Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет» - Маклин Алистер - Страница 99

Мы начали с барака, в котором находилось метеорологическое бюро. Осмотрели каждую полку, каждый ящик, каждый шкаф и уже принялись отрывать задние стенки металлических футляров, в которых находились метеорологические приборы, как вдруг Суонсон произнес:

—Мне пришла в голову одна мысль. Через пару минут вернусь.

Вернулся он не через пару минут, а минуту спустя. В руках у него были четыре предмета, влажно поблескивавших при свете лампы и сильно пахнувших бензином: маузер, рукоятка ножа с обломком клинка и два завернутых в прорезиненную ткань пакета. В них мы обнару-жили запасные обоймы с патронами для маузера.

— То, что вы искали, — предположил Суонсон.

— А где вы все это нашли?

— В тракторе. В топливном баке.

— Как вы догадались?

— Повезло. Запомнилась ваша фраза насчет того, что типу, стрелявшему из этого пистолета, оружие может снова пригодиться. Спрячь он маузер на открытом воздухе, пистолет бы обледенел. Даже если бы не обледенел, то металл мог сжаться и патроны не вошли бы в ствол или же замерзла бы смазка. При такой низкой температуре не замерзают лишь два вещества — спирт и бензин. А в бутылке джина пистолет не спрячешь.

— И все равно он просчитался, — заметил я. — Металл и в бензине сжимается. Ведь температура у него такая же, как и у окружающего воздуха.

—  Возможно, преступник этого не знал. А если и знал, то считал, что лучше тайника не сыскать. — Суонсон внимательно посмотрел на меня и, увидев, что я разглядываю пустой магазин, спохватился: — А пистолет вы не заляпаете?

— Вы насчет отпечатков пальцев? После пребывания предмета в бензине «пальчиков» не остается. К тому же убийца, думаю, был в перчатках.

— Тогда зачем вам понадобилось искать оружие?

— Чтобы узнать заводской номер. Может, удастся установить его происхождение. Вполне вероятно, что убийца официально зарегистрировал его. Хотите верьте, хотите нет, а такое прежде случалось. Имейте в виду, убийца не думал, что кто-то заподозрит неладное, и еще меньше ожидал, что орудие преступления станут искать. Почему он взялся за пистолет, понятно, если взглянуть на нож. С пистолетом много шума, поэтому я и удивился, что преступник пошел на такой большой риск. Ведь он мог всполошить весь лагерь. Но после того как сломался клинок, ничего другого убийце не оставалось. С таким ножом нужно быть очень осторожным. При низких температурах сталь становится хрупкой. Очевидно, убийца угодил в ребро или же сломал клинок, извлекая его из тела жертвы. Лезвие входит довольно легко, но может застрять в хряще или кости при попытке вытащить его.

— Хотите сказать, что преступник убил еще и третьего человека? — поинтересовался Суонсон. — Этим самым ножом?

— Это была его первая жертва, — кивнул я. — Обломок клинка должен остаться в груди убитого. Но искать его я не намерен. Бесполезно, да и времени много уйдет.

— Пожалуй, я разделяю мнение Ганзена, — медленно проговорил командир. — Понимаю, трудно объяснить диверсию на борту корабля, но ей-богу, все это похоже на дело рук маньяка. Имею в виду эти убийства.

— Действительно, это убийства, — согласился я. — Но не бессмысленные. С точки зрения убийцы. Нет, не спрашивайте меня. Не знаю, какие у него были — или имеются — мотивы. Знаю одно — да и вам это тоже известно — зачем он устроил пожар. Не понимаю пока одного, почему он убил этих людей.

Помотав головой, Суонсон произнес:

— Давайте перейдем в другой барак. Я позвоню на корабль, пусть кто-нибудь присмотрит за этими больными. Не знаю, как вы, а я вконец окоченел. К тому же вы вчера совсем не спали.

— Я сам пока за ними присмотрю, — сказал я. — Часок-другой. Мне надо подумать, хорошенько пораскинуть мозгами.

— Но ведь у вас очень мало фактов.

— В том-то и беда. Потому и хочу пораскинуть мозгами.

Согласившись с командиром субмарины относительно того, что у меня мало фактов, я покривил душой: я не располагал никакими фактами. Оттого и не стал терять время на размышления. Взяв фонарь, я снова направился в лабораторию, превращенную в морг. Я озяб, устал и чувствовал себя одиноко. Опускалась темнота, идти в барак совсем не хотелось. Да и кому охота оказаться среди обезображенных мертвецов. Любой другой, в здравом уме, убежал бы от них, как от чумы. Потому-то я и шел в этот блок. Не оттого, что я был не в своем уме, а оттого, что никто бы не пошел туда по своей воле, не будь у него особой на то причины. Скажем, забрать очень нужный предмет, спрятанный ранее, в почти полной уверенности, что никому другому и в голову не придет сунуться туда. Все эти рассуждения даже мне самому показались чересчур мудреными. Я слишком устал. Не забыть бы, придя на корабль, выяснить, по чьей инициативе перенесли покойников в лабораторию.

Стены лаборатории были уставлены полками, шкафами, в которых стояли банки, бутылки, реторты, пробирки и прочая химическая посуда, на которую я лишь мельком взглянул. Я направился в самый угол, где особенно тесно сгрудились мертвецы, посветил фонарем и сразу увидел то, что искал. Это был деревянный щит, на котором лежали две груды, некогда бывшие людьми. Пересилив себя, я отодвинул их в сторону, потом приподнял край щита.

То, что я увидел под ним, походило на подсобку универмага. В подполье высотой в шесть дюймов были аккуратно сложены дюжины банок — консервированный суп, мясные консервы, фрукты, овощи — превосходный набор, содержащий все необходимые организму человека белки и витамины. Кому-то очень не хотелось голодать. Тут же были припрятаны примус и пара галлонов керосина для разогрева пищи. А в стороне сверкали два ряда железно-никелевых элементов. Я насчитал их десятка четыре.

Положив на место щит, я вышел из помещения и направился к метеостанции. Я пробыл там больше часа. Отвинчивал задние крышки приборов, заглядывал внутрь, но ничего не обнаружил. Вернее, того, что надеялся обнаружить. Зато на глаза мне попался весьма любопытный предмет. Это была небольшая металлическая коробка зеленого цвета размером шесть дюймов на четыре с круглой ручкой управления, выключателем и регулятором силы звука, двумя застекленными круговыми шкалами без оцифровки и каких-либо обозначений. Сбоку — гнездо с бронзовой окантовкой.

Я повернул выключатель. Одна шкала осветилась зеленым огнем. Края глазка находились на большом расстоянии друг от друга. Это был электронный индикатор настройки. Вторая шкала не подавала признаков жизни. Я покрутил регулятор громкости, но ничего не произошло. Для того чтобы заработал оптический индикатор и включилась вторая шкала, требовалось что-то еще, например, заранее обусловленный радиосигнал. В гнездо можно было вставить штекер любого стандартного телефона. Не всякий догадался бы, что это за штуковина, но я уже видел такой прибор. Это было транзисторное устройство для пеленгования радиосигнала, посылаемого, к примеру, передатчиком, устанавливаемым на американских отделяющихся космических аппаратах. С помощью подобного устройства поисковая группа легко обнаружит место приводнения такого аппарата.

Для каких же целей, помимо преступных, мог служить данный прибор на дрейфующей станции «Зет»? Когда я говорил Суонсону и его старпому о существовании специального пульта для наблюдения за запуском ракет в Сибири, я их не обманывал. Правда, я им не сказал, что для этого потребовалась бы гигантская антенна, уходящая высоко в небо. А с помощью найденного устройства нельзя определить и двадцатую долю отделявшего нас от Сибири расстояния.

Я еще раз взглянул на портативную рацию и ставшие бесполезными железно-никелевые элементы, служившие источником питания. Счетчик по-прежнему показывал длину волны, на которой радиооператоры «Дельфина» приняли сигналы бедствия. Делать мне тут больше было нечего. Приглядевшись хорошенько, я заметил,, что элементы питания соединены между собой и с рацией проводами в резиновой оболочке с помощью мощных зажимов типа «крокодил». Такие зажимы обеспечивают надежный контакт и очень удобны. Отсоединив два зажима, я осветил электрическим фонарем штыри аккумуляторов. На них были видны слабые, но отчетливые следы зубцов.