Телохранитель (СИ) - Алмазная Анна - Страница 42

Арман не забывал: ни предупреждения, ни полученного урока. Хоть и любил он принца и был ему безгранично предан, но с тех пор в присутствии наследника не расслаблялся никогда. И постепенно научился угадывать тот момент, когда веревка вновь начинала натягиваться, а принц — опасно нервничать.

Только угадывать — невидимые глазу щиты и самообладание у наследника были почище, чем у любого архана и почуять настроение Мираниса до конца никогда не удавалось. Можно было только по легкому движению уголка рта, по выражению глаз, по тембру постукивания пальцев о подлокотник уловить приближение опасности и постараться правильно подобранным словом ослабить гнев наследника. И спасти себя от опалы… много лет удавалось.

Много лет Арман это делал и не задумывался, зачем… и только сейчас… его безграничная верность наследнику, другу, дала трещину. Только когда он увидел, до чего довел Миранис брата.

Солнце уже пересекало зенит, и в его лучах библиотека смотрелась слегка более уютной. С легким треском разломилась морковка, и Арман вдруг понял, что принц смотрит на него. Нехорошо так смотрит, сумрачно и пристально, но о бунте Армана вспоминать почему-то не спешил. И о чем думал, совсем непонятно.

Появился вдруг за спиной стул, и повинуясь короткому жесту наследнику, Арману пришлось сесть. Сейчас Мир ослаблял веревку. Откинулся на спинку кресла, вплел пальцы в густые, до плеч, волосы, улыбнулся широко, как ребенок, и хрустнул морковкой.

— Ты хотел поговорить? — осторожно спросил Арман.

Он был дерзок лишь потому, что устал как никогда в жизни, хоть ему и пришлось недавно выспаться. Он хотел вернуться к брату, вновь убедиться, что тот жив, что можно забыть пережитый кошмар, но принц будто издевался: закинул ноги на стол, подтянул к себе очередной фолиант, стряхнул с него пыль рукавом и распахнул книгу где-то на середине.

— Забавные книжки у Лерина, — заметил он, откусив от морковки еще кусок.

Арман не обманывался веселой улыбкой принца. От отчетливо видел тонкую морщинку меж бровями наследника, его горящий, как в лихорадке, взгляд, и понимал, что принц встревожен и Армана ждет тяжелый разговор.

Говорить с Миром, стараясь не сказать лишнего и в то же время быть правдивым, было для всегда тяжело. Фальшь Миранис, увы, чувствовал очень хорошо, а правду прощал не всегда.

— Мир, прошу тебя, — решился Арман.

— Просишь о чем? — спросил Мир, бросив на дозорного холодный взгляд.

Веревка натянулась. Заныла предупредительно шея, но Арман продолжал:

— Объясни.

— Объяснить что?

— Я видел брата… такое не может жить… Не обманывай меня, Мир. Я ведь тоже — оборотень. Я чую мертвеца. Рэми был мертв, так как же…

— Не понимаю, — быстро ответил Мир, поднимаясь.

Не смея сидеть, когда принц стоял, Арман вскочил на ноги. Вовремя — Миранис шагнул вперед, оказавшись так близко, что Арман почувствовал его дыхание на своих щеках. Стоя неподвижно, он ждал, пока наследник продолжит говорить, и не осмеливался поднять взгляда. Только телохранители осмеливались. Простой архан за дерзость мог поплатиться тягучей болью в мышцах, которая любого, даже высшего мага, мгновенно ставила на колени.

— Недавно ты оплакивал брата, — в голосе принца слышалось раздражение, — теперь не доволен, что Рэми жив?

— Я доволен, — преодолел невольную слабость Арман. — Но как дорого мы за то заплатим?

— Ты чего-то не понимаешь, Арман, — жестко ответил Мир.

Удавка сжалась чуть сильнее. Накажет? Ведь может… Арман вспомнил, наконец-то, каким тоном разговаривал он недавно с принцем. В чем его обвинял… называл убийцей. Наследника трона? Высшего мага? Накажет… что же, пусть и так. Арман выдержит. Все лучше, чем смерть брата.

Но Мир удовлетворился малым — сжал пальцы, и на миг тело Армана растеклось болью.

Знал ли принц, что каждое его движение может обжечь? Иногда Арман в том сомневался. Вот и сейчас Мир как ни в чем не бывало подошел к окну, и взгляд его медленно обвел утопающий в солнечном мареве далекий город.

— Но я объясню, хотя и не должен, — тихо, почти мягко сказал принц. Веревка вновь ослабла. — Пока я не умру, я не дам умереть Рэми. Благодаря узам богов я могу это сделать. И я это сделаю.

— Я рад, что Рэми — жив.

— По тебе не видно! — раздраженно воскликнул Мир, и жилы Армана наполнились огнем.

Не поддаться, не показать боли, не упасть на колени. Мир ведь не в себе — Арман видит. Читает по его опущенным плечам, по сжатым кулакам, по бившей его дрожи.

И тут рухнули щиты.

Впервые за долгие годы почувствовал Арман то, что чувствовал наследник. И в который раз Миранис его удивил: принц сходил с ума от смеси страха, сожаления, гнева. И стыда…

Все это, увеличенное силой Мираниса, заставило-таки Армана упасть на колени, стереть украдкой пробежавшую от носа дорожку крови, и тотчас подняться на ноги… пока принц не заметил, что открылся.

Восстанавливаясь, шуршали щиты, окутывая Мира невидимой преградой, открылась дверь, в покои заглянул встревоженный Лерин. Зло посмотрев на Армана, он так же тихо вышел.

Они долго стояли неподвижно. Но на этот раз Арман не осмеливался выдать нетерпения. Только сейчас он понял, что принц не капризничает, а молча просит о помощи… что же тебя так сломало, Мир? Друг мой?

— Но не за этим я тебя позвал.

— Я слушаю, мой принц.

— Это все начинает всерьез надоедать…

Мир замолчал, ожидая ответа, но Арман, смолоду приученный к дворцовой обходительности, сейчас не знал, что сказать. Лишь когда молчание затянулось, осмелился он произнести:

— Не понимаю, мой принц.

— Там, на столе, прочитай…

Арман подчинился. Он быстро нашел нужный листок бумаги и некоторое время сопротивлялся, видя посольские вензеля Виссавии и темно-синюю черту поверху. «Предназначено только для глаз повелителя…» Но, различив на листах имя брата, взял страницу и погрузился в чтение.

«Подытоживая наши переговоры с наследным принцем Кассии с прискорбием констатируем, что несмотря на все заверения в безопасности наследника Виссавии, вы не в состоянии выполнить взятых на себя обязательств, и мы вынуждены вмешаться.

По приказу богини я предлагаю вам два выхода.

Первый — вы откроете нашим людям правду, и вернете наследника в клан. Естественно, в этом случае ваш сын будет обязан разорвать связывающие с Рэми узы.

Второй — вы под указанным ниже предлогом отправите в Виссавию посольство, в которое войдет ваш наследник и его телохранители. В клане Рэми будет в безопасности, а вы получите передышку.

В случае раскрытия происхождения Рэми наша страна больше не будет поддерживать Кассии в ее политических играх. Если же наследник умрет, мы не только откажемся поддерживать вас политически, но более не будем присылать в Кассию целителей».

Арман вздрогнул, посмотрев на выпрямленную спину принца. Виссавийская дипломатия, с ее политикой невмешательства, как всегда, беспощадна. Не щадит она ни гордости Мираниса, наследного принца Кассии, ни гордости Рэми. Если брат узнает о письме…

Окутанный узами богов Рэми думал только о принце, и Арману это нравилось все меньше. Ему более импонировал тот неподвластный никому братишка, которого он встретил вновь полгода назад. Тот Рэми, свободолюбивый, гордый, был тем, что Арман помнил. Новый Рэми, мягкий и податливый, был незнаком и чужд.

Миранис все так же не оборачивался, смотря на город. Блеснула на северо-западе молния, сонно ответил ей гром. Арман, слегка поколебавшись, продолжил чтение:

«Я, хранительница и жрица Виссавии, смею настаивать на срочном принятии решения. В течении нескольких дней Алкадий наберет силы и явится в замок, и мы не можем не можем допустить его встречи с наследным принцем Кассии. Наследник этой встречи может не пережить. И мы не можем позволить, чтобы в соответствии с вашими магическими законами вместе с наследником умерли бы и его телохранители.