый взгляд. — Отказа ждет.

— Ну, — вполне серьезно разъяснил Даривой, — без жены не один он остаться боится. Я сам дважды сватался. И по сию пору первый отказ помню — обидно такое охотнику.

— Драговит особенный, — заявила Мара, глянув на брата. — Он без жены не останется.

— Ишь ты, — хмыкнул вождь росомах Живан. — Особенный! Скажите на милость!

Мара перевела взгляд на высокого крепкого мужика, и у того по коже загулял мороз.

— И верно, что не дитя вовсе, а невесть что, — пробурчал Живан, уводя глаза в сторону.

Людей развеселила такая похвальба. Кто-то даже рассмеялся по-доброму, разрывая мертвую тишину, сопутствующую беседе вождей с дивной девчонкой. Загомонили, обсуждая этакую невидаль, зашушукались, споря и препираясь. А Даривой, припомнив, ради чего собрались, приступил к свадебному действу. Ягдей, до той поры, как и положено, молчавший, поднялся из-за спины вождя и распевно провозгласил начало ритуала. Многословно и цветисто упрашивал первопредка Медведя послать благословение дочерям Рода, уходящим в чужие селища. Молил и там не оставлять девушек без своей милости. Перечислял, какими благами воздадут медведю его благодарные дети, коли все сложится достойно и по-доброму. Народ внимал паверу, шепотком присоединяясь к его мольбам. И дружно подпевая, коли плавная речь павера переходила в песню. Женихи по правую руку от тотемного столба в нетерпении переминались и вытягивали шеи, силясь разглядеть что-то за спинами стоящих напротив. А те вовсю потешались над их нетерпением.

Наконец, толпа по левую руку от столба расступилась, и несколько старейших женщин Рода вывели невест. Выстроили их одной линией на показ, громко и важно поименовали каждую, упомянув и о родителях. На каждой девушке длинная ниже колен рубаха из оленьей ровдуги. Подолы и низ рукавов расшиты цветными кусочками меха и круглой с ноготь ребенка костяной зернью вперемешку с птичьими перьями. Мастерству узора немалое внимание, потому как в нем показано умение самой невесты, собственноручно пошившей наряд. Под стать рубахам и обувка изукрашенная, и узкие женские порты. На особицу головные повязки с переплетенными связками зерни, прикрывающей волосы. Хороши девицы принаряженные — даже те из них, что лицом не вышли. Ну, да не в нем главное богатство жены. Были бы руки умелые да нрав предобрый, а вот его-то разглядеть в незнакомых глазах и есть штука. Женихи — важные, застывшие в неподвижности — только тем и заняты, бегло оценив красоту нарядов. Стараются высмотреть за полуопущенными ресницами да румянцем подлинный нрав.