Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 30

род   Фоминских   достаточно   богат,   чтобы   его   капиталы   не   сожгла   и   сотня   таких наследников.   Тем   более,   что   сыновья   у   них   росли   на   диво   толковые.   –   Аркадий

Алексеевич чуть   повернулся  ко  мне.  –  Самое  важное,  их  родителям  на них  было наплевать! А это, я вам скажу, великолепно – потому что мы могли обучить их всему,

что   понадобится   настоящему   правителю!   И   мы   учили!   Оставалось-то   –   немного подождать!   Пятьдесят,   шестьдесят   лет,   чтобы   нынешние   померли  и   на   их  место взошли толковые и умные! И клан бы жил! И слуги бы – тоже жили!

- Но теперь вы здесь, и без перстня.

-   Да,   -   понурился   Колобов.   –   Князь   и   его   брат   умудрились   оскорбить высокородную деву. Она от них вместе со всей свитой и пепла не оставила.

- Одна? – Впечатлился я.

- Высокородная дева, Максим, не оставит даже от этой башни камня на камне, -

терпеливо   произнес   он.   –   Вы   даже   не   представляете,   какая   Сила   течет   в   крови древних семейств!

Почему – очень даже… Только я, наверное, князя с братом, да свитой… Хотя…

- А какой ранг у князя был?

- Мастера, - гордо приподнял он подбородок.

- Не, ну этих можно, - задумчиво пробормотал я.

- Вы о чем, юноша? – Переспросил Колобов.

-   Так,   теоретические   размышления.   Площадь   накрытия,   сила   удара…   Одна   –

ладно, пусть. А что остальной клан?

- У высокородных дев – высокородная семья, - закрыл он глаза и сцепил ладони на   портфеле.   –   Они   пришли   и   сожгли   столицу   княжества.   Встали   на   окраине   и сделали то же самое, что та девчонка. Сделали, не входя даже на улицы, не подходя к защитникам и ополчению. Так мы лишились всех Фоминских за одну ночь. А эти…

Они ушли. Благородно решили не продолжать избиение, - уже потряхивало его от ненависти.

- Что за семья? – Поинтересовался я.

- Стародубские.

Ага, те же Рюриковичи, только в профиль.

- Но раз ушли, то… - Не совсем понял я.

- То за ними пришел князь Панкратов, - продолжил он с прежним ожесточением.

– И развесил везде свои гербы. Вместе с несогласными.

Ловко…

- Все на это просто так смотрели, я понимаю?

- Главной семьи нет, вассалы сбиты с толку, союзники не ведут дела с вассалами,

- уже успокоившись ответил Колобов. – А с Панкратовым у нас никто не ровня по

Силе. Да и… Если не он, то кто-то другой прибрал бы к рукам бесхозное. Я надеялся,

что это будет император, - все же добавилось в его голосе горечи.

-   Позвольте   поинтересоваться,   но   что   вы   делаете   здесь?   –   Осторожно поинтересовался я.

Судя по поведению и словам, его совершенно не вдохновляет князь Панкратов в качестве господина. Он не выглядит его новым вассалом – более того, за речи, им сказанные про князя, можно на виселицу загреметь в первых рядах. Куда понятнее было бы восхваление, пусть и насквозь лживое…

-   Я,   в   некотором   роде,   потомственный   казначей   Фоминских,   -   облизал   губы

Колобов. – В некотором роде, потому что клана уже нет. Кланового банка, впрочем,

тоже нет. Есть только бумажки, - похлопал он по портфелю. – Захочу я – вместо бумажек вернутся все клановые деньги. Не захочу – в могилу их утащу за собой.

- Ваше желание зависит от встречи с князем?

- Именно так. Именно так. – подвигал он пальцами на портфеле. – Но то, что вы обо мне подумали – неверно.

- Я о вас пока ничего не подумал. – Честно признался я. – Мне больше интересно,

почему князь держит обладателя таких капиталов в приемной.

- Потому что он знает, что мы не договоримся, - поджал он губы.

- Тем не менее, вы ждете встречи.

- Я попытаюсь его убедить. Он хочет деньги, и я готов их отдать, слышите? –

Поднял   он   голос,   словно   был   уверен,   что   нас   слушают.   –   Но   только   деньги

Фоминских!   Ни   грошом   больше!   Но   они   хотят   все!   Хотят   даже   больше,   чем   все!

Больше, чем деньги! Но так нельзя!

-   Аркадий   Алексеевич,   больше,   чем   деньги   –   это   как?   –   Спокойно,   с   уже привычной хмуростью выслушал я его возгласы.

- Это просто, Максим. Это очень просто. У нас на счетах кланового банка – деньги всех   компаний,   которые   работают   на   нашей   земле   по   льготным   условиям.   Если

Панкратов их заберет, они все разорятся. Но нет, нет-нет! Он хочет сделать хитрее.

Все они, князья, сделают хитрее. Ведь что деньги? Если они просто лежат, от них толком нет прибыли. Поэтому князь хочет перенести все их счета в свой банк. Мой они закроют. Все те же самые счета, тех же владельцев. Вы не понимаете?

- За доступ к деньгам что-то попросят?

- Присягу, - растянул Колобов губы в неестественной улыбке. – Свободу. Просто поклянись, и все деньги снова будут у тебя. Ты больше не будешь банкротом, и даже сможешь работать на прежних условиях.

- Это как-то отличается от условий у Фоминских?

- Отличается. Мы не кабалили людей. Только налоги, никакого участия в их бизнесе, никаких приказов. Но сейчас Фоминских нет, я осознаю. Все эти люди – они разорены, потому что разорено княжество. Никто и никогда не вернет им эти деньги просто   так,   и   не   важно,   кто   бы   подмял   под   себя   земли   –   Панкратов   ли,   или

Стародубские!   Но   я   хочу   убедить   князя   поступить   иначе   –   отдать   деньги владельцам, а себе забрать только капиталы Фоминских.

- Не поймите превратно, вопрос будет не про деньги. Зачем это вам лично? –

Поинтересовался я.

- Я бы очень хотел, - произносил Колобов, словно через боль. – Чтобы мертвый род не стали ненавидеть в веках. Чтобы не говорили, будто из-за нас они разорены или попали в рабство. Ведь честь и слава клана, как и ненависть к нему – делится на всех слуг.

- То есть, если бы нашелся человек, заинтересованный в исполнении вашего плана, вы отдали бы ему капиталы? Вот просто так?

-   Юноша,   ни   один   честный   человек   сейчас   не   возьмет   эти   капиталы   и   не притронется к этим бумагам, - поделился горечью Колобов. – А другие князья просто заберут   все   деньги   себе.   Панкратов   –   он   хоть   заинтересован   в   сохранении предприятий на уже своей земле. Остальным на чужих людей наплевать.

- И все же, если бы нашелся, - продолжил я настаивать.

- Вы не себя ли имеете ввиду? – С грустной усмешкой произнес он. – Знаете,

юноша. У меня есть чутье на людей, и быть может – вы бы не оступились на этой хрупкой  дороге  честности  и  долга.  Но  вас  сомнут и  растопчут.  Даже  меня  почти растоптали. Я еле спас семью…

- И все же, я бы хотел услышать ответ.

-   Я   бы   сказал   вам   да,   если   бы   хотя   бы   три   ваших   перстня   оказались   бы подлинными, - словно закрывая тему, качнул он ладонью. – А до того – это все пустая дрожь воздуха, разминка для ума… Как бы было, если бы…

- Аркадий Алексеевич, а как проверить, подлинные или нет перстни? Вернее, как их проверяют?

-   Если   бы   вы   были   одаренным,   достаточно   подать   Силу,   -   откинулся   он   на спинку кресла и прикрыл глаза.

- Вот как. – Заинтересовался я. – Интересно.

Подал   Силу   в   перстень   Самойловых   –   и   кольцо   черного   дыма   крутанулось вокруг руки, на мгновение образовав передо мной силуэт сгорбленного чудовища,

закрытого туманным плащом.

Блин, и Федор молчал!

Перстень   Юсуповых   –   вспышка   искр,   тут   же   сформировавшихся   в   силуэт дракона, под треск электричества деловито усевшегося  на руке и  распахнувшего крылья.

Перстень Борецких – и аквамарин в перстне пошел волнами, а в ушах зашумел звук необоримой волны, уже разогнавшейся на просторах океана.

Перстень Долгоруких – дымка холодного тумана, обволакивающая ладонь.

Перстень Тенишевых – и с идеально чистого потолка вдруг падает известка, а под ногами ощущение дрогнувшей земли.