Наследник (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 4

У меня лицо начинает гореть от смущения.

— Ты не джентльмен.

— Ой, прошу тебя. Мы же прекрасно понимаем друг друга.

— Ты злишься, твой план не сработает, в конечном итоге я бы ударила тебя в глаз, пока ты бы спал.

Он хмурится.

— Ребенку нужны оба родителя, Роза.

— Послушай, я не планировала говорить об этом. Я не собираюсь с тобой жить. У меня своя жизнь в Англии, карьера, которую я столько времени выстраивала. Так что, пожалуйста, забудь любую подобную безумную мысль, что я перееду сюда в Рим, чтобы поиграть с тобой в семью. Мы не влюблены друг в друга. Я даже не уверена, что ты мне нравишься. Это была случайность, и хотя это не самая большая новость в мире, не должно быть все так напряженно. Мы оба должны вести себя как взрослые люди.

Его выражение лица не меняется, я глубоко вздыхаю, продолжив:

— Я свяжусь с тобой после рождения ребенка, и если ты все еще захочешь присутствовать в его жизни, мы что-нибудь придумаем. Я не стерва и хочу, чтобы мой ребенок мог встречаться со своим отцом, особенно если ты тоже этого хочет.

Моя небольшая заранее подготовленная речь закончилась, поэтому я встала и посмотрела на него сверху-вниз. Господи, есть какой-нибудь угол зрения, с которого этот парень не будет таким красивым? Слава Богу, я в ближайшее время не увижу его, потому что он заставляет мое тело сходить по нему с ума.

— Что ж, мне пора. Тебя ждет голая женщина наверху, а мне нужно успеть на самолет. И так... ciao, Bello.

Уголки его губ приподнимаются вверх, и появляется совершенно коварная улыбка.

— Счастливого полета.

Ублюдок. Я не собираюсь здесь задерживаться.

Я наблюдал за ее уходом.

Спина прямая, а мягкие изгибы ее маленькой попки спрятаны под мужеподобной курткой. И ее икры. Я помню, как ощущал их. Я напрягаю память. У нее отличные ноги. Длинные и стройные. Я до сих пор помню, как раскрывал их и что было между ними.

Член тут же становится жестким.

Подходит официант и сообщает, что женщина из моего номера звонила и хотела поговорить со мной.

— Скажи ей, чтобы она пошла домой. — Голос холодный и черствый.

Брови официанта взлетают вверх. Он вежливо кивает.

— Конечно, Signori Данте.

Он уходит, а я смотрю на ее кофейную чашку. Нетронутый кофе. Она даже не делала вид, что пьет его. Я соединяю пальцы вместе и вспоминаю ее разгневанное лицо. Я знаю бесчисленное количество женщин по своему опыту, женщин, которые снаружи выглядят сильными и жесткими, но внутри похожи на зефир. Но если присмотреться к ним повнимательней, то можно разглядеть, что они уязвимые и мягкие внешне, хотя сердца у них из закаленной стали. Я знаю, что спрятано за жестким внешним видом — золотое сердце.

Тем не менее, странно и неожиданно, что она так легко меня зацепила. Она не красива в традиционном смысле. Слишком широкий рот, подбородок слишком волевой, но в ней имеется что-то такое, для меня она самая красивая женщина из всех. Она заставляет мою кровь кипеть так, как ни одна другая женщина.

Я проснулся тогда и слышал, как она поднимала свою одежду с пола, случайно наткнулась на стул и тихо выругалась. По идеи я должен был быть рад. Всегда сложно на следующее утро встречаться со своей мимолетной партнершей, и она взяла на себя эту неприятную задачу, но что-то во мне не хотело, чтобы она уходила. Мне хотелось ее остановить, хотя я не мог понять почему. Когда она ушла, я стоял у окна и наблюдал, как она покидала отель. Она выглядела такой маленькой, ее рыжие волосы развивались, как пламя на ветру.

Тем утром я улетел из Англии. Страна показалась мне серой, сырой, совершенно без очарования. Я полетел в Монако. Я был знаком там с многими женщинами. Многими нетерпеливыми, красивыми женщинами, которые знали правила игры. Я играл, веселился и пытался забыть ее, но все время вспоминал о ней. Во сне, в промелькнувшей юбке какой-то женщины.

Я не мог забыть ее смех. Горловой, сексуальный и глубокий.

Я сказал себе, что в мой образ жизни, который я веду, она явно не вписывается, но я не мог избавиться от ощущения ее кожи, когда она выкрикивала мое имя, а я глубоко входил в нее. Мама как-то сказала, когда мне исполнилось двадцать три. «Ты можешь стараться убежать как можно дальше, сын мой, но ты никогда не сможешь убежать от своей судьбы». Я не верил в ее слова, но судьба разыскала меня. Когда я расскажу маме, она рассмеется мне в ответ.

Один раз я уже разрешил сбежать Розе. Я не собираюсь это повторять. В этот раз все будет по-другому. У нее не останется ни единого шанса. Я хочу ее и хочу своего ребенка.

И я знаю, как их вернуть.

Я пересекаю лобби, сердце готово выскочить из груди. Не знаю, что я чувствую на самом деле. Кажется, я разозлилась, но не уверена. По крайней мере, я как натянутая струна. Никогда такого не испытывала. Я выхожу из дверей отеля на улицу. Ужасно. Поведение этого мужчины меня просто вогнало в ступор. Он отнесся ко всему, как к шутке. Невероятно. Просто невероятно.

Краем уха я слышу визг шин рядом с собой, останавливается машина.

Господи, я чуть не попала под такси. Поворачиваю голову в его направлении и вижу шофера. Он весь раскраснелся от злости. Ругается на меня по-итальянски. Я делаю несколько шагов назад и автоматически извиняюсь. Мужчина показывает мне «Да, пошла ты!».

Справа от меня раздается мужской голос:

— С вами все в порядке? — спрашивает по-итальянски мужчина с добрыми глазами.

Я киваю и произношу слова благодарности. Когда он уходит, мне удается поймать такси Милано 22. Руки дрожат, когда я открываю дверцу.

— Фьюмичино, — говорю я шоферу, он кивает и опускает ногу на газ. Я безучастно смотрю в окно, пока он ругается на других водителей на дороге. Расплачиваюсь и вхожу в здание аэропорта, тут же иду на регистрацию. У меня нет настроения ходить по магазинам, поэтому я бесцельно блуждаю по терминалу пока не объявляют посадку на мой рейс, я поднимаюсь на борт самолета и опускаюсь на свое место. Тут же пристегиваю ремень безопасности, как только загорается знак «пристегнуть ремни». Я смотрю в иллюминатор, как самолет взлетает. Прощай, Рим. Появляется в проходе стюардесса с тележкой, предлагая различные напитки, я заказываю яблочный сок. Рядом со мной женщина читает книгу, я откидываюсь назад и закрываю глаза.

Мы приземляемся, и я вместе со всеми пассажирами иду по нескончаемым безликим коридорам к паспортному контролю. Поскольку у меня нет с собой багажа, я прохожу через зеленый коридор на выход.

Здесь толпится народ, ожидающий своих близких и встречающие. Я собиралась взять такси, но к своему удивлению замечаю Стар. Позади нее возвышается ее огромный телохранитель. Как обычно, он выглядит так, будто ему в задницу воткнули шокер. Среди мужчин в темных костюмах с плакаты встречающих пассажиров, Стар выглядит как прекрасный ангел. Она ищет меня глазами и когда находит хмурится, с тревогой оглядывая меня. Я улыбаюсь, пытаясь успокоить ее своей улыбкой, она улыбается мне в ответ.

Не в состоянии дождаться, когда я доберусь до выхода огороженной территории, она бросается ко мне навстречу, обнимая.

— Я люблю тебя, — произносит она.

И у меня такое чувство, будто я сейчас разревусь, глаза начинает пощипывать от слез. Я не заплачу. Не буду. У меня совсем нет причин плакать. Моя жизнь прекрасна. У меня все происходит так, как я хочу. Я с силой моргаю, и слезы пропадают.

Она хватает меня за руки, ее руки такие теплые и мягкие. Ее прекрасные глаза с тревогой изучают мое лицо.

— У тебя руки холодные. Тебе холодно?

Я отрицательно качаю головой. Я не вру, мне правда совсем не холодно.

— Пойдем, — говорит она и ведет меня на выход. Снаружи нас встречает серое небо, совсем не такое теплое, как в Риме. Нас поджидает ее Мерседес с затемненными стеклами. Мы забираемся внутрь, и машина отъезжает.