Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 51

Тошио начал исподволь подводить меня к теме общения с послом эрргов. Он хотел знать, каких сюрпризов от них можно ожидать. По сути, мы с пришельцами еще очень мало знали друг о друге.

Хотя наша встреча носила неформальный характер, он все равно не забывал о дле. Кажется, не только я решила его использовать…

— Главное — избежать взаимных оскорблений и ответных мер, — сказал он. — Мы отправляем на эррг-ласси ответную дипломатическую миссию. Так что проблемы нам ни к чему.

— Вот как? А когда это случится? — спросила я.

— Как только откроются гиперврата. Все уже давно готово, — ответил он. — Мы хотели отправить второй транспорт на "Обливион", но не сделали это из-за атаки хэсси.

— Кого отправляют послом?

— Ранульва Олсена.

"Пф… старый хрыч". Видала я его. Ему было за девяносто, уже песок сыплется изо всех щелей. Скрипит помаленьку, но разум такой же острый, как и в молодости. Они с дедом друг друга недолюбливали, но, несмотря на это, при голосовании на Совете вместе со своими сторонниками всегда выступали единым фронтом.

— А ксенологи? — автоматически поинтересовалась я у него, раздумывая над ситуацией.

Интересно получается. То ли Олсена отправили в завуалированную ссылку, то ли решили в случае чего спихнуть на него вину за провал дипмиссии. Здесь было много таких, кому он долгие годы портил кровь. Вряд ли он сам попросил удостоить его такой чести.

— Ксенопсихолог Матиас Берг и ксенобиолог Гудрун Нордманн, — озвучил он кандидатуры.

"Гудрун? Какого черта???"

Глава 9

Гудрун мне ничего не сказала о своем назначении. Сама не знала или не хотела говорить раньше времени? Я откладываю эту мысль в дальний угол сознания, до нашей встречи с подругой.

— Когда утвердили списки? — спрашиваю я, сохраняя нейтральное выражение лица.

Он не должен понять, что меня это волнует. Если он почувствует это, вцепится мертвой хваткой, пока не узнает все до конца. Он всегда отличался желанием докопаться до сути проблемы, даже когда еще не стал министром. Кстати…

— Кстати, поздравляю с назначением. Когда ты занял пост министра? — поинтересовалась я.

— Спасибо, — ответил он. — Год назад, когда Андерс сложил полномочия. А… списки дипмиссии утвердили примерно три месяца назад, одновременно с эрргами.

"Ну, Гудрун. Тихоня". Скромно промолчала, хотя могла сообщить в последней почте. Надеюсь, у нее достаточно веские причины для молчания.

— Вот как…

Вдруг помещение ощутимо тряхнуло. Сверху посыпалась пыль, а посуда на столе сдвинулась и зазвенела, так же как и декоративные подвески возле раздвижных дверей.

— О!

За что хвататься? Куда бежать? Я совсем отвыкла от этого. Сразу вспомнились правила эвакуации при землетрясении. Кажется, планета все еще волновалась.

— Не бойся, это остаточные явления, — покровительственно сказал Тошио, и я невольно поморщилась.

Раньше мне нравилось такое обращение с его стороны, теперь же — наоборот. Только отец имел на это право. И вообще я, кажется, поторопилась вернуться на Фрейю, где еще происходили такие вот сейсмические эффекты. Во всех смыслах поторопилась. Не повидавшись с дедушкой, не попрощавшись с эрргами. Не сказать, что я была обязана чужакам, но элементарная вежливость этого требовала. Как-никак, мы были друг другу обязаны жизнью.

"Хельга, что с тобой?" Кит глухо заворочался в глубине.

Думаю, я просто искала оправдания своим действиям. С другой стороны, я очень хотела вернуться домой. Домой. Это такое чувство… Ни с чем не сравнимое чувство, когда знаешь, что есть место, откуда ты родом и куда ты всегда можешь вернуться.

— О чем задумалась? — все так же покровительственно поинтересовался Тошио, наблюдавший за мной.

— О лососях.

Кажется, его озадачила смена темы. Но я и не меняла. Просто озвучила свои мысли. Лосось помнит запах и вкус воды в тех местах, где появился на свет из икринки. Он покидает родные места, чтобы достичь моря, а когда приходит его время, не смотря ни на что стремится назад.

Обдирая бока, преодолевая каменистые пороги и водопады, он плывет против течения по реке, чтобы вернуться назад, в ту обитель, которая его породила. Или погибает в пути. Это неизбежно.

Я бы тоже хотела закончить свой путь там, где и начала… Но не сейчас. Эти землетрясения меня пугали.

— Лососях? — улыбнулся Тошио.

— И об истоках. Ты никогда не задумывался, что анклав Нихон меняется?

— Это вполне естественно. Мы постоянно общаемся с гайдзинами, — ответил он.

Он даже не понял, о чем я. Хм… Общаются, но полукровку признавать не спешат. Ценят свои корни, но легко подстраиваются и принимают чужие порядки. Какая ущербная казуистика в его зашоренном семействе.

— Вот! — совсем невежливо подытожила я. — Ты теперь носишь усы, как старик или преступник. А костюм и прическа! Когда ты в последний раз надевал хакама? Твой нюноршк и спанглиш безупречны. На каком языке ты теперь думаешь? Почти все свое время ты проводишь вне анклава.

— Ах, вот как… Договаривай.

Пути назад уже нет.

— Ты изменился. Я тоже изменилась. Мы с тобой находимся меж двух миров. Неизменным остается только то, кем мы являемся на самом деле, — сказала я.

Я — айноко, полукровка, и этого не изменить. Не в этой жизни. Я легко приняла свою судьбу, поскольку выбора не было. А он по собственной воле стал тем, кем он стал. Добровольно или нет — не знаю, и не уверена, хочу ли знать. Что он нашел во мне, а что я в нем?

— А… вот ты о чем. Карма, — говорит он и вертит в длинных артистичных пальцах чашечку сакадзуки.

Я уже остыла и в знак примирения предлагаю ему выпить еще. Взяв кувшинчик и наклонив его над чашей, я поддерживаю левой рукой несуществующий рукав, как будто на мне кимоно. Он принимает и выпивает напиток одним глотком.

* * *

Если бы здесь был караоке-зал, я бы утащила его туда, и мы бы пели до одурения, позабыв о том, кто мы и что мы и отбросив свой статус и прошлое.

Если бы здесь поблизости был "отель любви", мы бы отправились туда и сутки не вылезали оттуда. Но я рада, что таких искушений нет. А в отеле, как сдерживающий фактор — Улаф.

Вариант напиться вместе я не рассматривала. Пьяный мужчина не столь жалкое зрелище, как нетрезвая женщина… А смотреть, как он напивается, оставаясь трезвой — не по мне.

Во время ужина Тошио пришел вызов коммуникатора, очевидно, строго конфиденциальный. Он удалился из кабинета, чтобы без помех поговорить, а я осталась, обозревая живописные развалины на месте недоеденного "корабля" из свежей рыбы и овощей. Этот корабль ушел в плавание, чтобы никогда не возвращаться к своей пристани.

Наконец Тошио вернулся. Я заметила, что он выглядел несколько озабоченным.

— Пожалуйста, отвези меня в гостиницу, — попросила я, когда ужин подошел к концу.

Тошио встал из-за стола и подал мне руку, помогая подняться с циновки. Иногда такое отношение имеет свои плюсы. Вдруг он сказал:

— Не торопись в гостиницу. Сегодня пришло распоряжение о твоем помещении в карантин.

— Не понимаю… Меня же уже осматривали на диагносте! Еще до отлета со станции, — удивилась я. — И все пробы взяли, пока я была в небесном городе.

Это была обычная формальность для вновь прибывших. Пара кубиков крови, несколько минут на скан и утренние анализы для Санитарного контроля.

— Не забывай, где и с кем ты была. Возможны скрытые изменения и ментальное программирование, — ответил он. — Военные настояли.

"Проклятье".

* * *

"Что же делать? Что делать?"

Этим вопросом я задавалась, пока Тошио вез меня к зданию городского медицинского центра. Бежать не имело смысла, так я только усиливала подозрения тех, кто настоял на углубленной проверке.

Интересно, как бы поступил Улаф? Так же беспрекословно передал меня в руки вивисекторов из Санитарной службы контроля? К счастью, уже не удастся проверить. А вот от Тошио ожидать иного было глупо. Его карьера — альфа и омега, краеугольный камень бытия, один край которого теперь подпирает Хельга Рагнарссен.