Сердце меча - Чигиринская Ольга Александровна - Страница 96
- Предыдущая
- 96/204
- Следующая
Бет, конечно, ничего не поняла из его примерно получасовой проповеди-рассказа, но кто-то больно стиснул ей горло, когда Дик трижды поливал голову каждого из гемов водой — «Я крещу тебя, Николай, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа… Я крещу тебя, Стефан, во имя Отца… И Сына… И Святого Духа… Я крещу тебя, Бланка…»
Пустые сантименты, — выругала себя она. Добрый Бог, для начала, не позволил бы людям сделать из гемов скотов. Не позволил бы им подыхать здесь, брошенными…
Том рассказал, что поверья, берущие свои корни в христианстве, были неистребимы среди рабочих гемов. Христианство считалось в Вавилоне самой скверной ложью (и в этом Бет отчасти понимала вавилонян), но все равно находились люди, которые пытались проповедовать гемам. Это было строжайше запрещено, за такое изгоняли или казнили, но остановить брошенное слово было не проще, чем выловить из сусла все дрожжевые грибки. Евангелие от пересказов все больше превращалось в легенду, сказку, и даже имя Христа забывалось — но помнилось, что Распятый, над которым смеялись хозяева, Своей властью волен давать рабам имена.
Смех хозяев в этом контексте воспринимался как нечто естественное — что мог дать им Распятый, если имена, а значит, — и бессмертные души, у них и так есть? Поэтому рабы просто не принимали их насмешек в расчет. Поверья ползли от дома к дому, видоизменяясь и мутируя. Здесь, у Рива, помешанных на отваге, они вылились в культ тяжелой смерти. Тяжелую смерть предпочитали сами Рива, если попадали в руки врагов. Тяжелую смерть измене предпочитали сохэи, если попадали в руки Рива. Тяжелой смертью умер Распятый, о котором они говорили перед смертью — если успевали сказать. И рабы Рива верили, что тот, кто отвергнет милосердную иголку со смертельной дозой наркотика, и умрет на свободе — после смерти обретет свободу и имя. Они так в это верили, что даже медицинскую помощь себе позволили оказать только после того, как Дик крестил их.
В детстве Бет любила слушать о чудесах святых. Святой Франциск обмывал прокаженного — и тот исцелялся, тяжелобольной язычник крестился — и выздоравливал… Здесь, как и следовало ожидать, никакого чуда не произошло. Гемы не исцелились ни от старости, ни от гангрены. Наверное, Дику не хватало святости. Боженька опять обмишурился и не того прислал… От этой мысли Бет почувствовала гадливость к самой себе. Здесь, в присутствии тех, для кого этот ритуал был единственным утешением и надеждой — даже внутренняя насмешка была отвратительной, глупой, неуместной…
Бет не выдержала — и сбежала из этого смрада. Забралась в спальную пещеру, прижала к себе Джека, поплакала и уснула.
А когда она проснулась, оказалось, что Бланка уже умерла, и Дик с Рэем ее похоронили в какой-то ледовой пещере.
— Если бы не мы, они бы потащили ее туда за ноги, — сказал Рики совсем уж измученным голосом. — Она была такая большая…
Бет заставила его выпить лекарство.
— Их там много, — продолжал он, глотнув таблетку. — Человек десять…Вмерзли в лед… Они всю зиму приходили туда… Лежат… как попало… Понимаешь, живые тоже ослаблены…
— А теперь, значит, они выпроводили вас? Вы больше не нужны?
— Они боятся, — вступился за собратьев Том. — Они не знают, как к нам отнесется Касси.
— Что еще за Касси?
— Судя по всему — вавилонянка, которая подкармливает их, приносит термостержни и медикаменты, — сказала леди Констанс.
— Я бы сказал, что и за нее эти несчастные боятся тоже, — добавил лорд Гус. — А нам как раз с ней и нужно встретиться. Похоже, она — именно тот человек, который нам требуется. Подумать только — здесь кто-то еще помнит, что значит быть милосердным…
Рэй принес воды для Дика, и юноша попросил Бет согреть ее. Сам он сел, обхватив колени руками и глядя куда-то в себя.
— Зачем тебе? — спросила Бет, и тут же догадалась. — Бриться?
— Угу, — ответил юноша, погрузившись в свои мысли. При этом умиротворенным его лицо назвать было трудно — губы время от времени кривились и вздрагивали, а ноздри расширялись.
Бет погладила паренька по волосам, пропустила сквозь кулак его роскошный «хвост»… Жаль будет волос, ой, как жаль… Но ничего не поделаешь. В конце концов, постригаясь в монахи, он все равно бы их снял… Да, это, конечно, была очень счастливая случайность, что Дик своей сохэйской причёсочкой возбудил в гемах доверие — но на порядочных вавилонян, что и говорить, такая прическа подействует как красная тряпка на быка.
— Может, ты мне их отдашь? — в шутку спросила она. — Для шиньона.
— Для кого?
— Мастер Шиньон — племянник сенатора Катона, — Бет вздохнула. Дик, похоже, шутки не оценил. И только тут девочка разглядела, что Дик одну за другой медленно перебирает бусины своего браслета-четок. Он молился. Но с таким лицом…
— Да что с тобой, наконец? — не выдержала она.
— Я злой, — тихо сказал Дик. — Ты не представляешь себе, какой я сейчас злой. Гемы… они работали всю жизнь, без платы, без почета, как скот… И все, что нашлось для них теперь — это игла с ядом. Вавилон — он в сто раз хуже, чем я знал. Я пробую себя уговаривать, что гневаться нельзя. Что они не жестокие — они просто не знают Бога. Я молюсь — а ничего не получается. Я злой. Я бы их убивал, если увидел… Кроме этой, Касси…
Вода закипела — Дик вытащил из мешка свой затрепанный несессер с туалетными принадлежностями, забрал котелок и ушел в залу-«колбу». К Бет подсела леди Констанс.
— Джек поел? — спросила она.
— Да, — сказала Бет.
Джек, здоровенький и веселенький, снова «ловил рыбок» возле озерца. Признаков очередного приступа пока не было видно — хотя срок подошел еще двое суток назад.
Ну что ж, бывают и такие счастливые задержки. Все бывает.
Кроме чудес.
— Ну, и кого сеу Моро рассчитывает найти в такой буран? — спросила Джунэ.
Обнаружить корабль, получив координаты от «Гэнбу», оказалось нетрудно: хотя снега намело уже изрядно, десятикилометровая траншея, пропаханная кораблем во льдах при падении, была видна с воздуха отчетливо. То, что слегка возвышалось над уровнем льда в конце траншеи, уже вполне тянуло на обычный сугроб. «Паломник» был пуст, и вода, залившая его по третью палубу, схватилась толстой коркой льда. Впрочем, увидев взрезанный борт, Моро понял, что они никого здесь не найдут.
Он забеспокоился. На «Гэнбу» сказали, что буран начался двое суток назад — а перед этим было ясно. Дик имел два дня на то, чтобы уйти. Куда бы он ни пришел сейчас — он там заперт метелью. Но где это «там»? Ведь Джеку нужна срочная помощь. Того лекарства, что при них, хватит максимум на сутки — а приступ у мальчика может длиться и неделю…
Джориан места себе не находил. Моро смотрел на него с возрастающей неприязнью — и как это рейдеры позволяют такой срани командовать собой? «А если они погибли»? — спрашивал он поминутно. — «А если свалились в трещину? А если их перехватили армейцы?» Заткнуть его было невозможно — разве что врезать по башке.
— Умолкни, наконец, и дай мне подумать, — не выдержал Моро.
Что он сделал бы на месте Дика? Других вариантов нет — только отправляться в ближайшее селение. Ближайшим селением был шахтерский городок Аратта.
— Летим в Аратту, — сказал он.
— Вы думаете, они там? — спросил Джаргал.
— Львиное Сердечко — целеустремленный паренек, — усмехнулся Моро.
Они долго кружили над Араттой, ища место для посадки — и нашли его только возле шахт, на грузовой площадке. До собственно поселка было два километра ходу, и, двигаясь вдоль штормовых лееров, все успели изрядно промерзнуть.
Сам поселок представлял собой четырехъярусное строение, основательное, как Ноев Ковчег. Глубокие арки защищали от ветра каждое окно и дверь, выходящие наружу. Пологие переходы, предназначенные для доставки грузов на верхние ярусы, также представляли собой туннели с толстыми стенами. Моро повел их на четвертый, верхний ярус, под толстый купол, приплюснутый и прорезанный желобами для стока воды — и от того похожий на прямоугольный черепаший панцирь.
- Предыдущая
- 96/204
- Следующая
