Берег Стикса - Далин Максим Андреевич - Страница 46

• Предыдущая
• 46/60
• Следующая

Нас одними сапогами пинали.

У меня, вероятно, может быть муж, могут быть дети, но у меня больше не будет Ворона, вот в чём дело. Поэтому…

Поэтому в жизни нет никакого смысла, ты хочешь сказать?

А какой? Есть, спать, может быть, ещё и трахаться, танцевать для этих уродов под потрясающую музыку Ворона, которую они не то, что слышать — видеть аудиокассету с её записью не достойны… и ещё — терпеть то снисходительно-похотливо-добродушное отношение, какое ты всегда получаешь от мужчин, если ты женщина, если ты красивая женщина, если ты имеешь несчастье родиться блондинкой.

Что можно увидеть в глазах блондинки? Заднюю стенку черепа. Будь оно всё проклято!

Ух ты! Тогда пойди да и повесься, бедняжечка, съязвило новое «я». Слабо?

Слабо мне, слабо. Иначе я бы вместе с ним ширялась этим чёртовым героином… И что же мне теперь делать? Что? Опускаться, раскисать по бабьей слабости, да? Спиваться, что медленнее, чем скалываться, не так надёжно и гораздо противнее? Может, ещё замуж выйти — за какую-нибудь благополучную насекомую тварь с формулой бытия «Пива — и в койку»?!

Внезапно Лариса ощутила, как в душе поднимается холодная волна тихой ярости. Тоже мне — одинокий боец. А ну — смирно! Утри сопли. Жрать меня захотели, значит? Жрать меня, да? Ну хорошо, жрите. Но я уж позабочусь застрять у вас в глотке.

Лариса заварила кофе термоядерной крепости, выдавила в чашку пол-лимона и положила столовую ложку мёда. Отхлебнула горячей, горькой, кислой, сладкой черноты, закурила и с удовлетворением почувствовала, как проясняются мысли.

Внутренний компьютер занялся подбором и сортировкой нужных файлов. Видеоплеер крутил куски снов. Стоп-кадр: Ворон за решёткой. Ведь не было же между нами этой решётки. Откуда она взялась? Стоп-кадр: мерзкая улыбочка Эдуарда из окошка автомобиля. Сопроводительный текст: сны эти — это попытки Ворона докричаться до меня и ещё чьи-то попытки ему помешать. Эдуард?

Руки Ларисы сами собой сжались в кулаки, так что ногти врезались в ладони. Эдуард. Умершие во сне продолжают делать вид, что они правят, снова запел в записи Бутусов или, скажем, Ворон. Вот о чём. Ну-ну. Только я ж, мой усопший начальник, кол осиновый забью в твою… поганую яму. Очень глубоко.

Лариса рассмеялась нервным злым смешком. Да они же там и вправду мёртвые! Они же действительно, взаправду мёртвые! И почему это, хотела бы я знать, одни мертвецы мешают другому вступить со мной в контакт?

О, я поняла — голод! Они не такие, как Ворон. Они — голодные твари.

Ну погоди, подумала Лариса в каком-то злом упоении. Я тебя накормлю. Досыта. Не обрыгайся.

В тишине неожиданно резко зазвонил телефон. Определитель высветил номер Антона.

Лариса взглянула на этот номер, и яркая мысль полыхнула, как молния. Римма, как будто, предлагала через Тошечку поставить какую-то там защиту в моей квартире. От Ворона.

Ты на кого работаешь, гадина?!

Лариса взяла трубку. Краем глаза увидела в зеркале суровое лицо Мата Хари.

— Лар, это я, привет, — сказал Антон, и его голос прозвучал как-то не очень уверенно.

— Привет, — ответила Лариса холодно. — Чего изволите?

— Лар… я тут с Риммой поговорил, — пробормотал Антон. — Знаешь, я, вроде бы, её убедил… Она согласна с тобой поговорить. Ты извини…

Поговорить. Так-так. Звуковая дорожка. «Эта идиотка, тупая, как пробка», — сказал Ворон. О чём это мне с ней разговаривать? И где же это твой, Тошечка, кураж и крутость?

— Я с ней разговаривать не хочу, — сказала Лариса. — А тебя, помнится, просила договориться насчёт вызова духа, а не насчёт светской беседы.

— Понимаешь, — замялся Антон, — вообще-то она не хочет… Но ты всё-таки с ней поговори, может, она…

— Знаешь что, — голос Ларисы был сущим гибридом полярного льда и скандинавского боевого меча. — Идёт твоя Римма в задницу под барабанный бой. Вместе с разговорами.

— Лар, я… — начал Антон, но Лариса швырнула трубку, не дослушав. У неё щёки горели от жестокого удовольствия.

Не теряя боевого пыла, Лариса набрала номер «Берега».

— Ночной клуб «Берег», старший менеджер, — гнусаво ответили на другом конце города. Голос вдруг показался Ларисе ужасно похожим на другой голос, такой же гнусавый, который в своё время она случайно услышала у Ворона в мобильнике: «Ой, девушка… скажите Ворону, ему по делу звонили…»

По делу. Дело по венам. Проколы в вене называют «дорогами». В могилу… И даже если я обозналась…

— Это Дэй, — отчеканила Лариса. — Мне нужен господин Эдуард.

— Подождите минуточку, — ответили так же гнусаво, но гораздо любезнее.

Заиграла музыка, какая-то сладенькая классика. Шопена им, Шопена! Похоронный марш им, а не Вивальди!

— Эдуард слушает, — воткнулся в ухо жестяной манекенный голос.

— Это Дэй, — сказала Лариса, прикрывшись злостью, как щитом, не чувствуя ужаса, только гадливость и отвращение. — Вы говорили, что я могу взять выходной. Мне нужен завтрашний день.

— Нет, — отрезал Эдуард.

— Почему? Вы сами мне предлагали. Я плохо себя чувствую, — чёрт тебя побери, прибавила Лариса мысленно — и это отлично отразилось в интонации.

— Я отпущу вас в среду. Не завтра.

— Вы обещали. Вы меня обманули?

— Извините, Лариса. Завтра вы работаете. Это не обсуждается. До свидания.

Трубка запищала. Лариса посмотрела на неё, как на удушенную крысу. Отказ Эдуарда не расстроил её, а разъярил ещё больше. Ах, не обсуждается? Ну хорошо же, падаль. Посмотрим.

Не успела трубка коснуться рычага, как телефон зазвонил снова. Антоша. Дьявольщина, не дом, а пресс-центр!

— Что надо? — рявкнула Лариса.

— Лар, ты меня не так поняла, — умоляюще промямлил Антон. — Римма же не против. Она просто говорила, что хочет тебя о чём-то предупредить перед сеансом, вот и всё… Ты не сердись, пожалуйста…

— Много чести — на вас сердиться, — буркнула Лариса, изобразив, как меняет гнев на милость. Но это она только изображала. — Когда?

— В понедельник, в полночь. Хочешь, я тебя отвезу?

Да пошёл ты, подумала Лариса. Не трогай папину машину, папу рассердишь.

— Я сама доберусь, — сказала сухо и жёстко. — Точное время?

— Да, Римма уточнила только что… Лар, я…

— Всё, пока, — сказала Лариса и оборвала разговор.

Закурила и открыла форточку. За окном стоял серый день, моросил дождь — водяная пыль, но пахло уже не морозом, а нежной сыростью марта. Лариса вздохнула полной грудью.

Мы сломаем эту решётку, думала она, дыша ароматом новых рождений вперемешку с сигаретным дымом. Как бы то ни было, что бы нам не понадобилось сделать — решётки больше не будет.

Воскресный вечер был прекрасен.

Сырая улица окуталась туманом. Туман слоился и плыл, окружая фонари мягкими ореолами золотистого мерцания. Автомобили всплывали из туманной пелены, обдавая прохожих жёлтым рассеянным светом фар, на миг обретали очертания — и снова растворялись, как сахар, в буром чае сумерек. Всё было влажным, всё было нежным, весь мир был — сплошное ожидание.

Лариса шла нарочито медленно, улыбаясь… До тех пор, пока из тумана не всплыл Паромщик.

Харон, подумала Лариса. Чёртов Харон на своей уродской ладье. Кем это вы себя вообразили? Виртуозами смертей? Ну только разозлите меня ещё чуть-чуть — я вам популярно объясню, что такое настоящий виртуоз.

Охранник шарахнулся в сторону, будто Ларисина злость имела осязаемую плотность и могла ненароком его прибить. Чудненько.

Лариса ногой распахнула дверь в костюмерную. В костюмерной неожиданно оказалась дама-тролль.

— Круто, — процедила Лариса сквозь зубы.

— Здрасте, — сказала Света и сделала лучезарную улыбку.

— Здравствуйте, — ответила дама. В этот раз на ней было платье с вырезом и колье на каменной шее сияло семью бриллиантовыми огнями. — Я должна вас предупредить…

— Пошла вон, — бросила Лариса.

Света посмотрела на неё дикими глазами. Дама опешила и сделала шаг назад.

— Я только хотела сказать, — забормотала она, отступая, — что сегодня в клубе присутствует гость чрезвычайной важности. Все его желания должны быть выполнены — вплоть до личной беседы, если он вдруг пожелает. Ваш контракт…

• Предыдущая
• 46/60
• Следующая