Зеница рока (СИ) - Брыков Павел - Страница 8

— Да, вижу, что не воин. Колдун — водяной, мастер оборонного боя. Так? Какого родника? Турбат — шустрая речка, горная, сильная. От неё черпаешь? Это другого обманешь, но не меня — я — то у вас бывал, с Берегиней знаком, — усмехнулся караванщик. — Ладно, ты хоть бы от Каспия силу брал — нашего правителя не испугать. Причина отказа иная: последовательность церемонии, место торжества, список послов всё было утверждено заранее и не терпит изменений. До четвертой молитвы шехир — эмини у себя во дворце принимал людей. В их мире пусть он и не первый, но и не последний. Сам Великий визирь Исмаил — паша приходил, одарил и деньгами и подарками от себя и от султана. Потом каймакам [Староста Истамбула, непосредственный начальник шехир — эмини] был, следом — визири; нишанджи — хранитель печати был, верховный звездочет был. Следом шли аскери — для одних военных начальников двадцать ковров заготовлено. А как же? Спаситель столицы империи! А вот сейчас, в эти самые мгновения счастливый отец принимает не людей, а своих истинных подданных. Правитель волшебников и ведающих магию народов Малой Азии принимает подарки и знаки почтения от кудесников, а также от послов покоренных народов, послов соседних дружеских, и не очень дружеских держав. Нельзя к нему. Всё расписано до мелочей. Список составили Махмуд — бег и его личный звездочет Фарух. Никого нового в него вписать не получится. Таков приказ. А я приказы не нарушаю и не обсуждаю. За дар спасибо, но я свое слово сказал.

Греки переглянулись. Георгий понял по выражению лица дяди, что это последнее слово Улейбуллы и чтобы они сейчас не говорили, решения своего он не изменит. Назар тоже это понял. Вздохнул, нагнулся и стал развязывать кожаный шнурок на своей ноше. Достав ком мешковины, мольфар разорвал его как бумагу, и вдруг на его ладони оказался большой стеклянный шар размером с арбуз. Все присмотрелись, что же он принес…

В комнате раздался вздох восхищения.

— Кривда! Рыбка Кривда!

Улейбулла чуть дрожащими руками дотронулся до шара. Внутри среди зеленых водорослей плавал малёк.

Один — одинешенек.

Хозяин караван — сарая знал, что эта рыбка может жить в хрустальном доме много десятилетий. Ей хватает и еды, и воздуха, а когда придет срок, рыбка Кривда родит малька, а сама умрет, и та, новая, тоже будет жить очень долго.

Но не за столь чудесное превращение её ценили …

Назар с теплотой смотрел на рыбку, как она, невесомая, парит в своем прозрачном мире.

— Правительница сказала, что Махмуд — бег ходит под опасностью и если его не предупредить, то может случиться несчастье. Этот шар я должен передать шехир — эмини, если конечно можно, и я не нарушу ваш порядок. Решать не мне…

Улейбулла, как ни тяжела была ноша, ни за что на свете не хотел отдавать стеклянный шар. Если вы держали в руках домик рыбки Кривды, если вы хоть однажды его видели, если вы просто слышали рассказ человека, которому удалось прикоснуться к нему… Вы можете считать себя счастливым человеком.

Караванщик с видимым сожалением отдал мольфару шар.

— Ладно. Я самолично отведу гостя к шехир — эмини, сам его представлю. После четвертой молитвы он принимает гостей в башне Верховного звездочета. Вы, — он кивнул грекам, — можете возвращаться домой. А ты, — Улейбулла улыбнулся русину, — бери подарок и следуй за мной.

Порядок — друг удачи. Традициям мудрый правитель должен следовать неотступно. Первые гости в мире людей — львы. Им не терпится оказать честь и поздравить с рождением наследника уважаемого Махмуд-бега сына Фадлаллаха Камара из Фанаруза, помощника каймакама, шехир-эмини и прочее, и прочее.

Махмуд-бег не был истинным хозяином столицы Османской империи, которого назначал Великий визирь, но в административной иерархии эта должность была высока и ответственна. Шехир-эмини отвечал за строительство и за ремонт зданий, снабжение столицы водой, чистоту кварталов Истамбула. Три года назад все покинули главный город империи — мор накрыл святой город. О каком строительстве, о какой воде и чистоте можно было говорить, когда некому было вывозить мертвые тела из чумных домов? Султан в это время воевал чужие земли, а Великий визирь перебрался в Галат и в ожидании смерти никого к себе не подпускал. Главой столицы номинально стал каймакам Абд Хасан, но этот трусливый старик, пытаясь спастись от чёрного поветрия, заточил себя в доме, заложив двери и окна камнями. Тогда и пришел иноземец — таджик из Фанаруза, небольшого городка возле Самарканда, и взвалил на себя этот, казалось всем, непосильный груз.

С приходом Махмуд-бега всё в городе наладилось, как по волшебству. Улицы и дома были очищены от мертвых тел — погребальные костры горели три дня — прекратились грабежи и мародерство, народ перестал бунтовать. Со временем болезнь отступила, и в столицу вернулись улема — вельможи, местные богачи; аскери — воины и писари; райя — торговцы, ремесленники и простые подданные, главные плательщики налогов. Благодаря талантам нового шехир-эмини в Истамбуле жизнь пошла по обычному пути — возобновился сбор податей, столица снова стала торговать, занялась ремеслами. Вот поэтому к Махмуд-бегу с подношением не зазорно прийти и Великому визирю и каймакаму. Высшие вельможи империи принесли ценные подарки, им же достались самые изысканные блюда с праздничного стола.

Вторыми поздравлять прибыла стая шакалов: дворцовая знать, визири, кадии, мурзы, звездочеты.

Третьими шли мулы: проведчики, советники, асес-баши [Стражники, отвечающие за безопасность и порядок в городе в темное время суток].

Такой распорядок в мире людей.

После магриба — четвертой молитвы — церемония поздравления из дворца перенеслась в Башню Звездочета.

В мире волшебников уклад обратный.

Первыми идут мангусты: волшебный люд Истамбула, подвластных земель и окраин Малой Азии. Здесь время на вручение подарков недолгое, подношения небогатые. Волшебники, колдуны и послы магических народов приходят к Махмуд-бегу не только высказать почет счастливому отцу, но и спросить совета, если своего ума не хватало. Кто явится за судом, если есть обида, кто за защитой. Найдутся и те, кому положена награда, если был повод и честь.

В Башне Звездочета Махмуд-бег уже не был шехир-эмини. Здесь он носит гордый титул кет-хюда [Первый среди равных, то есть среди старейшин магических цехов] что значит — повелитель волшебников Малой Азии. В эту ночь Махмуд-бег советовал и судил, защищал, выделив про себя только трех купцов. Одного из Ростова и двух из Киева. Обычно гости, чтобы предстать перед кет-хюда, во власть которому поданные добровольно вручили мир на земле, простирающейся от Балкан до Каспийского моря, от истоков Славутича, до Афганских гор, поднимаются в башню по одному. В этот раз купцы поднялись втроем. Преподнесли дары, присели, говорили слащаво, но в глазах — осуждение. Один из них был иудейской веры, двое — мусульмане, но беды у купцов одинаковые. Нет возможности торговать в северных землях, говорили, если раньше от набегов крымчаков страдали только люди, то настали плохие времена и для волшебников, говорили.

Махмуд-бег понимал возмущение гостей — он уже вторую неделю выслушивает плач гонцов с севера, где с огнём и мечом погулял этот крымский выскочка. Но, вот что странно — набег был организован почему-то не по правилам человеческой войны.

Ислам-Гирей пересек Дикое поле — это раз!

Разграбив Ростов, — там не осталось ни одной магической лавки! — лишаем прополз до Оки.

Это — два!

Повернул к югу, продрался сквозь дремучие, страшные земли Руси и Литвы — это три, и четыре, и пять! Удивительно, но Ислам-Гирей вышел из похода почти невредимый! И вот пришла, наконец, разгадка. По словам киевского купца, прикрываясь крымчаками, через Дикое поле во время набега, шла армия каинидов-наёмников! До Киева крымчаки не добрались, только посады пожгли, но, если киевляне могли вздохнуть с облегчением, то народ, ведающий магию, хлебнул ужаса сполна. Гирей ушел, но орды каинидов остались. Их набеги были неожиданны и смертоносны. Налетев и собрав богатую добычу, наёмники растворялись в оврагах, ярах и балках Дикого поля. Местные степные и лесные народы взялись за оружие, но дать бой не смогли — войско каинидов исчезло, словно провалилось под землю.