Однажды. Не ты. Не я (СИ) - Морская Лара - Страница 41

Мы знакомы всего несколько дней. Он — великий король Шиана, а я — переводчица. Я его шантажировала, а он мне угрожал. Отправил меня в тюрьму. Наши отношения развивались весьма необычно, а он говорит о нас так, как будто мы без пяти минут друзья, у которых впереди совместное будущее. Ерзая в седле, я пыталась найти разумный ответ. Обижать Анри не хотелось, но и обещать я ничего не собиралась. Зачем ему мои откровения? Да и что можно обещать мужчине, который хочет дать мне всё, но не даст ничего. Он принадлежит Шиану, а не чужестранке, которой не место при дворе. Временная близость скрасит наш путь на юг, но оставит шрамы на моём сердце, подобия которых я ещё не знала. Могу ли я отдать сердце мужчине, который давно потерял своё?

— Я даю тебе всё, что способна дать, — осторожно ответила я. — По-моему, это справедливо, ведь ты делаешь то же самое.

Не ответив, Анри резко дёрнул за поводья, и мы сорвались с места.

Первые четыре дня мы продирались сквозь лес, прикрываясь всевозможной магией кристаллов, чтобы скрыться от поисковой сети Одама. Одна из седельных сумок Анри напоминала коллекцию ювелира. Не знаю, как он во всём разбирался, но большинство нужных вещей находил практически наощупь. Спала я прямо на лошади, откинувшись на грудь Анри, а он неумолимо двигался вперёд. Когда усталость брала своё, мы останавливались, и Анри спал на земле, всего час или два, бормоча во сне и нервно вздрагивая, пока я следила за окрестностями. Когда на третий день он задрожал во сне, я села рядом и положила руку на вспотевший лоб. Он тут же затих и с глубоким вздохом провалился в сон. Так я и сидела, охраняя его отдых, пока не пришло время трогаться в путь.

Подсаживая меня на лошадь, всё ещё полусонный Анри приказал:

— Как бы я ни дёргался во сне, не смей со мной нянчиться. Поняла?

Не очень-то и хотелось.

Со мной ехал совсем другой мужчина, не похожий на того Анри, который нашёл меня в лесу. Суровый и замкнутый, он почти не разговаривал и не реагировал на попытки его рассмешить. Мои слова, сказанные перед отъездом, сломали ту робкую близость, что родилась между нами после спасения от Одама. Ели мы на ходу, потом Анри заставлял меня принять переданные Элбрайтом лекарства, которые пришлись очень кстати. Снимая боль, они позволяли удерживаться на лошади. Как только я заглатывала вязкую микстуру, Анри убирал бутылочку в седельную сумку и снова дёргал за поводья.

— Анри, подожди, — не выдержала я на четвёртый день. — Мне страшно.

Заключив меня в кольцо рук, он сжал с волнующей силой.

— Клянусь, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы с тобой ничего не случилось.

«Ничего не случилось» — понятие растяжимое. Например, от непрерывной езды, у меня совершенно онемела… Ладно, не стану шутить.

— Наталия, ты мне веришь?

— Верю.

Он знал, что я солгала.

Если говорить честно, то я ему не верю, особенно теперь, когда он молчит и с силой сжимает челюсти. Он предчувствует, что на излучине нас ждёт опасность. В дальнем закоулке сознания таится шальной вопрос: а что, если Анри придётся выбирать между благополучием Шиана и моей жизнью? Моя жизнь и судьба целого королевства — вещи несопоставимые, но что если? В таком случае долго я не проживу.

Хмурясь, Анри отстранился, потом покачал головой и поцеловал меня. Не спрашивая, не объясняя и даже не успокаивая. Развернув в седле так, что я не могла воспротивиться его порыву. Что мне оставалось? Я ответила на поцелуй, потому что хотела почувствовать, что не одна в этом зловещем лесу. Потому что хотела дать ему всё. Не сопротивлялась, когда он разорвал ворот рубашки и наклонил меня вперёд. Навалившись всем телом, Анри целовал мою шею, покусывал плечи, и каждый его выдох был стоном. С силой сжимая грудь, расстегнул брюки, скользя, проникая, царапая. Он собирался взять меня прямо в седле. Акт обладания. Доказательство связи, которой не существует. Неотложная, грубая близость, которая не сможет защитить нас от расставания.

Анри остановился в последнюю секунду.

— Нет. Так нельзя. Умоляю, прости меня, Наталия. Я не смог с собой совладать.

— Я понимаю.

Я действительно понимала, даже в тот момент, когда лежала в седле, неудовлетворённая, задыхаясь от страсти. Была благодарна, что Анри не пометил меня, как животное, ибо метка, сделанная в порыве отчаяния, мало чего стоит.

А потом мы поехали дальше. Без слов. Анри стал ещё более угрюмым и отстранённым.

Мылись мы в ледяных ручьях, по очереди, потом наполняли фляги водой и снова запрыгивали на лошадь. Вернее, Анри запрыгивал, а я карабкалась вверх и заваливалась на бедное животное беспомощным тюком. Ноги превратились в закаменевшие брёвна, к счастью, почти не ощущающие боли. Странное поведение Анри пугало и расстраивало меня, поэтому, когда на пятый день мы выбрались из леса Алалиреи, я вздохнула с облегчением. Вместе с лесной сыростью исчезла и напряжённость Анри.

— Теперь всё будет в порядке, Наталия, — выдохнул он, прижимая меня к груди в порыве облегчения. — Я боялся, что не смогу обеспечить твою безопасность в лесу Алалиреи, но всё обошлось.

Значит, он за меня боялся и поэтому всю дорогу мучил давящим молчанием? Иногда мужчин очень трудно понять.

— Теперь сторонники Одама нас не достанут, — пообещал Анри. — Всё будет хорошо. Арсентий постарается подавить народные волнения, а если мы приведём с собой Алали, то всё будет хорошо.

Да, не сомневаюсь, так и будет. Уже вижу торжественный въезд в столицу Шиана: творец, король и переводчица. Надеюсь, что мой профиль тоже изобразят на огромных королевских тарелках. Возьму одну из них домой на память. Или даже две. Родителям подарю, пусть повесят на стену и гордятся, что их дочь стала частью истории. Очистив мой профиль от куриного паштета, будущие поколения станут уважительно цокать языком: «Вот она, великая переводчица Шиана!»

Ох, любимый мой сарказм, что бы я без тебя делала. Не знаю, зачем я понадобилась Алали, но либо она похвалит меня за переведённые стихи, либо… В любом случае, обратно в столицу Шиана меня не пригласят.

Хорошо хоть настроение Анри немного улучшилось, теперь можно спросить об остальном маршруте. Я почему-то думала, что до мифического «юга» не так уж и далеко, а оказалось — больше месяца пути. Несколько недель без смены одежды, нормальной еды и гигиены я не выдержу. На дворе весна, скоро конец учебного года, но однажды мне всё-таки придётся вернуться на работу. Когда я спросила об этом в самом начале, Анри только махнул рукой и буркнул, что мы попадём на юг «другим путём» и через неделю будем на месте. Однако объяснять отказался. А теперь, когда его настроение посветлело, можно и спросить.

Планы Анри сводились к одному весомому предложению: «У меня есть друг». Я за него, конечно, рада, но не «друзья» ли выдали его герцогу Алалиреи? Напоминать об этом не стоило, ибо Анри отреагировал, как на пощёчину, мне аж страшно стало.

— Дамаркус — мой лучший друг, Наталия, — оскалился он.

От этих слов мне стало ещё страшнее. Предательство лучшего друга разобьёт сердце гордого короля. Хотя о чём я, его сердце и так битое. Куда уж больше.

Дамаркус оказался магом-экспериментатором, против увлечений которого Арсентий не возражал, но попросил (то есть заставил) поселиться подальше от столицы, дабы нарушения законов магического ведомства Шиана не сотрясали покой королевства и не подавали плохой пример другим магам.

— Дамаркус поможет нам добраться до юга за пару дней. Заодно мы сможем привести себя в порядок перед встречей с Алали.

Очень хотелось вымыться в горячей воде, переодеться и как следует расчесать волосы, но сомневаюсь, что мой внешний вид представляет интерес для творца Шиана.

— Мы сможем немного передохнуть, — посмотрев на моё осунувшееся лицо, Анри нежно провёл пальцем по подбородку. — Ты хотела продолжить перевод.

Хотела, конечно, да и Алали просила, чтобы мы прочитали дневник, но пока что такая возможность не представилась. После страстной сцены в лесу Анри стал совершенно невменяемым. Даже когда он спал, я не могла заняться дневником, так как, погрузившись в перевод, не заметила бы никакой опасности. Для того, чтобы перевести дневник до конца, потребуются недели, так что Алали придётся самой рассказать нам историю до конца.