Рождение вечности (СИ) - Соломенный Илья - Страница 41

Это оказалось сделать проще, когда я вспомнил один из наших с Норманом разговор — о диалектах, распространенных в галактике. Мой друг был полиглотом, и свободно разговаривал на трёх языках из пяти, распространенных в Империи — интерлингве, высоком эллирийском наречии, и кошта-заут: диалекте, на котором говорили в дальних рукавах галактики. В тех местах жили, в основном, выходцы из Пепельного Альянса, сосланные на край мира после большой войны несколько веков назад.

Я долгое время не понимал, зачем Норман потратил огромное количество времени на их изучение, ведь спутник с лёгкостью мог перевести любой язык на интерлингву? Но взявшись за эллирийское наречие, до меня дошла простая вещь — знание другого языка не просто позволяет общаться с его носителем, но ещё и тренирует память гораздо лучше любых стимуляторов и техник. Особенно явно я это ощутил спустя пару месяцев усиленных занятий, когда начал видеть сны на высоком наречии. Это ощущение было очень волнительным — как момент перед поцелуем.

Впрочем, кое-что в моих снах было приятным гораздо меньше. Практически все то время, что я находился в Цитадели, меня терзали жуткие кошмары — сначала редко, но чем дальше, тем чаще они снились. Особенно много их стало, когда я остался в доме родителей один. Я пытался заглушить их алкоголем и снотворным, но ничего не помогало — мрачные сны возвращались, пробиваясь через любую блокаду, что я пытался выстроить на их пути.

В этих кошмарах я часто видел Кайри — её силуэт на фоне горящего неба; бесконечные падения в пропасть; ледяной ветер, срывающий с лица девушки кожу; болото, в котором она тонула и что-то мне кричала, но я никак не мог разобрать — что. После этих снов я просыпался взмокший от пота, с невероятной головной болью, и до утра уснуть уже не мог.

Я пытался консультироваться со многими специалистами — врачами, мнемотехниками, мастерами снов, и даже искал средство в сети — подошло бы что угодно, лишь бы избавится от подобного ужаса по ночам, но все было тщетно. Я просто не понимал, что со мной происходит. Решение, однако, пришло совсем не оттуда, откуда я его ждал.

В середине лета в Цитадель вернулся отец, и обнаружив меня в состоянии, близком к помешательству, взял ситуацию в свои руки. В одну из ночей, когда я с криками проснулся после очередного кошмара и хлебал элитный виски прямо из бутылки, стоя посреди столовой, он появился в комнате с двумя учебными клинками. Отобрал у меня бутылку, и отвел в большой зал на первом этаже, где обычно устраивали приемы.

— Когда ты был ещё совсем маленьким, — сказал он тогда, натягивая перчатки, — то уже сталкивался с подобной проблемой.

— Правда? — я повертел в руках тяжёлую и старую саблю.

— Да. Тебе было шесть, насколько я помню. Неудивительно, что ты забыл — тогда умер твой любимый дед, Элайджа, и почти месяц после его смерти тебе снились кошмары. Ты тогда испытал серьезное потрясение, и единственное, что тебе помогло — тренировки с оружием до полного изнеможения. После них ты спал как убитый.

Я припоминал, хоть и смутно, то время. Действительно, это произошло больше восемнадцати лет назад, и без Дока я забыл многие детали, но как оказалось, смерть Элайджи отпечаталась у меня в памяти навсегда. Я помнил, что он был очень стар — наверное, старше любого жившего тогда де Пайле.

— Кажется, он упал с лестницы и переломал себе половину костей, — вслух сказал я, надевая маску, — и мы с Марком нашли его у ее подножия утром.

— Так все и было, — подтвердил отец, — немудрено, что он умер, ведь в сто двадцать лет даже при наших технологиях жить полной жизнью нелегко. А Элайджа был… весьма беспокойным стариком.

Я улыбнулся, встал в позицию и отсалютовал саблей.

— И ты предлагаешь мне повторить ту терапию?

Он ничего не ответил, и атаковал.

Спустя час пляски с клинками я был страшно измотан. Руки не могли поднять оружие, которое весило, казалось, целую тонну. Глаза под маской заливал пот, а когда отец в очередной раз достал меня — на этот раз в голову, в ушах раздался такой звон, что я выронил оружие, не удержался на ногах и упал.

— Думаю, на сегодня достаточно, — меланхолично заметил родитель, протягивая мне руку. Я с трудом поднялся — единственным моим желанием сейчас было поскорее принять душ и лечь в кровать — большего не хотелось и желать. Я плохо запомнил, как поднялся к себе в комнаты, но очнувшись с удивлением понял, что проспал без единого сна почти до полудня. Правда, все тело ломило так, будто я сутки проработал в шахте, но это было сущей мелочью по сравнению со спокойным сном.

Спустившись на первый этаж я с удивлением застал отца в столовой — он неспешно пил кофе и изучал на коммуникаторе последние новости.

— Как спалось? — вместо приветствия спросил он, и в его голосе мне послышались веселые нотки.

— Прекрасно. Спасибо, что помог, — ответил я, усаживаясь напротив него. Слуга, стоявший неподалеку, тут-же принес мне поднос с завтраком. Я налил себе сок, — Думаю, ты будешь слишком занят, чтобы фехтовать со мной каждый вечер, не так ли?

— К сожалению, — он вздохнул, — мне бы и самому не помешало привести себя в форму. Но у меня есть предложение получше — через несколько дней сюда прибудет один из лучших клинков в Империи. Он любезно согласился пожить здесь некоторое время, чтобы обучить тебя. Прости, но те навыки, — он выделил последнее слово, — что ты продемонстрировал вчера, не впечатлят даже Марка. А ты помнишь, как твой брат относится к оружию и схваткам.

Я улыбнулся. Да уж, у старшего брата всегда были другие интересы. Ну а я на самом деле забросил себя — похудел, потерял форму — потому и не обиделся на эту подначку.

— Спасибо что позаботился об этом, — поблагодарил я отца, — и кого ты вызвал?

— Пусть это будет для тебя неожиданностью, — отмахнулся он, допил кофе и встал из за стола, — Мне пора, Виктор. В наших лабораториях накопилась масса неразрешенных вопросов, и там требуют моего присутствия. Увидимся вечером.

— Подожди, — я остановил его, — Может быть, я поеду с тобой? Мне уже осточертело торчать тут без дела.

— Мне казалось, ты занят изучением эллирийского и своим «Икаром»? И тем, что успел украсть на Эдеме, — удивился он.

— Ты понимаешь, о чем я, — ему не удалось меня смутить, — Марка нет, Ариадны тоже. Я хочу занять себя чем-нибудь полезным! Ты ведь знаешь, что я хочу помочь.

— Мне приятно твое рвение, сын, но для начала ты должен поговорить с Примархами. Без их согласия я не могу посвятить тебя в детали своей работы — особенно если учитывать, что ты залез в наши базы данных, и стащил оттуда кучу информации. Ну-ну, — он тихо рассмеялся, видя мое вытянувшееся лицо, — не расстраивайся. И не думай, что я в обиде за это — что ты за Пайле, если не получаешь то, что хочешь? Подожди ещё немного, и мы обязательно найдем тебе занятие по душе.

Он похлопал меня по плечу, и ушел, а я отправился в большой зал и запустил там проекцию ночного боя, решив взять реванш хотя бы у голограммы отца.

***

Спустя неделю на Магеллан и вправду прибыл один из лучших мастеров фехтования в Империи — Авраам Кольт. Уже немолодой мужчина, тем не менее, выглядел грозным противником: выше меня на целую голову, он был весьма крепко сбит, а его слегка поседевшие каштановые волосы были заплетены в толстую косу, длиной до самого пояса. Черные глаза, широкий подбородок — и огромный рваный шрам, тянущийся от него к виску.

Я встречал его в космопорту, и в тот момент, когда заметил Кольта, вышагивающего пружинистой походкой через толпу, он сам обратил на меня внимание.

— Месье Виктор? — уточнил он, подходя ближе.

— Просто Виктор, если не возражаете, — кивнул я, протягивая ему руку. Он пожал ее, и мои пальцы хрустнул в его стальной хватке.

— Как вам будет угодно. В таком случае, прошу вас звать меня по второму имени.

— Идёмте, Кольт, — я повел его к глайдеру, стоящему неподалеку, — я покажу ваши апартаменты и проведу небольшую экскурсию. Занятия начнем завтра. У вас есть багаж?