Тариф "Королевский" (СИ) - "Pale Fire" - Страница 22

«Высокая политика? У тебя есть все ресурсы, способные изменить расстановку сил. Хватит смелости их использовать?»

«Не в смелости дело, Брок, не хочу начинать правление с крови! Я справлюсь, верь в меня».

Джек писал каждый день, присылал фотографии, сыпал остротами в адрес советников, внезапно скончавшейся «бывшей элитной бляди» Катарины Гент, самого Сайласа, уславшего одно национальное достояние искать другое достояние, а по сути, списав Шепарда в расход. Джек радовался рассказам из жизни Брока, сам слал байки, прислал видео с чуть ли не победным танцем, когда король, хоть и наедине, объявил его наследником, но каждое сообщение звенело натянутой струной, будто принц держался из последних сил. Чувствовалось, что он готовится к буре, ощущая её первые отголоски покалыванием в кончиках пальцев.

Но грянула она неожиданно.

«Сайлас во всеуслышание заявил, что Шепард предатель, и собирается его судить, и я главный обвинитель. Мир сошёл с ума».

========== 15. ==========

Джек определённым образом заебался. Времени не хватало ни на что, он настолько устал, что даже не реагировал на преследующих его по пятам журналистов, отбиваясь от них с небрежной ленцой, отвечая на одни и те же вопросы одними и теми же фразами, мол, вы всё сами видите, да, против Шепарда много доказательств разного плана, и, конечно же, они во всём разберутся, разве кто-то смеет сомневаться в правильности решений короля?

Папки с «доказательствами», сфабрикованными чуть ли не на коленке, валялись у Джека по всему пентхаусу.

«Это смехотворно, Брок, никто не поверит, если я выйду вот с этим. Надо думать!»

И Джек думал, курил одну за одной, перечитывая показания свидетелей триумфального подрыва танков; связался с Гефом, уточняя, убирали ли они то, что осталось от победного шествия Давида Шепарда у линии фронта; разузнал у отца, чем и как тот минировал танки; самолично облазил остовы и нашёл остатки взрывных устройств. И уже после снова поговорил с бывшими сослуживцами Давида, оперируя новыми сведениями. Как оказалось, заставить человека сомневаться в собственной правоте не так уж и сложно, достаточно показать ему другой вариант его же точки зрения.

«Чувствую себя свиньёй, роющейся в помоях. Я всегда знал, что политика грязное дело, но, блядь…»

Но дело сдвигалось, и Джек всё вернее ощущал вероятность успеха суда над Шепардом, потому что даже самые ярые защитники начинали сомневаться в верности Давида королю и королевству. Шайло разделился на два лагеря.

Брок не понимал, за что Джек так яростно ненавидит Давида Шепарда. Впрочем, он не собирался его в чем-то убеждать. Просто следил за новостями из Шайло, как следил уже не первый месяц, и был готов в любой момент сорваться туда. Брок постоянно держал наготове снаряжение, договорился со своим человеком в Квебеке, чтобы тот в любой момент был готов отправить самолет в Европу, и очень переживал, что ему больше недоступны квинджеты ЩИТа: даже самый быстрый реактивный самолёт казался ему недостаточно быстрым.

Брока томило предчувствие большого пиздеца.

А Джек воевал с собственной совестью и честью, выстраивая обвинение на домыслах и откровенной лжи, с каждым сказанным словом увязая всё глубже, захлёбываясь грязью, и чувствовал, что сдаёт позиции.

— Обвиняемый, ваше последнее слово, — хрипло сказал он, не поднимая глаз на Шепарда.

Вот и всё.

Последнее слово приговорённого — и на одного «героя» станет меньше. Сколько бы он ни напирал, ни кричал о собственной честности, верности королю и короне, Давида Шепарда принесут в жертву страху и тщеславию.

— Виновен. Я… признаю… себя… виновным.

Джек захлебнулся, подавился глотком воздуха, чувствуя, как в груди растёт, ширится ледяное равнодушие.

— Замолчи. Заткнись, ради бога. — Джек поднял взгляд на Шепарда, заглянул в лихорадочно блестящие глаза и ужаснулся: Давид Шепард сам поверил в свою вину.

— Я виновен! — повторял тот.

— Рот закрой!

В зале суда стало тихо.

Джек поднялся со своего места, скомкал протокол заседания и отшвырнул его в сторону.

— Давид Шепард невиновен! Его оговорили, оболгали.

— Джонатан, сядь! — Сайлас побледнел.

— Нет уж, я скажу! Дело сфабриковано, все доказательства, свидетельства — это ложь, придуманная двумя преступниками, чтобы оболгать достойного человека, героя, смешать его имя с грязью.

Джека несло, он чувствовал, как с каждым словом становится легче дышать, с плеч падает груз неверно принятых решений.

— Майор Бенджамин, сядьте и замолчите.

— И преступники эти — принц Джонатан Бенджамин и Его величество король Сайлас! — Джек ткнул пальцем в отчима на глазах у десятка журналистов, под прицелами телекамер, вещающих из зала суда в прямом эфире, и торжествующе улыбнулся. — Я хочу хоть раз в жизни сказать правду, Ваше величество.

— Арестовать! — заорал Сайлас, вскакивая с места. — Взять под стражу майора Бенджамина! Он обвиняется в государственной измене, и его вина доказана!

Вот и всё.

Джек видел мир как в замедленной съёмке. Видел, как к нему рванулась мать, обняла, тихо всхлипнув, так и не заметив, как он переложил ей в карман GPS-маячок, что передавал ему Брок, прося носить постоянно с собой. Видел вооружённых гвардейцев, растерянно переглянувшихся, но не посмевших оспорить приказ короля. Видел бледную Мишель и потрясённого Шепарда. Джек знал, куда его ведут, как знал и то, что дальше у него ничего не будет. Он немного ошибся. Сегодня конец истории не для Давида Шепарда, сегодня закончился фарс, который кто-то ошибочно называет жизнью Джека Бенджамина.

Достав из кармана телефон, он быстро, пока не отобрали, набрал сообщение.

«Вот и всё. Прости, что так и не смогли увидеться. Прости, что я скорее всего расстрою отца, будь с ним, пожалуйста. Брок, я так люблю тебя, прости, что говорю только сейчас. Прости».

Отослал Броку и даже не удивился, когда аппарат выбили у него из рук и растоптали тяжёлыми ботинками.

***

— Звони королеве! — рявкнул Брок, выдёргивая Барнса с пирса. — Пошевеливайся! Мы вылетаем в Гильбоа сейчас!

— Командир? — Барнс выдернул из уха наушник. — Ты чего орёшь? Что произошло? Что-то с Джеком?

Барнс быстро достал телефон из кармана джинсов, глянул на сигнал маячка. Тот мерно мигал в районе зала Совета.

— Пиздец с Джеком! — ответил Брок. — Он признался мне в любви и попрощался, и прощения просил — тебя это ни на какие мысли не наводит? На сообщения не отвечает, на звонки — «абонент недоступен». Барнс, шевелись же!

Барнс сорвался с места, сразу же набирая Розу.

— Где он? — гаркнул в трубку.

— Я не знаю, — сквозь всхлипывания прошептала она. — Сайлас приказал его расстрелять! Я не знаю, где Джек. Его увели десять минут назад. Его нигде нет. Моего мальчика больше нигде нет!

Мир померк. Барнс встал на месте как вкопанный.

— Брок, — просипел он, впервые обращаясь к командиру по имени. — Джека приказали расстрелять и увели.

— Ну так не стой! — гаркнул Брок. — Может, мы ещё успеем! Даже Сайлас не настолько чокнутый, чтобы расстреливать без суда единственного наследника!

— Роза, ты здесь? Куда его могли увезти? Куда Сайлас приказал увести Джека? — с надеждой в голосе спросил Барнс, не в силах сдвинуться с места.

— На задний двор зала Советов, при… приказал отправить туда… автоматчиков… — Роза завыла в голос и, судя по звуку, выронила из рук телефон.

Брок дернул Барнса с места.

— Не стой! — приказал он. — Даже если мы не успеем, мы истребим весь их гадюшник… Сайласа я лично выпотрошу!

Пока Брок кому-то звонил, орал в трубку, пока договаривался о самолёте, Барнс метался по дому, стаскивая всё оружие в багажник машины, и через семь с половиной минут, упакованный в тактический костюм, стоял на крыльце.

— Поехали!

Брок гнал с предельно возможной скоростью. Бросил машину у взлетной полосы и кинулся в прогревающий турбины самолет. Упав в кресло и пристегнувшись, он потребовал у Барнса: