Работа над ошибками (СИ) - Симоненко Юрий - Страница 22

— То есть, как нет… — Макс посмотрел на девушку с недоумением. — Постой… Ты сейчас скажешь то, что я подумал?

— А что ты подумал?

— Ты из первого?

Рина улыбнулась.

— Первый? Ну, — она пожала плечами, — можно сказать и так… — Рина коснулась теплыми ладошками Максовой груди. — Все эти уровни… они нужны для контроля. Первый уровень — это отсутствие уровней, отсутствие ограничений и контроля. У меня даже идентификатора под кожей нет… — усмехнулась девушка. — На работе приходится носить чип в кармане.

— Но, зачем тебе это все? — продолжал недоумевать Макс.

— Я уже сказала. Я хочу жить полной жизнью, хочу видеть мир таким, каков он есть, а не довольствоваться скучной жизнью дочки влиятельных родителей…

— Постой… — Макс удержал ее руку, когда она стала расстегивать его штаны.

— Что не так?

— Все так, Рина. Я лишь хочу выяснить…

— Что?

— Наша встреча… то, что было в машине… твои слова потом… это — такая игра богатой, избалованной девчонки из первого класса?

На мгновение глаза Рины блеснули гневом, потом руки ее опустились, лицо поникло. Макс понял, что сказал глупость.

— Нет, нет и нет, — тихо произнесла она. — Наша встреча, наша близость и мои слова, Макс, не игра. Никогда больше не говори мне подобного!.. — она вскинула лицо и взглянула в глаза Макса своими большими темно-зелеными взмокшими от проступивших слез глазами.

В тот момент Макс был готов провалиться сквозь землю. Точнее — сквозь пол, потом еще раз… и так до самого первого этажа и парковки, а потом уже и сквозь землю.

— Прости меня, — сказал он. — Просто сегодняшний вечер… и… в общем, я никогда в своей жизни не был так счастлив, Рина. Кем бы ты не была на самом деле… будь ты хоть дочерью самого дьявола, я люблю тебя!

Работы на стартовом столе шили полным ходом. На следующий день был запланирован запуск еще одного «Архангела» и «Боли, дарующей спасение». За пуском будут наблюдать сам первоархипатрит Шедареган и с ним генерал-архипатрит Абримелех. В 33-х парасангах южнее Шагар-Кхарад, в обсерватории на Мертвой горе, шли приготовления к приему высоких гостей.

Руины мятежного города Шагар-Хаог лежали в пяти парасангах к северо-западу от космодрома. Радиационный фон здесь давно вернулся к норме; время сточило уцелевшие после ударной волны и огненного шторма огрызки стен, оставив от города лишь скопление поросших колючим кустарником холмиков с округлым озером в центре, где раньше была воронка. Четыре века этот город был городом-призраком.

Восточнее Шагар-Хаог начиналась гряда невысоких сопок, за которыми вдали виднелся один из отрогов могучего, протянувшегося до Океана хребта Шагаргобор. В маленькой долине между первыми двумя сопками лежал поселок Шехеб — один из пригородов Шагар-Хаог, промышленный район, уцелевший при «сошествии небесного огня», — так Святая Церковь назвала ядерные удары, которые нанесла по четырем непокорным городам восставшей провинции. Но что не уничтожил «небесный огонь», разрушило время. Пустыня наползла и поглотила Шехеб. От поселка осталось немного: десяток полуразвалившихся зданий, несколько корпусов металлургического завода, железнодорожная станция, наполовину разрушенный самими восставшими храм. У округлого окна на втором этаже одного из уцелевших зданий стояли трое в одинаковых серых плащах.

Вечерело. Было ясно. Буря закончилась утром.

Из Харфахара они вышли затемно и шли без малого двадцать два часа (что составляет ровно половину агарских суток), сделав по пути три коротких привала.

— Какая мощь… — тихо произнес Связник, глядя вдаль на возвышавшуюся над стартовым полем почти на целый стадий ракету.

Его новый с иголочки плащ-невидимка оказался намного теплее, чем могло показаться на первый взгляд. Кроме того, при сильном холоде в плаще можно было включить дополнительный подогрев, но Святой Отец посоветовал поберечь аккумуляторы, так как запасных было всего по два на брата, и зарядить их до базы отряда в Шагаргоборе было негде, а туда еще день пути.

— Триста восемьдесят тонн.

— Что? — Связник посмотрел на Святого Отца.

— Триста восемьдесят тонн, — повторил бывший священник. — Столько «Архангел-9» поднимает на орбиту. А про мощь лучше у Первого спросить, он тебе точно скажет. Но триста восемьдесят тонн, как мне кажется, хороший показатель мощи этой херовины.

— Да…

— Завтра полетит, — сказал стоявший рядом Бизон. — Ты же видел уже, как они летают, а, Связник?

— Да, Бизон, конечно видел…

— Ну, значит, завтра еще раз посмотришь…

— Это пока точно неизвестно, — заметил Святой Отец. — Все зависит от планов Первого…

— Мне вот интересно, какой он… — произнес Связник задумчиво.

Святой Отец с Бизоном переглянулись: «ну вот, опять Связник ракету увидел…», потом посмотрели на Связника.

— …ну, наш мир, — объяснил тот товарищам. — Мне интересно, как Агар выглядит оттуда… из внешнего пространства, из… космоса, — Связник произнес последнее слово с почти религиозным благоговением.

— Ну, так круглый же он… вроде… — Бизон почесал в затылке широкой семипалой ладонью.

— Да. Конечно… круглый… — согласился Связник. — Знаю… фото видел… — сказав это, он замолчал, оставшись стоять у окна. Товарищи не стали его тормошить и отошли в сторону, к импровизированному столу из нескольких кирпичей и листа пластмассы, на котором была разложена нехитрая походная снедь: сухари и вяленое мясо.

За окном между двух холмов начиналась заснеженная степь с торчавшими изредка чахлыми оранжевыми кустами. До стартового стола было около четырех парасангов, и ракету можно было принять за торчащий посреди степи столбик с заточенным как у карандаша верхом, но Связник хорошо представлял масштабы и расстояния. Кроме того, ему уже приходилось видеть «Архангела» вблизи. Строения космодрома были немного в стороне от стартовой площадки, и большую часть их скрывал холм слева. Лишь несколько зданий, если присмотреться, выглядывали из-за края холма да наблюдательная вышка с «тарелкой» на самом верху. Вдали за космодромом пейзаж завершала горная гряда — Волчий хребет, — над которой угрюмо нависало вечернее зимнее небо с несколькими мерцавшими точками звезд.

Вскоре снаружи послышался знакомый нарастающий шум и, спустя минуту, перед зданием поднялись пыльно-снежные вихри, характерные для садящегося флайера. Серые сугробы разметало до мерзлого грунта в трех местах там, где у летающей машины были маневровые турбины. Резко исчезающие на границе поля видимости облачка очертили узнаваемые контуры, когда машина опустилась на землю. Потом гул стал тише и маскировка выключилась — флайер стал видим.

Это был на вид обычный «Жнец плодов добродетели» четвертой модели, именуемый также «Жнец-4» или просто «Жнец». Более двух десятков лет такие машины использовались разными спецслужбами, от городской полиции до элитных боевых подразделений Церкви, именуемых «Святыми псами» и вездесущей ССКБ. Служба охраны космодрома не стала исключением.

Машина длиной в пятнадцать арашей имела форму наконечника стрелы, верхняя часть которого была зеркальной. В высоту, в самой высокой (хвостовой) части корпуса «Жнец» был около пяти с половиной арашей при ширине в девять. Разные модификации таких машин оборудовались как лучевым, так и кинетическим вооружением, а также средствами ментального воздействия (полицейская модификация для подавления «беспорядков и бунтов») и средствами перехвата и дешифровки (модификация для разведки ССКБ и «Святых Псов»). Увидеть «Жнеца» считалось плохим знаком и среди суеверных простолюдинов деревни и городского дна, и среди благородных жителей фешенебельных районов и поместий. Проклятые презрительно именовали эти машины «корытами» и, при возможности, уничтожали.

Когда гул затих, зеркальная часть машины приподнялась вверх, матово-черный борт сдвинулся в сторону, и на расчищенную турбинами площадку перед зданием пружинисто спрыгнул человек. Был он средних лет, с белыми прямыми волосами до сухощавых плеч, в полевой форме ВСБК (Внутренней службы безопасности космодрома), со знаком отличия архипатрита на отложном вороте мышиного цвета шинели.