Симфония боли (СИ) - "Ramster" - Страница 49

Вонючка вздохнул и опустился на пол у кровати: в любом случае уйти было бы намного опаснее. К тому же… открытое настежь окно казалось пугающе неправильной деталью: Рамси терпеть не мог сквозняки и никогда не спал так. Но закрывать окно приказа не было, и верный пёс просто пододвинулся к изголовью, чтоб быть хоть какой-никакой преградой на пути ветерка.

На улице послышались незнакомые приглушенные голоса, что-то мелкое стукнуло в стену рядом с окном – Вонючка насторожился: что такое? Ответ пришёл уже через секунду: следующий камешек угодил в комнату и покатился, подпрыгнув пару раз, по полу. Что за странный день! Бесчинствовать в Дредфорте могли только бойцы Второго Отряда, да и те с оглядкой на шефа, а посторонние никогда не вели себя так нагло. Того и гляди, хозяин из-за них проснётся.

Вонючка осторожно поднялся и подошёл к окну, уже собираясь закрыть его; случайно бросил взгляд во двор – и замер, потрясённый. Там, на мощёной дорожке перед домом стояли двое подростков («Ансен и Селми», – непрошенно толкнулось в памяти) и с радостными, счастливыми улыбками махали ему руками.

Детдом. Дружба. Прошлая жизнь? Вонючка встряхнулся от укола холодящего страха: нельзя помнить!

Как они здесь оказались?!

«Эй! – Ансен пугливо огляделся, не видно ли кого. – Теон! Вот ты где! Мы так долго тебя искали!»

Вонючка отшатнулся от окна, цапнув подоконник побелевшими пальцами. Имя ударило не хуже хлыста, ужас затопил сознание: нет, нет никакого Теона! Яркой вспышкой в голове – собственные вопли на дыбе, сводящая с ума боль, перекошенный оскал хозяина: «Ты Вонючка! Навсегда, навеки! Ты понял?!»

«Теон!..»

Боль стиснула горло, взорвалась в глазах, раздирающей вспышкой разворотила рот. Надо было прекратить это, прекратить!

«Я Вонючка! – выкрикнул он сиплым шёпотом, полным ужаса – только бы не разбудить хозяина; сообщить своё настоящее имя было жизненно важно. – Я Вонючка, Вонючка!» – Но подростки, похоже, не слышали.

«Чёрт, и отощал же ты! – Селми шагнул вперед, на загорелом лице блеснула знакомая улыбка; он взлохматил непослушные вихры тем же быстрым, лёгким движением, что и в приюте, когда они собирались на совместную проделку. – Ну, что стоишь?! Окно открыто – прыгай, побежали с нами!»

Вонючка отступил на шаг, другой, метнул через плечо затравленный взгляд на хозяина – и, запустив пальцы в волосы, с тихим стоном осел на пол. Почему-то в голове даже не возникло вопроса, что делать. Мысль толклись бестолковые, суматошные: «Как они здесь очутились? Как смогли найти меня? Так изменились! Селми повзрослел… А Ансен вытянулся, каланча настоящая! Но как они сюда… Дредфорт же так охраняется…»

Внезапная догадка прошила сознание; Вонючка вскочил, метнулся к окну – да только и успел, что ухватить взглядом чёрные тени за спинами бывших друзей. Плечистые, бритоголовые – болтонские молодцы.

«Нет! Сзади!» – хотел было крикнуть бывший Теон, но лишь вытаращил глаза и бестолково махнул рукой. Из перехваченной спазмом глотки – ни звука: нельзя общаться с посторонними!..

На лице Селми появилось недоумение, улыбка Ансена поблекла, он сделал полшага назад – и молниеносный захват настиг его на полсекунды раньше, чем друга, почти успевшего обернуться. Борьбы не было: миг – и плеснула кровь из перерезанных глоток. Охранники разжали руки почти одновременно, равнодушно – худые мальчишечьи тела, как сломанные манекены, повалились на мощёную дорожку. Последним, что увидел Вонючка, была небольшая рука Селми, царапающая в предсмертной судороге камень.

Болтонский пёс зажал приоткрытый рот ладонью, так что в неё до боли, до крови вдавились острия зубов; словно пьяный, сделал несколько неуверенных шагов назад и рухнул на пол. Из глотки вытолкнулся приглушенный скулёж, полный ужаса и вины. «Нет! Нет! Нет! – повторял Вонючка шёпотом, словно сумасшедший, уставившись в одну точку и с силой раскачиваясь взад-вперёд. – Это всё неправда! Не здесь! Не из-за меня! Это просто бред, это просто показалось…»

Он заставил себя подняться – тяжело, пошатнувшись; ступая осторожно, как по битому стеклу, боясь разрушить глупую иллюзию отрицания, приблизился к окну. Болтонских молодцев во дворе не было – будто они действительно только померещились Вонючке. А вот Селми и Ансен – были. Их изломанные тела казались ненастоящими, мёртвые взгляды в небо – кукольными, только болезненно яркая багряная лужа – одна на двоих – била в глаза реальностью происходящего.

«Надо убирать!» – «Что за безмозглое пацанье пошло? – послышались невдалеке голоса охранников. – Не знали, что к Болтонам ломятся?»

Полминуты Вонючка молча смотрел во двор пустым, немигающим взглядом, а затем закрыл окно, приглушая шум на улице. Хозяин всё так же спал. Кажется, даже не переменил позы, и лицо осталось таким же умиротворённым и спокойным, только между бровями появилась тревожная морщинка. Вонючка вернулся к кровати и тихо, покорно сел рядом на пол: он должен был дождаться пробуждения господина Рамси.

Русе Болтон откинулся на кресле перед погасшим экраном, устало потирая глаза и виски. Бред какой-то собачий… невозможный бред! Он был абсолютно уверен в провале, когда сын предложил эту сумасбродную идею. Что мог понимать сопливый мальчонка? Даже идеально запуганный раб, неспособный решиться на побег, поддастся старым друзьям, которые придут его освободить! А уж если он запуган недостаточно, да ещё и снабжён оружием благодаря идиотизму своего мучителя… Но такого поворота лорд Болтон точно не ожидал.

За навалившимися в последний месяц делами он совсем упустил из виду негодного отпрыска – а зря, тот времени не терял: перетащил недобитого раба со всем собачьим барахлом к себе в комнату, окончательно превратив её в свинарник. Но даже эта выходка блекла по сравнению с той, последствия которой Русе заметил буквально на днях. Он просто проходил мимо обедающего сына (мерзкое зрелище: забрался, как всегда, на сиденье с ногами, локти водрузил на стол) и бросил взгляд вниз. Полудохлый, давно уже беззубый Вонючка, сидя на полу, сосредоточенно обгрызал куриную кость.

«Это ещё что?»

Рамси даже не понял суть вопроса; пришлось подозвать его ручную крысу и приказать открыть рот. И охренеть от увиденного, иначе не скажешь. Импланты, шестнадцать штук, по форме – точь-в-точь собачьи. Острые, будто ножи. «Это я ему новые зубы поставил», – пояснил ублюдок, жуя кусок пиццы (свою отварную курицу, рис и салат выбросил Вонючке в миску). – «Ты вконец свихнулся?! Через десять минут чтобы был в моем кабинете!»

«На ковре» Рамси держался таким же тупым отморозком, что и всегда. В ответ на отцовское удивление – удивился сам: «А что такого, ты же говорил, что это моя собака!»; на вопрос, откуда деньги на такую придурь, беззаботно заявил, что добыл сам без ущерба болтонским счетам. И даже напоминание о том, что в его комнате, в отличие от подвала, есть окна, через которые можно удрать, не произвело никакого впечатления.

«Вонючка мне верен, – заявил мальчишка, ни секунды не сомневаясь. – Он никогда не предаст меня».

Русе поморщился досадливо, почти с отвращением: его сын мог быть настолько глупым! «Это называется не верность, а страх, безмозглый ты ублюдок. Когда спишь, ты не страшный. А с перегрызенной глоткой – тем более».

Рамси сложил руки на груди и насмешливо ухмыльнулся: «Давай проверим! Устроим ему испытание на преданность».

Этот щенок был слишком самоуверен и слишком наивен, чтобы Русе мог отказаться от возможности его проучить. На том и сошлись: если рабу не позволяет сбежать только трусость и безволие, чужому напору он точно поддастся.

Найти через детдомовские базы данных бывших друзей Вонючки оказалось несложным делом, вытащить их на волю – и вовсе минутным. Один из болтонских агентов наплёл мальчишкам, будто кто-то из семьи Теона вышел на связь и обещает им золотые горы за то, что они проникнут в Дредфорт и уведут оттуда пленника; вручил задаток и план здания с пометками. Рамси должен был оставить окно открытым и притвориться спящим, спрятав нож под подушку так, чтоб в любой момент можно было его выхватить.