Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ) - "Мелани555" - Страница 32

‒ Сегодняшним вечером я хочу увидеть Гейла. Пусть он придет!

‒ Ура! ‒ все хлопают и поднимают бокалы, а я глотаю еще две горькие слезинки, запивая их розовым вином.

‒ Наверное, мне пора, ‒ Пит встает из-за стола. ‒ Спасибо за угощение. Все было безумно вкусно. Мадж, еще раз с Днем Рождения.

‒ Спасибо, что пришел, Пит, ‒ пожимаю его руку.

‒ И я тоже, ‒ без Пита Джерри сидеть в компании взрослых не хочется.

‒ Тогда и я прогуляюсь по городу. Дома душно, ‒ накидываю пальто и застегиваю ботинки, быстрее, чем мама успевает опомниться.

‒ Мадж, уже стемнело.

‒ Я ненадолго. Только проведаю миссис Маккольн и провожу Джерри, ‒ мама хмурится, но кивает. До ответвления в Деревню Победителей мы болтаем о пустяках, но вскоре Мелларк начинает прощаться.

‒ Не страшно будет возвращаться одной, Мадж? Может быть мне…

‒ Не стоит, ‒ дарю ему улыбку. ‒ Спасибо за торт и платье.

‒ Праздник был чудесным. Заходи к нам, Китнисс будет рада.

‒ Хорошо. До встречи.

Дальше мы остаемся вдвоем с Джерри, и неприятное молчание сковывает нас обоих. Мне хочется сказать что-нибудь светлое и доброе этому мальчику, что-то помимо слов благодарности за подарок, ободрить его, но слова не идут с языка, да и он оказывается не особо разговорчивым.

‒ Как дела на лесопилке? ‒ начинаю я несмело и едва не ударяюсь об электрический столб. Звук знакомого голоса заставляет меня прирасти к земле.

‒ Здравствуй, Фея.

Гейл… Кусаю губы и кожу за левой щекой, сжимаю кулаки, вонзая ногти в кожу, не позволяя себе броситься в его объятия. Я лишь смотрю, стараясь запомнить волшебство этого мгновения. Гейл…

‒ Мадж, ‒ нетерпеливая ладошка возвращает меня к реальности, ‒ ты идешь?

‒ Я? Я, наверное, завтра. Спасибо Джерри.

‒ Ладно. Я передам маме. Еще раз с Днем Рождения.

‒ Так, значит, полтора месяца уже прошли, ‒ в голосе Хоторна действительно слышны извинения или мне это только кажется?

‒ Это я виновата, ‒ пожимаю плечами, и их охватывает вечерний озноб. ‒ Не напомнила, ‒ лицо у Гейла покрывается пятнами: он понимает, почему я не напомнила.

‒ Прости, у меня сегодня нет подарка для тебя.

‒ Ничего, ‒ разве нужен подарок, если ты здесь, рядом? ‒ Подожду первых подснежников.

‒ Белые цветы, ‒ он улыбается.

‒ Если будут этой весной, ‒ делаю шаг вперед. ‒ Тебе больше не интересны другие дистрикты?

‒ В последнее время я занят по воскресеньям, ‒ голос звучит устало.‒ Есть дела поважнее, но про Капитолий я помню всегда.

‒ Что-то дома? ‒ пытаюсь прочесть ответ по лицу. ‒ Я могу помочь.

‒ Нет, ‒ сердце сжимается. На какой вопрос он дает ответ?

‒ Как дела у Вика? ‒ всеми силами пытаюсь задержать Гейла хотя бы на минуту. ‒ Экзамен после Рождества. Он готовится?

‒ Вик не будет сдавать этот чертов экзамен, ‒ в голосе Охотника звенит сталь, в серых глазах разрастается буря.

‒ Почему?

‒ Потому что другие дети продолжат голодать и умирать на играх.

‒ Причина только в этом? ‒ я перехожу дозволенную грань, но выбора у меня нет: он все равно уйдет, так пусть это будет, как можно позже.

‒ Ему не позволяют сдавать этот экзамен. Мама в среду ходила писать заявление, ей отказали. Я нарушил закон, ‒ он пинает рядом стоящий столб. ‒ Если бы хотя бы дали возможность, сказали бы, что завалил, не прошел. А так… Даже надежду отобрали.

‒ Я поговорю с папой.

‒ И думать забудь. Экзаменовать будут сына нового бухгалтера. Он, конечно, не сдаст. Не дадут. Но городским всегда дорога шире.

Городским… Опять черта. Словно и не было последних трех месяцев. Я снова дочка мэра, а он шахтер из Шлака.

‒ Неужели ты не понимаешь, что это Капитолий делает это все для того, чтобы мы были разобщены? Город или шлак ‒ мы одинаковые.

‒ Одинаковые? На Жатве имена городских детей встречаются в десятки раз меньше, чем у детей шахтеров. Торговцы не умирают с голода.

‒ Все зависит от людей. Мама Китнисс не смотрела не различия, когда сбежала с мистером Эвердином. Любовь сгладила все.

‒ И что получилось? Когда ее муж умер, городская изнеженность и слабость этой женщины вылезли наружу. Она чуть не погубила дочерей.

‒ Не все такие, как она и твой дядя…

‒ Не дядя он мне, ясно. Моя мать и отец Китнисс никогда не были братом и сестрой. Капитолий все придумал.

Сердце разбивается вдребезги. Вспоминается белая роза на лесной поляне ‒ красиво, но нереалистично…

Комментарий к В воскресенье без тебя

Глава навеяна песней ” Чай в двоем”.

========== Горькая правда ==========

Разрывается сердце от боли.

Не унять подступившую дрожь!

И за что же ей выпала доля,

Так поверить в правдивую ложь?

Мама дочку к груди прижимая,

Как молитву ей шепчет слова:

«Успокойся, моя дорогая,

Знает Бог, где судьба не права»

Видно совесть, порядочность, честность

Не в цене у народа сейчас.

Как спокойно мужская беспечность

Губит девушку парою фраз…

– Как малыш? – спрашиваю я, поедая вкуснейшие бисквитные пирожные с кремом, которые, по-видимому, совсем недавно испек Пит. Давно такого чуда не ела, и все бы хорошо, да только Китнисс смотрит на меня так, словно жалеет каждую крошку, которая переварилась в моем желудке… Еще чуть-чуть и отберет. Пирожных больше не хочется.

– Постоянно требует сладкого. Скоро я лопну, – виновато отводит глаза. Я боюсь напрямую спрашивать о шевелениях ребенка, не говорит, значит, есть причина.

– Зато у тебя округлились формы. Грудь выглядит просто бесподобно. Видишь – одни плюсы. Пит, наверное, в восторге?

– Мугу, – мычит подруга. – Не знаю, куда деваться от такого восторга.

– Китнисс, – набираюсь смелости, чтобы спросить о том, что стало главной целью моего прихода. – А каково это?

– Каково что? – Победительница Семьдесят четвертых Голодных Игр поднимает на меня испуганные глаза.

– Заниматься любовью? – чувствую, что краснею.

– Зачем тебе? – Китнисс напрягается. – Ты с кем-то…?

– Нет! Просто однажды ведь это все равно случится. Я выйду замуж. Кроме тебя мне спросить не у кого. Не у мамы же с Мэри. У них стыдно, – хотя, если честно у Китнисс тоже неловко, но мы, по крайней мере, одного возраста с ней и подруги. – Расскажи, пожалуйста.

– Это больно, – после паузы признается она и тоже краснеет.

– Всегда? – удивляюсь я. – А Либи говорила, что только в первый раз, ну, иногда, второй-третий, если не подождешь некоторое время, а потом все приходит в норму.

– А, может, тебе у Либи и спросить поподробнее, – резко заканчивает подруга.

– Я слышала ее в коридоре, – отнекиваюсь я. Обидно. Не поверю, что Китнисс говорит правду. Пит, наверняка, очень нежен с ней. В последнее время я часто вижу их вместе, гуляющими по городу. Муж снова сдувает с нее пылинки, не сводя влюбленных глаз с живота. Похоже, между ними все наладилось, и они с упоением считают дни до родов. Везет ей. Стук в дверь прерывает мои мысли.

– Пит? – спрашиваю я.

– Не похоже. Еще рано, – Китнисс нехотя идет открывать, и я замечаю на пороге взволнованную Делли Кортрайт.

– Привет, – она улыбается нам приветливой улыбкой.

– Пит еще не пришел от родителей, – хозяйка дома меряет ее проницательным взглядом, не позволяя и шагу сделать вперед.

– Можно я его подожду? – Китнисс без всякой радости отходит назад.