Утерянная вера (СИ) - "Ban ana" - Страница 120

Вместе с душераздирающим криком новым потоком хлынули так упорно и старательно сдержанные слезы, которые оказались гораздо болючей и невыносимей, чем она могла полагать. Горячие, проедающие эпидермис кожи слезы стекали по щекам на шею, ключицы, грудь, побираясь к самому сердцу и ппроделывая огромные дыры, что нельзя будет заполнить ничем. Ни сигаретами, ни алкоголем, ни наркотиками, ни случайными связями и селфхармом. Эта дыра она бесконечна. Эта дыра незаполнима. Эта дыра постоянна. Эту дыру не зашить и она это понимала и то ли стонала, то ли скулила, словно подбитая собака, что потеряла хозяина раз и навсегда. Она уже не  шмыгала носом, а задыхалась, пытаясь ртом ловить нотки недостоющего воздуха, из-за скорбящего дёгтя в лёгких, что перекрывали доступ кислороду. Взгляд карих, опьяненных горем, красных от слез глаз был направлен куда-то вперёд, в пустоту.

Она не чувствовала ничего, совсем и от этого было страшно, и от этого было больно. Дикая, неконтролируемая, поражающая организм боль убивала и единственное лекарство от этой боли было не наяву, не под землёй, не на небе. Скварчалуппи не знала где сейчас находился бывший злодей, что испытывал, возможно страдал, а возможно и вовсе исчез и от этого, от одной мысли что Алана больше нет, а значит невозможно вернуть становилось ещё хуже. Хотелось загнать тот самый кинжал себе под кожу и прочувствовать все то, что чувствовал мужчина, разделив с ним холодные объятья смерти, но… Было поздно. Слишком.

Очередной крик и звук падающего тела. Камила повалилась на пол, крича и бьясь в истерике, раздирая горло до хрипа и царапая ногтями пол, вызывая ужасные звуки. Дверь раскрылась. Джеймс больше не смогла терпеть, понимая что хрупкая организация Ками по-просту сошла с ума, и то что она видела сейчас явно не было приделом её безумия. На протяжении 2-х дней, что Ханне показались целой вечностью она решала стоит или нет применять совет матери, так как сама знала, что связь с наркотиками ни к чему хорошему не приводят, кроме как к самоуничтожению. И одна часть её это понимала, а другая просто страдала каждый раз проходя мимо комнаты Ками и каждый раз слыша стоны боли. Тем более это не совсем наркотики, более волшебная, иная версия, которая должна облегчить её страдания.

С трудом Ханна затолкала в рот Камилы две таблетки, заставив прожевать, заключив её в свои объятья, пытаясь не дать ей сделать ничего, что могло бы навредить кареглазой. Спустя минуту она стала оказывать все меньше сопротивление. Спустя 2 перестала всхлипывать. Через 6 она покорно села на кровать, обводя пространство  затуманенным взглядом, когда на её лице расплывается странная улыбка. Она встаёт и начинает кружиться, проговаривая одно имя

Алан, Алан, Алан, Алан, Алан и так ещё раз 10. Она видит его и Джеймс становится спокойнее. Она выходит из комнаты облегченно выдохнув, понимая что теперь её сердце не будет обливаться кровью, когда она просто переведёт взгляд на комнату ведьмы.

— И что за дрянь ты ей дала?

Джеймс вздрагивает от голоса справа и оборачивается. Питер в своём репертуаре, с лукавой улыбкой и изогнутой в вопросе брови.

— Ведьминские наркотики, — ответила Ханна, потирая лоб, ловя на себе осуждающий взгляд, — не смотри на меня так. Они не так ужасны, как те, которое принимала когда-то я. Эти создают галлюцинации, того что ей необходимо, а именно Алана. Ей нужно время, чтобы мысли о Хейзе не вызывали у неё никаких эмоций и я ей в этом помогу.

— Или сделаешь только хуже.

— Это твоё мнение, — парировала Ханна, — я хотя бы стараюсь что-то сделать, — девушка, разозлившись поспешила обойти короля Неверлэнда, но тот схватил её за место чуть выше локтя, и она подняла свои болотные глаза на его ядерно-изумрудные.

— Когда-то я задал тебе вопрос. Что ты перед собой видишь, Джеймс и ты ответила, что монстра. Хочешь знать кого я вижу?

— К чему это?

— Просто ответь.

— Ну и кого ты видишь? — хмыкнула она.

— Одиночку, которая на самом деле не одиночка, а просто одинока и сейчас старается искупить ошибки прошлого, не замечая как совершает очередные, — Питер выжидал реакции Джеймс и он её получил, она поменялась в лице, ведь у нее всегда была очень яркая и живая мимика, а взгляд всегда выдавал с потрохами, — и чтобы избежать их я помогу ей.

— Мне не нужна твоя помощь, — Ханна прыснула и выдернула свою руку из его крепкой хватки, направившись в противоположную сторону.

— Но она нужна Камиле! — крикнул ей вслед Пэн, — разве тебя не мучает совесть? Ведь если бы не ты, то Алан был жив, а Ками не страдала по нему.

Питер знает куда нужно давить и как пробуждать в гибриде ненавистное чувство и он горд собой. Он усмехается, а Ханна хмурит брови и сжимает кулаки. Совесть. Она грызёт изнутри. И Ханну это бесит, ведь она, коварная, просыпается в тот момент когда её совсем не ждёшь. И именно эта женщина останавливает её, прибив гвоздями ноги к полу.

— Ты решил напомнить мне лишний раз какой я ужасный человек? — фыркнула шатенка, резко развернувшись, — плохо, Питер. Сдаёшь позиции. Раньше было лучше и больнее, прям как русалки…

Девушка вновь собиралась развернуться и уйти, как Пэн внезапно появился перед ней, сверля своими изумрудными глазами и подошёл так близко, что девушка вжалась в стену, смотря на юношу исподлобья.

— Сколько можно, Джеймс?! — прошептал он ей прямо в лицо, — когда ты перестанешь вспоминать ту ошибку?

— Насколько у меня останется времени, Пэн! — в тон ему ответила Ханна, находящаяся на взводе.

Ведьма отолкнула от себя короля и скрылась за дверью, ведущей в гостиную. Она разозлилась и пнула небольшой столик, посуда на котором тут же зазвенела. Она злилась, потому что Питер как всегда был прав, она ужасно злилась, потому что ей нужна была помощь, Камиле она была нужна, но гордость душила и не девала произнести совсем простую фразу: «помоги мне, Питер, я знаю у тебя уже есть план, помоги мне вернуть Камилу в нормальное состояние», потому что она не за что ни в этой вселенной, ни в другой жизни, никогда не попросит Питера Пэна о помощи после того предательства. Даже если это предательство является лишь удобной отговоркой, даже если её злость обусловлена страхом, даже если она действительно очень сильно нуждается в его руке помощи.

— Ханна, ты в порядке? — удивился Дерек такой резкой перемене настроения дочери, подошёл и положил руку на плечо, смотря на неё переживающим взглядом.

— Нет, я не в порядке… пап.

Последнее слово она произнесла не торопясь, очень медленно, словно пробуя на вкус эти забытые для неё буквы, что в сумме создавали слово, которое она безусловно знала, но значение которого забыла. Ханна медленно повернула голову в сторону Джеймса-старшего, смотря в его глаза и старательно ища в них помощи.

— Я запуталась. Я ничего не понимаю, — Джеймс держала себя в руках, закинула голову вверх, умоляя себя не заплакать, когда отец, внезапно взял её за руку и стало так тепло, — все думают что я такая сильная, а на самом деле…

— Ты больше всех нуждаешься в помощи, — закончил Дерек понимающе глядя на дочь, — иди сюда, волчонок.

Дерек притянул к себе шатенку, поцеловав в макушку, гладя по спине и волосам, не позволяя себе проронить больше и слова, потому что иначе, это было бы похоже не на поддержку, а жалость, чего его дочь не вынесла. Она ненавидела всем сердцем, чувствовала себя настоящим ничтожеством, когда кто — то её жалел. А большего волнения прибовляло то что они только начали восстанавливали эту хрупкую связь отца-дочери и каждый боялся сказать что-то лишнее друг другу, не так коснуться и не так посмотреть, чтобы не разорвать ее. Казалось, что даже мелочь, кем-то из них понятая не правильно, может привести к ошибке, которая станет финалом эпогея.

И сейчас их поведение чем-то напоминало рождение Ханны, когда Дерек боялся сделать больно одним не правильным движением, навредить тогда ещё безащитному младенцу, и даже не стараясь подовлять в себе острое желание разорвать каждого клыками, кто бы посмел тронуть хоть один волосок на её голове.