Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 28

Рука референта была сухой и горячеватой, а множество перстней с прозрачными крупными камнями укололи кожу острыми гранями.

- Поклянитесь, что не таите против князя Панкратова Михаила Викентьевича зла   явного   или   не   явного,   прямого   или   затаенного,   не   несете   беду   ему опосредованную али сокрытую с собой, внутри себя или на коже своей. – Произнес он и внимательно посмотрел на мою руку поверх своей.

- Клянусь, - легко ответил я.

- Поклянитесь, что не желаете смерти, мора, глада али разрушения великому роду Панкратовых.

Я подтвердил, внимательно прислушиваясь к собственной руке. Вроде, никаких изменений – но и зла я клану вовсе не желал.

С  другой  стороны,  кидаться  на  князя  –  действующего  виртуоза  – надо  быть сумасшедшим,   не   желающим   жить.   Либо   иметь   очень   вескую   причину   и основательную подготовку. Никто, в общем-то, не бессмертен.

-   Идемте,   я   провожу   вас   в   приемную,   -   удовлетворился   моими   ответами референт и вновь указал по коридору в сторону лифта. – В назначенное время вас примут.

-   Документы   проверять   не   будете?   –   Указал   я   на   папку,   которую   никакими сканнерами не просветили.

Зачем-то   они   же   меняют   одежду?   Значит,   боятся   отравляющих   веществ   или контактного яда – а тут целая папка не просмотренная.

- Ах, оставьте. – Махнул он рукой. – Вы прошли через шесть или семь охранных рамок,   давно   бы   выявили.   Нет   причин   для   беспокойства.   К   тому   же,   если   эти распечатки так важны и только для взгляда Михаила Викентьевича…

- Именно так.

-   Вот   видите.   Тем   более.   -   иронично   глянул   референт   и   зашагал   впереди.   –

Давайте   поторопимся.   У   нас   еще   есть   время,   но   вдруг   сложится   так,   что   князь освободится раньше? – Разумно отметил он.

Княжеская   приемная   больше   напоминала   огромный   зал,   в   дальнем   уголке которого приткнулся стол секретаря и чуть поодаль – единственный мягкий диван на две, максимум три персоны. К тому же – уже занятый человеком. Словом, чтобы просто   дойти   до   секретаря,   пришлось   совершить   около   трех   сотен   шагов   по мрамору,   собиравшемуся   под   ногами   в   какое-то   громадное   батальное   полотно,

непонятное   с   роста   человека.   Над   головами   ярко   сияли   золоченые   люстры,

каскадами спускающиеся с высокого потолка – и это при огромном, во всю стену,

панорамном   окне   напротив   входа   с   видом   на   центр   Москвы   и   Кремль.   Очень грандиозно   и   немного   подавляюще,   с   точки   зрения   обычного   человека.   Я   же довольно быстро прикинул, сколько на все это нужно динамита и успокоился.

- Григорий Андреевич, ну когда уже меня примут?  – Стоило подойти  ближе,

поинтересовался с диванчика ожидавший там господин.

По   внешности   –   характерно   утомленной   и   чуть   помятой   –   давно   уже ожидавший.

Господин был одет в коричневую жилетку,  белую рубашку в клетку с узким лезвием галстука и обычные, чуть широковатые и коротковатые черные брюки, из под которых выглядывали лакированные туфли и белые носки. Сам господин был сильно в возрасте, с небольшим брюшком и слегка лысоват, с зачесом седых волос набок. Смотрел он на нас через массивные очки с простыми стеклами – которые, в общем-то, вряд ли ему были нужны и точно не украшали лицо. Но к которым он наверняка   привык.   К   груди,   обеими   руками,   господин   прижимал   портфель   из коричневой   кожи,   явно   плотно   наполненный   документами   –   даже   ремешки,

обхватывающие сверху, были с трудом застегнуты на последнее деление.

Общее   впечатление   –   странноватое,   особенно   с   учетом   места,   где   мы находились. Похож на просителя, но во взгляде – упрямство и огонь. Достаток в одежде перечеркивается некой помятостью и нескладностью, из-за которой жилет и рубашка выпирают складкой у плеч и живота. И определенно – не ведаю, какой тут дресс-код,   но   одеяние   ему   не   подбирали.   Или   же   попросту   постеснялись   такое предлагать, исходя из статуса и положения гостя.

- Аркадий Алексеевич, у вас время на два часа дня, - словно легонько укорил его референт.

- Да, но вы обещали поспособствовать!

- Не  получается,  - харизматично улыбнувшись,  чуть  развел руками  старик.  –

Знакомьтесь, пожалуйста – Максим Самойлов, из мещан. Ему назначено на час.

Господин неприязненно покосился, словно это время назначил я сам, и во вред ему.

- Колобов, Аркадий Алексеевич, - протянул он руку, чуть согнув пальцы.

На загорелой руке отчетливо была видна белая полоса вокруг указательного пальца   –   словно   еще   недавно   на   нем   был   перстень,   но   теперь   его   нет.   Золотая полоска обручального кольца, впрочем, присутствовала.

Поиздержались?   И   Колобовы   –   что-то   знакомое,   но   точно   не   припомню.   По ощущениям – юг, но туда ходят составы с топливом, а обратно – с зерном, так что мне не сильно интересно. Формат вагонов уж больно специфичен, под мои нужды не подходит – ни танк не поставить, ни САУ.

Я подхватил его ладонь и обозначил осторожное рукопожатие. Все-таки, еще час тут сидеть минимум, и уж лучше не нагнетать обстановку.

-   Господа,   я   вас   оставлю   на   какое-то   время.   Прошу   простить,   дела   клана,   -

референт изобразил виноватую мину, легонько поклонился и отправился по залу к выходу.

А буквально через минуту со своего места поднялся секретарь и тоже заспешил с бумагами из приемной, и мы остались в огромном зале одни. Коротая время, встал с дивана и сделал шаг к панорамному окну – сверху что-то недовольно прорычало, а окно немедленно закрыла металлическая створка.

- Не мельтешите, юноша, - попросил со своего места Колобов. – Иначе охрана подумает, что вы передаете сигналы сообщникам.

Я   недоуменно   качнул   плечами   и   вернулся   на   свое   место,   под   звук   вновь открывающейся створки. Глянул на циферблат – целый час времени, без малого,

впереди. Нерациональная трата времени, откровенно говоря – но пусть так.

Двадцать минут потратил на анализ прошлого и этого дня, вспоминая слова и взгляды, реакции и поступки, относясь к ошибкам с точки зрения вероятности их совершения отдельно и в комплексе. Получалась какая-то нездоровая черная полоса с крошечным шансом, но во вселенной любая вероятность выше нуля обязательно рано или поздно сбудется…А уж если она имеет искусственный характер… но это еще надо доказать.

Ладно. Покосился я вновь на циферблат и занялся единственными доступными мне приготовлениями – а именно, принялся надевать перстни. Вроде и ерунда, но тоже действие, которое необходимо совершить. К тому же, их многовато, они не подстроены под толщину пальцев – попросту,  большинство из них я никогда  не надевал, незачем - и стоит подумать, как расположить их лучше. Хотя бы, чтобы не упали с пальца в неподходящий момент.

Перстень   Самойловых   –   черный,   с   симметричным   клеймом   двух   рун   в   виде стилизованной буквы «С». На безымянный палец левой руки, бесспорно.

Перстень Юсуповых – алый герб, перечеркнутый по диагонали черной линией –

знаком бастарда. Выкинуть бы, но вескость тех данных, что лежали в папке, как подтверждать? Одному честному слову поверят ли…

Перстень Борецких – синее серебро, переходящее в аквамарин волны на вставке из драгоценного камня. Бабушка подарила. Говорит, много у нее таких, а вот кому носить – уже не осталось.

Перстень Долгоруких – алмаз внутри алмаза в кайме из белого золота. Вручил князь Долгорукий за спасение сына – нашего куратора, которого смыло волной на турнире, я нашел, но спасла его Ника…

Нике ничего не подарили. Страшно было дарить той, семью которой могли во всем   обвинить.   Всем   было   страшно   сделать   хоть   что-нибудь,   и   только   Шуйский

Артем в ярости клялся мне, что ему плевать, как там решит отец, и если их решат уничтожить, то девчонку он спрячет сам.