Зеница рока (СИ) - Брыков Павел - Страница 31

В классе кто — то захихикал, но быстро умолк.

— Давайте, давайте. Я не буду спрашивать, кто был жертвой ваших притязаний, только да или нет.

Молчание.

— Хорошо. — Доктор накрыл ладонью лежащий на столе учебник «Анатомия крови», вторую руку поднял вверх и громко произнес:

— Сознаюсь, что на первом курсе я пробовал кровь своей кузины Сюзанны. Довольны?

В зале пара учеников улыбнулась, остальные же были серьезны.

Вдруг вверх робко поднялось одно перо, а следом ещё три.

— Из пятнадцати юнкеров только четверо? Что — то плохо верится. Ну, хорошо, — учитель подошел к ближайшей девочке. — Валя, что вас побудило к такому эксперименту? — нагнулся ниже и добавил: — Меня в детстве подтолкнула кузина. А вас кто?

— Никто. Просто хотелось нарушить запрет, — вздохнула девочка.

После её слов в классе половина учеников понимающе заулыбались.

— Хорошая причина. Дельная.

Доктор сделал широкий шаг и оказался рядом со старостой класса, высоким, крупным Кальнишем.

— И?

— Было любопытно. Столько читал.

— Человеческих книжек?

— Да, — улыбнулся мальчик.

— На них печать рекомендаций Магического Совета нашей школы стояла?

— Никак нет.

— Вот видите, — усмехнулся доктор, — опять нарушаем запреты. Эльмира, давайте вы. Поведайте историю, как это ваша мама, которая держит в строгости цех математиков Минска, не уследила за собственной дочуркой.

— Любопытно было.

— Понятно. Ну и, наконец, Филипп, — учитель, пряча улыбку, подошел к самому маленькому ученику. Он сидел в первом ряду, щупленький, незаметный, как мышонок.

— Давай, дорогой, чем сегодня порадуешь?

Филипп возвел небесно — голубые глаза к потолку и вздохнул:

— Клыки чесались.

Все — и преподаватель, и ученики долго не могли успокоиться. Только переставали смеяться, как все начиналось с новой силой.

Вдруг открылась дверь и в класс заглянула девушка — архивариус.

Учитель поднял руку, все замолчали.

— Что вам, голубушка?

— Доброй ночи, доктор, я по срочному делу. Можно на минутку Иржи Жижку?

— Конечно. Иржи, если не уложитесь в минутку, возьмёте домашнее задание у Кальниша.

— Хорошо, доктор.

Когда Жижка проходил рядом с учителем, то преподаватель нагнулся, спросил тихо:

— А вы — то пробовали кровь на вкус?

— Только свою. Когда с братьями в лапту играли. Бровь рассек.

— А чужую?

Иржи улыбнулся так, что вверх поднялись кончики его ушей.

— Я что, самоубийца? Дедушка вмиг узнает!

Класс взорвался новым приступом смеха.

Жижка, всё ещё улыбаясь, вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Разглядев выражение лица библиотекаря, он помрачнел. Несмотря на свои двенадцать лет Иржи отлично чувствовал настроение людей и мог безошибочно прочитать, когда они счастливы и когда расстроены.

— Что — то случилось?

— Случилось.

— Что?

— Я проснулась, — архивариус была сама строгость.

— И?

— Иржи Жижка. Я у вас прошу прощения за свою слабость, которую допустила этой… этим утром и прошу вернуть мне книгу.

— «Историю второго рождения»?

— Да.

— А почему?

— Потому что спросонья я не разобралась, что можно читать первогодке, а что нельзя.

Иржи искренне удивился.

— Но я уже почти четверть прочитал и ничего запретного не увидел!

— Как это? Там вначале такое!

— Какое?

— Убийства, смерть. Такого нельзя читать детям.

— Вот чем мне нравятся взрослые, так это частым употреблением слова «нельзя», — улыбнулся мальчик. — Если бы вы прочли «Великую французскую революцию 1789–1793» князя Кропоткина или «Тайные войны великих Кланов Габо и Мартонс» Решко Мавры, тогда бы я вам поверил, что «Историю» читать нельзя. Если бы вы были знакомы с этими трудами, то у вас и мысли бы не было запрещать мне читать что либо.

— А…

— Да, в одиннадцать лет.

— Но…

— Выгляжу на семь. Мы все такие.

— А Решко…

— Мемуары — подарок дедушки на день рождение.

— Но…

— Никто не узнает.

— Э…

— В мое отсутствие к «Истории» никто и не подойдет. Там такая рысь на обложке — попробуй в руки возьми без её согласия!

— Хм…

— Не переживайте. Всё будет хорошо.

Девушка стояла, не зная, куда деть руки. И тут архивариусу показалось, на миг, на секунду, что ей снова 12 лет, а этот мальчишка, стоящий с задранной вверх головой и смотрящий на неё — взрослый.

— Ну, я пошла?

— Доброй ночи.

Девушка, так и не пришедшая в себя, хотела, было, уже повернуться, как Жижка сам её догнал и, схватив за рукав, спросил:

— А скажите, пожалуйста, мальчик скоро будет?

— Какой мальчик?

— Ну, о котором говорила Карла Батори?

— Нет, не скоро. Там про детей мало совсем. Это такой прием. Заинтриговать. Кстати, некоторые читатели не понимают, кого Карла хотела отправить в Истамбул. Думаю, тебе понятно, что это сына Назара — Родион. Карле надо было найти повод для войны, а это подходящий случай. В тоже время асамбосам по заказу Сулеймана Убайды выкрали мальчика — светодара. Глава Охотников Истамбула хотел его кровью вылечить подагру у визиря. Потом поймешь, почему я обращаю на эти факты внимание. Вообще, это история для взрослых. Полотно широкое, много персонажей, что не грех и запутаться. Масса событий, срез времени. Если начало понравится, дальше пойдет проще. Про детей в третьей и четвертой части, а в первом томе нет разгадки перерождения школы, только знакомство с миром и персонажами.

— А про нас, каинидов, будет?

— Будет, но мало. Во втором и третьем томе автор уделяет вам больше внимания.

— А — а–а! Спасибо! Ну, я пошел?

Однако ответа Иржи не дождался. Библиотекарь уже развернулась, и рассеяно побрела по коридору, что — то нашептывая себе под нос.

Визирь Малик ибн Ханбал удивился бы метаморфозам, произошедшим за один день с его советником Сулейманом Убайды. Конечно, если бы он прилепился к мурзе хвостиком и смог увидеть все его превращения. Сулейман утро провел как все достойные правоверные: встал рано, умылся, совершил первый намаз, оделся, обул легкие туфли с загнутыми вверх носками. Ему никто не помогал — вельможа жил холостым, наложниц и слуг не имел. После легкого завтрака украсив перстнями пальцы, проведчик прицепил к тюрбану алмазную брошь и пошел по делам. Надо было навестить соседа, служащего в кадиаскере[1], и предложить ему после работы пойти в баню, где Сулейман планировал провести весь день. Затем зашел к другому соседу — греку — фанариоту. Он последнее время возвысился, — с помощью протекции своего отца стал драгоманом — официальным переводчиком в Эльчи — хане[2]. Его тоже следует пригласить в баню. Всё было так и сделано. Услышав отказ от обоих, мурза не расстроился, только вздохнул и непонятно в шутку или всерьез сказал, мол, пока в империи есть такие усердные слуги, ей нечего бояться.

Выйдя на улицу, Сулейман Убайды направился к ближайшим гаммамам[1] — к высокому зданию, увенчанному куполами, в которых мастера в шахматном порядке вырезали квадратные сквозные отверстия. Там он заказал отдельную комнату. Напоминать о том, что входить к мурзе в момент, когда он очищает тело и душу, было лишним: банщик Асим ни один год обслуживал Сулеймана. Его давний клиент был строг и щедр — по вечерам банщика ждала хорошая оплата, притом, что он ничего не делал, ни тер жирные бока мочалками, ни поливал мурзу мыльной водой.

Убайды зашел в знакомую комнату, как к себе домой, разделся. Шлепая пятками по теплым плитам, тряся большой, почти женской грудью, добежал до небольшого бассейна, и прыгнул, окунувшись с головой. Затем, сев на мраморную ступень, Убайды начал мылить тело и голову, смывая налипшие за утро запахи. Когда мурза вышел из воды, он был чист словно младенец. Прислушавшись, идёт ли кто — нибудь — вдруг банщику захотелось выслужиться? — Убайды поставил на дверь сепар. Волшебной палочкой приказал мочалке шлепать по воде, напевать, создавать видимость, что в комнате кто — то есть. Теперь можно не переживать — щит никого сюда не пустит, а самые любопытные, оказавшись перед зачарованной дверью забудут, зачем они к ней подошли.