Тень могущества (СИ) - Струков Роман - Страница 6

Я косо усмехнулся.

— Вопрос в том, почему они голодны, Дик.

— Диктатуры…

— Там с шестидесятых годов прошлого века демократии.

— Ну так чёрт их разберёт. От природы небось косорукие. — Старина Дик вновь отмахнулся рукой, отделив себя от голодающей Африки и всего мира. — В Сенате готовят отмену Апрельской поправки, и, говорят, вот это будет шоу!

Я пожал плечами. Когда десять лет назад военлорды приняли эту поправку, левые тут же заявили, что это государственный переворот. Может и так — ведь теперь по вопросам внешней политики право голоса получили только те, кто воевал. Впрочем, я в любом случае имел лишь «бледно-зелёную» карту вида на жительство и гражданином САСШ не был — а значит и эти политические дрязги меня не касались.

Дик это понял, и перешёл к более насущным новостям.

— Да, кстати, интересовался тобой один тип.

— И ты сказал, где я живу? — удивился я. Обычно орки неразговорчивы — пониженная болевая чувствительность имеет свои преимущества.

— Вот ещё! — фырканье орка больше походило на ржание довольного собой битюга. — Просто ночью в наш бар завалился какой-то гоблин…

Я представил себя на месте бедолаги и поёжился. Мои пять с половиной футов рядом с семифутовым ростом Старины Дика смотрелись бледно, а каково гоблину, чей рост не превышает и пяти? Да и не любят орки гоблинов. По сравнению с тугодумными собратьями Дика любой гоблин выглядит покруче Эйнштейна, чем и пользуется бессовестно.

— Так вот, гоблин… — продолжал привратник. — Мы с ребятами его поначалу не трогали — сидит себе, пьёт, за пойло платит исправно, но тут стал он о тебе расспрашивать.

Старина Дик сосредоточенно задумался.

Я молчал, вслушиваясь в стук падающих где-то на дно жестяной миски капель.

— Ага, в общем, только мы его собрались отметелить, он и сказал, что у него дело к Джеку Стоуну, и если кто в курсе, где он живёт, то пусть передаст ему, что сегодня он будет ждать тебя в «Орчатнике», — на одном дыхании сказал привратник.

— Да ты расслабься, Дик, — сказал я.

Орк иронии не понял.

— Да я и не напрягался! — с обидой в голосе сказал он.

— Что хоть за гоблин? Чей?

— Не местный, — помотал головой Дик — Но на вольняшку не похож — поперёк груди герб Института прикладной геофизики — не один уважающий себя «мод» этакого позора не оставит, когда с контрактом развяжется.

Я пожал плечами. Больших неприятностей, чем те, что у меня уже были из-за затянувшегося внутреннего расследования моей собственной нелёгкой биографии гоблин доставить мне просто не смог бы.

Хотя и интересно, для каких надобностей я понадобился. И кому.

— Возможно, я зайду. — вздохнул я, направляясь к лестнице, — Пусть подождёт, если я задержусь.

Прямой как стрела коридор просматривался дешёвеньким полицейским регистратором. Регистратор меняли неделю назад, но кто-то уже закоптил линзу видеоглаза и нацепил на торчащую из стены коробочку «нюхача» пластиковый пакет, крепко затянув его на горловине куском стальной проволоки.

Я усмехнулся. Волну терроризма, захлестнувшую осаждённую крепость Нового Света удалось сбить именно благодаря массовому выпуску таких вот устройств. Если верить пропаганде, конечно. Видеокамера, анализирующий тембр человеческого голоса вокодер, нюхач, способный с пяти метров определить, что у тебя в кармане — наркотики, взрывчатка или недоеденный с утра гамбургер.

Поток данных с регистраторов обрабатывается центральным компьютером видеопоста — «гадалкой», которыми утыкан весь город, и если ей покажется, что вы тип социально опасный, то визита архангелов следует ожидать с минуты на минуту. Технология знакомая — в Патруле я оттрубил пять лет. Считалось, что мы элита… хотя моя работа напоминала скорее работу участкового. Профилактические беседы, ложные срабатывания… тоска. Не верите? Купите в аптеке марганцовку, в магазине сельскохозяйственных удобрений — селитру, а в магазине стройматериалов — порошковую краску с добавкой магния — и ждите приключений. За вами установят слежку, подождут, пока вы не встретитесь с друзьями и родственниками — и вызовут нас… быстрое реагирование. По итогам захвата выяснится, что марганцовку вы купили для купания ребёнка, селитру — для любимой тёщи, чайная роза которой просто не может существовать без нитрата калия, а краску — для окраски стены квартиры в стиле «ретро hi-tech», а вот «гадалка» сочла, что вы делаете бомбу. Если вы выжили — скажите нам спасибо, потому что ребята в Патруле нервные и не местные, вроде меня. И никогда заранее не знаешь — задерживаешь такого несуразного покупателя, или наркоторговца, потянулись вы за стволом или ингалятором от сердечного приступа…

Пришить вас, кстати, будет проще — вот тогда приданный отряду «легендатор» с чистой совестью превратит вас из террориста виртуального в террориста реального… и никаких проблем с судебным разбирательством.

Поэтому я и живу в Тени. Надоело назойливое внимание общественности. Полицейские регистраторы здесь громят едва ли не быстрее, чем их производят. Кстати… это, похоже, объясняет, почему гоблину пришлось искать меня ножками. Живи я сотней метров выше и плати за квартиру, компьютер меня нашёл бы мгновенно.

Утешение, конечно слабое. Жильё оплачивать приходится и здесь — через домовое товарищество, в котором состоит один лишь Старина Дик, раз в месяц вносящий оплату за весь дом.

Анонимность, хотя бы условная, дорого стоит. Но она ставит меня на одну ступень с элитой — военлордами и толстосумами, стоящими в иерархии так высоко, что неприкосновенность их личной жизни защищена государственной тайной.

Комнатёнка у меня узкая и захламленная — так говорят все, кому случилось у меня побывать. По-моему, возводят напраслину. На свои бы дома посмотрели!

Тонкая серая дверь, отлитая из какого-то на редкость упругого пластика, изрядно покорёжена в середине — это кто-то пытался выбить её ногами. Чуть выше вмятины — две дыры от пуль, появившиеся в тот момент, когда я, чтобы не выяснять лицом к лицу, кому понадобилось моё бренное тело, шмальнул в дверь не вылезая из под кровати.

Пули ещё долго рикошетили с пронзительным свистом по коридору, но крови я не обнаружил… так что ночной визитёр ушёл невредимым. Полотно двери перекосило, но это имело и свою положительную сторону — теперь её можно было даже не запирать замок, поскольку продавленную в середине плоскость приходилось выдирать из косяка как больной зуб, чертыхаясь, а иногда и обращаясь к помощи Старины Дика.

Когда же я вывинчивал дверную ручку, дверь было и вовсе невозможно открыть.

Несомненно, слишком хорошо закрытые двери привлекают внимание. Но пулевые отверстия служили надёжным щитом от воров.

Тем, кто духом был послабее, дыры от пуль говорили о неимоверной крутости владельца, палящего не задумываясь во всё, что имело несчастье ему не понравиться. Храбрецам достаточно было заглянуть в пробоины и установить, что всё, заслуживающее внимания давно уже спёрли.

Незачем в комнату было заглядывать и мне — я и без того знал, что я там увижу.

Вдоль левой стены комнатушки-пенала — стол с проржавевшей раковиной и укреплённым на стене баком для воды, которую приходится носить из нелегальной врезки в водоподающую магистраль «домограда». Чуть дальше, на тумбочке, не вошедшей бы ни в один из мебельных гарнитуров, которые можно выписать по каталогам, стояла древняя микроволновая печь, выполнявшая функции шкафчика.

Справа — застеленная целлофаном железная кровать, за ней, одним торцом упираясь в стену а другим — в спинку кровати — стеллаж, доверху забитый устаревшими бумажными носителями информации, в которые, хвала Аллаху, невозможно вносить оперативные изменения. Но кому в наше время нужны бумажные книги? Даже я в них заглядываю всё реже.

Я ввинтил ручку и с натугой открыл дверь. Скрежет был ужасный, будто визг раздавленной кошки, и я на всякий случай огляделся по сторонам — не звонит ли кто в общество борьбы за права животных. Но никому и в голову не пришло выглянуть в коридор и посмотреть, что происходит. Я вошёл в своё жилище и с теми же акустическими эффектами прикрыл дверь, на полфута не доведя её до косяка.