Долина каменных трав (СИ) - Прягин Владимир - Страница 42

Ещё один бандит, выпрыгнув из комнаты, хотел достать меня кистенём. Гирька просвистела в вершке от моего уха. Я ударил с размаху на встречном шаге — тесак пробил противнику рёбра.

И тут опять вмешался Пырей.

Я не забыл о нём — просто не ожидал, что он сразу кинется следом. Это было моей ошибкой. Пырей сориентировался на удивление быстро — ворвался в сени, схватил верёвку, висевшую на гвозде, и подскочил ко мне сзади.

Верёвка захлестнула мне шею. Ноги у меня подкосились, в глазах потемнело. Я дёрнулся, захрипел, вцепился в петлю, пытаясь её ослабить. Сознание мутилось, я почти перестал что-либо соображать — и инстинктивно потянулся к огню.

Лампа на столе взорвалась, а пламя в печи взревело, выплеснулось наружу. Огромный сполох метнулся по полу, по стенам, по потолку — и накрыл моего противника сверху. Тот вспыхнул как факел и завопил, выпустив верёвку из рук.

Несколько секунд я хватал ртом воздух, потом кое-как поднялся, держась за притолоку. Выругался сквозь зубы — пожар было уже не остановить, он охватил весь дом. Пылали занавески и покрывала, горела деревянная мебель, занялись потолочные перекрытия.

Пырей, захлебнувшись воем, упал и смолк. Я подобрал с пола свой тесак и развернулся, чтобы уйти, но сквозь треск пламени уловил то ли скулёж, то ли плач. Опустил глаза — в комнате у стены сидела полураздетая баба и, прижимая к себе шубейку, таращилась на меня с выражением животного страха.

Я молча ухватил её за предплечье, выволок через сени во двор. Свежий холодный воздух ворвался в лёгкие. Взгляд упёрся в подстреленного бандита — тот, истекая кровью, пытался отползти от крыльца.

Я вышел через калитку на улицу и снова оглянулся на дом. Пожар усиливался с каждой минутой — огонь прорвался сквозь крышу, тянулся языками из окон, плясал на ветру, хохотал и жрал, подвывая от наслаждения.

А вместе с домом сгорал мой план.

Остаться здесь и дождаться Кречета теперь уже не получится.

— Господин колдун, господин колдун! Вы меня, пожалуйста, не убивайте!

Только теперь я сообразил, что до сих пор тащу за собой бабёнку. Платье у неё едва прикрывало задницу, физиономия была размалёвана как у матрёшки с ярмарки, волосы растрепались. Я, очевидно, удостоился встречи с той самой «шалавой местной», о которой упоминал Пырей.

— Оденься, — буркнул я.

Она закивала, напяливая шубейку и лепеча:

— Я никому не скажу! Меня тут, считайте, не было! По гроб жизни буду молчать, вы только в живых оставьте…

— Ты Фроська? Обслуживала этих уродов?

— А? Ну, я так, заходила к ним иногда…

— Кречета знаешь?

— Да, господин колдун! То есть видела пару раз, сам-то он ко мне не особо…

— Ладно, заткнись пока.

Вокруг становилось людно — на улицу выбегали соседи, подтягивались зеваки. Я, снова сцапав бабёнку за руку, быстро зашагал к перекрёстку. Вдалеке послышался звон пожарного колокола.

Через полверсты мне попалась подходящая подворотня. Зайдя туда, я перевёл дыхание и прислушался к своим ощущениям. Переутомления, к счастью, не было — в ходе драки я, несмотря на непредвиденный расход сил, сохранил основной резерв.

Теперь, правда, зверски хотелось есть, и болела пострадавшая шея. Я осторожно потёр её, потом полез за пазуху и проверил, не помялся ли спичечный коробок. Фроська дисциплинированно ждала, клацая зубами от холода.

— Ну, — сказал я ей, — приступай.

Она истолковала мою фразу по-своему — огляделась и нерешительно уточнила:

— Чё, прям здесь?

Мне захотелось постучать этой матрёшке по лбу, чтобы убедиться в наличии деревянного звука, потом стало даже немного смешно. Я спросил:

— Тебя что-то не устраивает?

— Нет-нет, господин колдун! — она принялась расстёгивать мне пальто. — Я вам — всё, что хотите, хоть флейту, хоть по-столичному… Просто подумала — может, в подъезд зайдём, а то холодрыга…

Я взял её за шкирку и встряхнул:

— Дура! Не к этому приступай, а к ответам! Помнишь, о чём я спрашивал?

Несколько секунд Фроська лупала глазами, не понимая, но в конце концов до неё дошло. Она истерически захихикала:

— А, вон вы к чему… А я-то, балда… Ой, мамочки…

— Хватит! — перебил я. — Когда ты видела Кречета?

— Я-то? С неделю вроде…

— Рассказывай.

— Ну, в общем, была у этих, и Манька ещё со мной, овца белобрысая… Потом ночью мне вдруг приспичило, а на дворе ещё, помню, темень кромешная, потому что всё небо в тучах… Ну, взяла свечку, вышла из дому, сделала все дела… Возвращаюсь, а Кречет возле крыльца стоит — видать, только что подъехал, с Пыреем шепчется… Зыркнул на меня так, что я чуть заикаться не начала…

— Дальше что?

— Ничего, глазёнки потупила и в дом прошмыгнула. А Кречет так и не зашёл, укатил опять на извозчике…

— Что он обсуждал с Пыреем?

— Разве ж я помню? Да и не слушала, оно мне сроду не надо. Меньше знаешь — целее будешь…

Выдав эту квинтэссенцию мудрости, она замолчала с чувством выполненного долга. Я, поразмыслив, вытащил спички.

— Значит так, Фрося. Я верю, что ты тогда не прислушивалась, но всё равно должна была что-нибудь уловить, пусть даже невольно. Сейчас я помогу тебе вспомнить. Не бойся, это не страшно. Значит, ты шла по двору со свечой?

— Так, говорю же, темень была…

— Я понял. Теперь смотри на спичку внимательно. Представь, что это горит та самая свечка…

Продолжая своё внушение, я вновь пожалел, что не могу воздействовать напрямую на её разум. Приходится делать всё опосредованно, с помощью трюков. Хотя должно получиться — если объект сбит с толку, растерян, то помогает даже такой полушарлатанский гипноз, особенно в сочетании с зачарованным пламенем.

— Ты во дворе, свеча у тебя в руке. Подходишь к крыльцу, видишь Пырея с Кречетом, слышишь их голоса…

Лицо у неё застыло, рот приоткрылся, огонь отражался в тёмных глазах.

— Сосредоточься. О чём они говорят?

— Тихо очень, почти не слышно… Пырей вроде спрашивает чего-то, только не разберу… А Кречет ему — жди, мол, возле дупла… Пырей соглашается — ага, ясно… Потом замолчали, на меня смотрят… Чего встала, дескать? Иди, куда шла… И взгляд такой, прямо жуть берёт…

— Стоп.

Я задул спичку, и Фроська, вздрогнув всем телом, вернулась в обычное состояние. Не рассчитывая на внятный ответ, я всё-таки спросил для проформы:

— Что за дупло они упоминали? Догадки имеются?

— А чего гадать-то? Башня, она и есть.

— Не понял. Какая башня? Резиденция наместника?

— Нет, вы что! — она вновь хихикнула. — Вы, господин колдун, наверно, не местный, а то бы сразу сообразили. Старый замок, который княжеский. Он уже почти развалился, в стене дырища, поэтому и шутят — дупло…

— Всё, разобрался. Не тараторь.

Про старый замок, сохранившийся с тех времён, когда остров считался удельным княжеством, я, естественно, знал. Титул князя формально существовал по сей день, хоть и не подкреплялся реальной властью.

Знал я и то, какую роль носитель этого титула играет в нынешней заварушке, — к нему я хотел наведаться позже, после того как разберусь с Кречетом. Но раз Кречет пока отсутствует, можно начать и с князя.

Фроська не сообщила ничего нового, но подсказала следующий шаг.

Вряд ли она мне будет ещё полезна..

Я посмотрел на неё, и она, испуганно сжавшись, залопотала:

— Господин колдун, я старалась, честное слово! Всё вам рассказала, как на духу! А больше ничего такого не слышала!

— Да, Фрося, — кивнул я задумчиво, — ты старалась. Теперь у меня к тебе последнее пожелание.

— К-какое, господин колдун?

Я развернул её, наклонился к уху и раздельно произнёс:

— Пошла вон.

Она недоверчиво оглянулась, сделала шаг, другой и, убедившись, что подвоха не будет, выскочила из подворотни. Я, не торопясь, вышел следом. Фроська улепётывала по улице, луна цеплялась за тучи, а над кварталом, где остался горящий дом, багровело зарево.

ГЛАВА 6