Долина каменных трав (СИ) - Прягин Владимир - Страница 41

— Что ты должен был делать, прибыв сюда?

— Глянуть, чё тут и как… Если в пристройке какой-нибудь хмырь завис, достать его — и на хазу. Сгрузить, а дальше Кречет приедет — сам разберётся…

— Как ты собирался достать того, кто «завис» в пристройке? С помощью этого камня?

— Ну. Кречет мне втолковал, чтоб я не попутал.

— Тогда поднимайся и делай всё по его инструкции. Я буду за спиной.

Он быстро зыркнул вокруг в поисках оружия, но его нож я предусмотрительно отпихнул под забор. Досадливо засопев, пленник доковылял до флигеля — ящерка следовала за ним по пятам. Костёр причудливо освещал коридорчик с шустриком.

— Давай, — скомандовал я.

Вожак повёл перед собой ладонью, словно ощупывал воздух в дверном проёме. Нашарив что-то невидимое, он удовлетворённо хмыкнул и поднёс к этому месту свой «клык», остриём вперёд.

Раздался короткий не то щелчок, не то треск.

Прислужник Кречета убрал руку, камень же остался висеть прямо в пустоте — белый осколок на чёрно-багровом фоне. Пустота эта, впрочем, на глазах обретала материальность. В проёме как будто появилось стекло, на котором проступали густые ледяные узоры.

Или, скорее, это была торцевая грань громадной ледяной глыбы, втиснутой в коридор. Теперь стало ясно — в ней заранее был подготовлен паз, некая разновидность замочной скважины, куда теперь вставили камень-ключ.

Лёд быстро терял прозрачность, сравниваясь по цвету с «клыком». Меня опять окатило стужей, от которой перехватывало дыхание.

Ящерка, стерегущая вожака-уголовника, дёрнулась и погасла.

Спустя секунду зачах костёр. Я машинально бросил на него взгляд, и мой противник этим воспользовался.

Он рванулся, буквально прыгнул, едва не сбив меня с ног. Морозное дуновение из флигеля, казалось, придало ему сил — или, по крайней мере, начисто отключило инстинкт самосохранения.

Вожак тянул руки к моему горлу. Черты его лица исказились, рот ощерился, а глаза покрылись белёсой наледью — этот миг отпечатался в моей памяти как дагерротипный снимок.

Но даже в таком отвратно-безумном виде он был всего лишь бандитом.

Я схватил его за запястья и что есть силы ударил лбом в переносицу.

Он пошатнулся, хрюкнув от боли. Я с размаху двинул ему тяжелым сапогом в брюхо, а когда он согнулся, добавил коленом в морду. Вожак упал, но я продолжал наносить удары — ногой, не особо целясь. По печени, по рёбрам, в живот…

Потом я вновь посмотрел на флигель.

Дверной проём уже окончательно побелел, превратился в мрамор, но внутри глыбы происходило что-то ещё — я почувствовал исходящую оттуда вибрацию и торопливо посторонился.

Гладкая поверхность покрылась сетью трещин — чем-то это напоминало картину, виденную сегодня у замёрзшей реки.

Земля под ногами вздрогнула, и глыба распалась, перестала существовать. Из флигеля, хрустя, хлынула сыпучая масса — я бы принял её за щебень, если бы не холодная белизна.

Да, это было почти как днём — крошащийся лёд. С той разницей, что там из него поднялась живая русалка, а тут среди осколков лежало мертвенно-бледное заледеневшее тело шустрика.

ГЛАВА 5

Я оттащил паренька к крыльцу. Похлопал его по щекам, посветил в лицо, но он не пришёл в себя. Тут требовались либо медицинские чары, либо специфические познания Кречета, которых у меня не имелось.

Тем не менее, я снова разжёг костёр — в расчёте на то, что стабильный и долгий жар всё-таки поможет. А если нет, то пострадавшим займутся полицейские целители-чародеи, которые рано или поздно прибудут.

Отвернувшись от шустрика, я взглянул на бандита — тот, кряхтя и пошатываясь, поднимался на ноги, а взгляд его прояснился, наледь исчезла. Я счёл, что общение можно продолжить:

— Навестим вашу хазу. Много там народу?

— Никого нет, — ответил он после секундной паузы.

На этот раз я пробил снизу вверх, сжатым кулаком в подбородок. Клацнули зубы, уголовник опрокинулся навзничь и, кажется, на пару секунд потерял сознание. Едва он снова зашевелился, я предупредил:

— За враньё буду наказывать сразу, за попытку к бегству — тем более. Только теперь уже буду не бить, а жечь. Усёк?

Он пробормотал что-то не слишком членораздельное, но явно малоцензурное.

— Так сколько людей на хазе?

— Трое должны быть… Четверо, если с Фроськой считать…

— Что за Фроська?

— Шалава местная…

— Ладно, Пырей, — сказал я, припомнив его кликуху, произнесённую одним из подельников, — сейчас проверим. Шагай!

Мы покинули двор и двинулись прочь по улице — я периодически подгонял бандита тычками. Квартал был бедным, и фонари имелись только на перекрёстках, но в прореху между тучами светила луна. Можно было идти, не спотыкаясь на каждой кочке.

Я рассчитывал, что Кречет, где бы он ни был, ощутил выплеск чар во флигеле. Теперь он знает, что добычу извлекли из капкана, и поторопится на пресловутую хазу, а я дождусь его там.

Мы шли примерно двадцать минут — дом, где обретались шестёрки Кречета, стоял почти на границе с портом. Я, придержав Пырея, изучил обстановку. Защитные чары напрочь отсутствовали, чему я не особенно удивился. Ледяной колдун наведывался сюда, очевидно, лишь в редких случаях — и уж тем более не хранил тут на постоянной основе никаких серьёзных секретов. Здешние обитатели были пешками, предназначенными для черновой работы.

Из-за плотных занавесок на окнах сочился керосиновый свет. Здоровенный лохматый пёс во дворе решительно звякнул цепью и хотел на меня залаять, но заткнулся, почуяв эхо заговорённого пламени.

Мой провожатый постучал в дверь. Та приоткрылась спустя какое-то время — цепочку, правда, с неё не сняли. Мелькнул огонёк свечи, обозначилась небритая рожа, и сипловатый голос спросил:

— Пырей? Это чё за хрен с тобой?

— Свои. Открывай.

— А остальные где?

— Подтянутся, — пообещал Пырей.

Фальшь в его голосе насторожила бы даже полного идиота. Человек за порогом, прикинув что-то в уме, сказал:

— Ага… Ну, ты это, погодь, я щас.

Небритая ряха пропала из поля зрения, за дверью зашушукались, а потом во дворе вдруг стало неестественно тихо — невидимый полог разом отсёк все звуки с улицы и из порта. У бандитов нашлись-таки колдовские козыри — судя по быстродействию и зоне покрытия, сработал качественный одноразовый амулет.

Хозяева не желали, чтобы соседи слышали, что здесь случится дальше.

Меня это совершенно устраивало.

Прикрыв глаза, я мысленно потянулся к дому. Три очага огня ощущались чётко: в сенях — свеча, в комнате — печь с дровами и лампа. Пламя, почувствовав моё прикосновение, встрепенулось, но я его успокоил, чтобы не привлекать внимания.

Четвёртый очаг ещё не проявился физически — он существовал как предчувствие, как мощный, хоть и чрезвычайно компактный сгусток-потенциал. Это был пороховой заряд, которому очень скоро предстояло воспламениться.

Проще говоря, кто-то готовился выпалить из ружья.

В кого именно, догадаться было нетрудно.

Стрелок, похоже, занял позицию чуть в глубине сеней — ждал, когда небритый откроет дверь и уйдёт с линии огня.

Я, стоя за спиной у Пырея, откинул полу пальто и вытащил из ножен короткий прямой тесак, которым сегодня ещё не пользовался.

Небритый снял дверную цепочку.

Стрелок позади него уже держал палец на спусковом крючке — я этого не видел, но ощутил.

— Валите козла! — заорал Пырей и бросился в сторону.

Но я поломал сценарий.

Мысленный импульс — и порох воспламенился, хотя стрелок ещё не нажал на спуск.

Ружьё громыхнуло, харкнуло пламенем.

Небритый не успел отойти — дробь ударила ему в спину. Он заорал и рухнул на порог, толкнув дверь, которая наконец распахнулась. Вход был свободен.

Я взлетел на крыльцо.

Подстреленный был уже не опасен — я проскочил мимо, не отвлекаясь.

Снайпер-мазила хлопал глазами, уставившись на оружие. На мой рывок он среагировал с опозданием — попытался отмахнуться прикладом, но я легко уклонился. Лезвие тесака вошло стрелку под нижнюю челюсть.