Тайна Черного моря - Гречин Игорь - Страница 110

• Предыдущая
• 110/127
• Следующая

– Капитан Брянцев слушает.

Никто никогда не видел и не слышал кэпа выпившим. Капитан умел сосредотачиваться.

Кэп отжал кнопку на переговорном устройстве.

– Товарищ капитан первого ранга, к вам… даже не знаю, как сказать… посетитель. Из Интерпола. Пропустить?

– Откуда? – не врубился кэп.

Навеянная предыдущей беседой да и жалобной песенкой Вертинского меланхолия увела мысли в сторону. Он всегда старался быть для подчиненных не только командиром, но и старшим другом. И в нынешней обстановке больше переживал не за себя, а за них. За бестолковых и растерянных, потерявших почву под ногами.

– Говорит, что из Интерпола. А так – вылитый негр. И по документам похоже…

– Вы там перепились все, что ли?

Вот уже его подчиненным от безделья и беспросветности положения негры мерещатся…

– Никак нет, товарищ капитан… Вылитый негр.

– Так точно, – встрял старпом. – Я видел его на трапе. Чистый мавр.

– Ну… проводи, – выдержав паузу, распорядился командир в микрофон и взглядом указал старпому на кружки и флягу.

Старпом подхватил вещественные доказательства и споро убрал в рундук. После праздновать будем, дорогой товарищ.

А по переборкам, словно рокот приближающейся к борту торпеды, гремела магнитофонная песня.

В кают-компании появился старший матрос Заруба, собрался доложить, вытянув руку к бескозырке, но бесцеремонный толчок в спину ему помешал.

В кают-компании появились весьма подвижный, жилистый однорукий старик и всамделишний негр с огромной, как «Титаник», магнитолой на плече. Старик тыкал в нос старпому и ничего не понимающему кэпу краснокожее удостоверение, тряс сединами и размахивал единственной рукой. Что он говорит, было совершенно непонятно, потому как рэпер, смертником засевший в доте черного ящика на плече негра, палил в окружающих длинными громкокалиберными очередями:

Make the rap! Hey baby! Make the rap! Step by step! Follow me! Hey baby! Make your rap!

Негр белозубо улыбался, словно его появление уже само по себе должно было вызвать у командира корабля радость, сопоставимую разве что с ликованием шестилетнего ребенка при виде Деда Мороза.

Это был всем неграм негр. Белые зубы уже упоминались, но они так сильно бросались в глаза, что лишний раз обратить на них внимание читателя ошибкой не будет. Лоснился оливковый лоб. Сияли черешневые влажные губы.

Столь необыкновенный цвет губ объяснялся обнаруженной у Алисы губной помадой, цвет кожи лица и рук – смесью пудры и жженой резины, наложенной посредством шарикового дезодоранта. Магнитола была одолжена у охранника Музея зоологии, приголубленного двумя порциями «СпокоНоМала». А вот волосы остались светлыми. Анатолий лишь немного подбигудировал их на нагретой над пламенем зажигалки дверной ручке.

Негр-блондин – это что-то! Особенно в зеленых полотняных шортах до колен, размалеванной павлинами рубахе, белых носках и белых же великанских кроссовках «Найк» на липучках и шнуровке. С турбонаддувом. С наборной анатомической подошвой. И с лампочками над каблуком, мерцающими при каждом шаге.

Наконец однорукий старик сунул удостоверение в нагрудный карманчик рубашки и яростным тычком указательного пальца вырубил чертову шарманку.

– …Если не прекратишь свои гарлемские замашки, Жаконя чертов! – во внезапно наступившей тишине прозвучал хрипловатый окрик старика. – Рапорт подам, ниггер черномазый!

А черномазый ниггер все улыбался.

– Он что, по-русски ни бельмеса? – нашел что спросить старпом, который плохо относился к любой форме расовой дискриминации.

– Лучше вашего бельмеса, – огрызнулся старик, без приглашения плюхнулся в кресло и блаженно откинул голову. Не стоило большого труда догадаться, что старику хочется лишь одного: вот так, откинувшись, сидеть в глубоком удобном кресле, в прохладе кают-компании, и чтоб никто его не тревожил. Но дело есть дело. Он оторвал затылок от подголовника. – В общем, так. Ребята, вы должны меня понять. Я – сотрудник ОБОПа, полковник Иван Князев. – Он опять достал удостоверение и вяло махнул им в сторону негра. – А эту гориллу мне навязали свыше – в рамках российско-американской программы по борьбе с наркотиками. Обмениваться опытом будем. Ума у неё на три копейки, у гориллы этой, зато родословная…

Полковник Князев брезгливо поморщился.

Открыв рот, старший матрос Заруба смотрел на негра так, что старпом яростным зырком указал ему на дверь. Заруба ретировался, но вряд ли обратно на пост. Должно быть, побежал товарищам рассказывать.

Командир корабля наконец попытался подчинить ход событий себе, хотя опрокинутые в трюма сто пятьдесят спирта подсовывали разгильдяйские мысли, типа того, что в День Флота и не такие чудеса могут случиться.

– Вас не затруднит объяснить все ещё раз? Мы с Афанасием Никитичем с удовольствием послушали бы. Все-таки вы появились несколько шумновато.

Старик тяжело вздохнул и рывком заставил себя встать.

– Значит, так. Это, – его сухой длинный палец указал на негра, – сын одного из племенных вождей Конго. Энтони Хутчиш его кличут. Поскольку племя евоное очень влиятельное, да и мамашка у него была американка, платиновая блондинка, сопляк был отправлен в Штаты, где получил высшее образование и приобщился к благам цивилизации. – Ненавидящий взгляд на магнитолу. – Хотя, по-моему, остался баран бараном.

Врубившись, в чем дело, старпом выступил вперед и, как вдалбливали на инструктажах перед заходом в порты чужих стран, вытянул руки по швам и произнес с отработанным достоинством:

– Мы рады приветствовать на территории нашего корабля представителя дружественной нам цивилизации.

– Назад!!! – зычно рыкнул старик и прихлопнул потянувшуюся к выключателю магнитолы черную руку.

– И все-таки хотелось бы понять, чем обязан, – настаивал на продолжении рассказа Ярослав Данилович.

– Так я и говорю. – Однорукий дед смахнул каплю пота со лба, горестно посмотрел на ладонь и вытер её о брюки. – Влияние родственников оказалось столь велико, что после получения диплома бакалавра, уж не буду распространяться, сколько буйволовых шкур это стоило, оболтуса по настоянию вождей забрили в полицейскую академию, а оттуда перевели в Интерпол. И вот он здесь, черт белобрысый…

– Но мы-то при чем?

Ярослав Данилович позволил себе улыбнуться. Очень уж его забавляла эта комическая пара. Опять же – сто пятьдесят грамм грели душу.

– А я объясню. – Старик развернулся на каблуках и зашагал в другой конец стола. – Из оперативных источников нашему отделу стало известно, что одесские мафиозники на последнем сходняке решили «вслепую» использовать ваш корабль для переброски в Питер партии героина. Таможенному досмотру вы же не подлежите? Не подлежите. Вот. Беспроигрышное дело. А меня, – полковник не стал выдерживать положенную после столь пренеприятнейшего сообщения паузу, – приписали к этому, мягко говоря, полномочному представителю Интерпола – чтоб он опыта набирался. Вызвали, нож к горлу приставили и говорят: или сопровождай эфиопа, или катись на пенсию. Кому охота на пенсию? Вам охота на пенсию? И так еле-еле на плаву держусь. Одной рукой.

Шутка не прошла: офицерам было не до шуток.

– Подождите, – потряс головой старпом, отгоняя веселящиеся в висках полтораста грамм «шила». – Вы же говорили, что он из Конго…

– Да хоть из Буркина-Фасо!.. – взорвался полковник и двумя пальцами, большим и указательным, с силой потер глаза. – Ох, извините, нервы уже ни к черту с этим мавром… Да какая разница? Главное, что у вас на корабле спрятано два кило героина. Наша задача – героин изъять, а вместо него положить два кило муки. Команда не должна ни о чем подозревать! Надеюсь на вашу поддержку.

– Какой муки? – перестал трясти головой старпом.

– Какой-какой – маисовой… Тьфу, какой маисовой, бляха-муха! Конечно, обычной, пшеничной, первого сорта. В мешок с мукой мы запрячем маячок, а когда получатели изымут товар, тут-то мы их… На берегу, конечно. Так что экипаж корабля будет ни при чем. Честь мундира не пострадает.

• Предыдущая
• 110/127
• Следующая