Карнавал сомнений (СИ) - "Карин Кармон" - Страница 8

Невольно представляю, как ‎реагировал на покупку Майк. Как похлопывая Логана по спине, он уговаривал друга ‎пустить его за руль. Как светились от удовольствия светло-серые глаза, как ‎изгибались в искренней улыбке тонкие губы, обнажая ровные зубы, а на переносице ‎причудливым изгибом ложились две морщинки. И противненький, саднящий в горле ‎комок величиной с горошину, с которым удавалось справляться всё это время, пока ‎мы шли к машине, неожиданно вырастает в размерах.‎

Торопливо залезаю на заднее сидение и захлопываю дверь. В отчаянии ‎кусаю нижнюю губу, прислушиваясь к себе.

Вот! Начинается. То, чего я боялась больше ‎всего. То, почему не хотела сюда возвращаться. Пустота. Пустота, которую ничем никогда ‎не заполнить. Пустота, с которой научилась жить в Торонто. Бездна, в которую не страшно заглядывать. Но здесь и сейчас она, словно отражение в мутном, потрескавшемся зеркале, смотрит на меня ‎глазами Майка. Коварно улыбается его беззаботной, привычной и родной улыбкой и выпускает на свет тени прошлого.‎

Ни Логан, ни Ридж ничего не замечают. Когда оба удосуживаются засунуть чемоданы в багажник и сесть в машину, мне уже удаётся взять себя в ‎руки и даже беспечно улыбнуться, пряча тоску глубоко внутри.

Мы покидаем стоянку аэропорта и съезжаем на шоссе.‎ Из колонок негромко играет музыка. Летний пейзаж мелькает за окном ‎зелёным лесом, одинокими, невысокими домиками, яркими вывесками ‎бензоколонок и броскими рекламными щитами.‎

Я по-прежнему сижу сзади, Ридж — впереди рядом с Логаном. Разговор с ‎автомобилей плавно переходит на спорт. Не встреваю, не пытаюсь сменить тему ‎на что-то более интересное. Молча наслаждаюсь короткой передышкой перед бурей, ‎когда посыпятся вопросы родных, на которые придётся отвечать и улыбаться. И снова ‎всем врать.‎

Стоило бы использовать поездку, чтобы сосредоточиться, задуматься, решить, что и как делать дальше. Что ‎говорить и кому. Что позволить чувствовать, что — запретить. Не получается. ‎Хочется оттянуть, насладиться коротким мигом настоящего, не вспоминать о ‎прошлом и не раздумывать о будущем. Просто быть. Просто жить. Дышать. Здесь и ‎сейчас.‎

До Риверстоуна мы доезжаем быстро и без приключений.

С неподдельным ‎удивлением обнаруживаю, что город совсем не изменился, словно его ‎законсервировали. Или прокляли, заставив замереть во времени. Как будто и не ‎прошло столько лет. Те же аккуратные белые двухэтажные домики с серыми покатыми ‎крышами и подстриженные лужайки на окраине. Те же ‎трёхэтажные здания из красного кирпича, яркие пятна клумб с цветами, ‎неприметные, давно выгоревшие на солнце вывески магазинов и банка, ленивые ‎прохожие.

Спокойная, размеренная жизнь провинциального городка. Та, что могла ‎быть у меня, не задай я умирающему брату вопрос, к ответу на который оказалась не ‎готова.‎

Пару раз перехватываю цепкий, внимательный взгляд Логана в зеркале ‎заднего вида и, хочется надеяться, достойно выдерживаю испытание. А Ридж ‎энергично и очень естественно — настолько, что даже я в какой-то момент ‎верю в его искренность, восхищается местными видами. Даже приоткрывает окно, ‎чтобы высунуть голову, и поёт дифирамбы чистейшему горному воздуху, о котором в ‎загазованном Торонто можно только мечтать.‎

Родительский дом тоже абсолютно не изменился. Единственное новшество — ‎невысокая, метра полтора от земли металлическая ограда по периметру. В ‎остальном — будто я уехала семь дней, а не лет тому назад. Наш пряничный домик, как ‎называл его Стив.‎

Логан останавливает джип напротив калитки и первым выбирается из автомобиля. ‎Распахивает передо мной дверь и помогает вылезти.

‎— Ты с нами? — спрашиваю, пока Ридж ‎вытаскивает чемоданы из багажника.‎

‎— Нет, зараз. К сожалению, нужно в офис. Кое-что закончить, зато потом… — Логан ‎выразительно округляет глаза. — Заеду за тобой, — добавляет он, обращаясь уже к ‎Риджу, — около восьми. Будь готов.‎

Сразу же напрягаюсь:

‎— К чему?‎

‎— К разврату и алкоголю, как минимум, а дальше, как получится, — Логан корчит мне рожу и с хохотом хлопает Риджа по плечу. — Сегодня же ‎мальчишник! Оторвёмся по полной программе! ‎

‎— Какой ещё мальчишник?‎

‎— Обыкновенный. Что с тобой, зараза? Это же лучшая часть свадьбы. Правда, последняя холостяцкая вечеринка немного пошатнула мою веру в ‎мальчишники. Знаешь, было как-то грустно, — словно на что-то намекая, многозначительно добавляет он. ‎‎— Смахивало на поминки. Но я собираюсь взять реванш.‎

‎— Так ты — шафер Скотта? — со странной ухмылкой уточняет Ридж.‎

‎— Ага! Классный пацан, — расплывается в довольной улыбке Логан. — Увидишь, будет мегаджигакруто! ‎

Внутри всё холодеет. Я почти не дышу.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я же совсем забыла, что так и не ‎удосужилась уточнить детали. Теперь Ридж справедливо считает Логана моим бывшим, ‎от которого я сбежала практически перед свадьбой, что, конечно же, прекрасно ‎объясняет моё прозвище. Но это полбеды, потому что можно легко расставить все точки ‎над i, только тогда придётся рассказать и про Майка, который, тоже обязательно ‎явится на мальчишник и там познакомится с Риджем.

Великолепно. Мегаджигакруто.‎

‎— Ридж никуда не поедет! — заявляю я. Слишком резко, громко, нервно. Плевать! — ‎Он не сможет!

‎— Э… — ухмыляется Логан. Нахально бросает мне: — Зараза, ты меня удивляешь. Что с тобой? Между прочим, ‎поводок надо отпускать время от времени, иначе порвётся, — хмыкает он, бросая ‎выразительный взгляд на мрачного Риджа. — Ты планировала запереть его в спальне или ‎забрать с собой на девичник? Тогда поезжай лучше с нами, — продолжает лыбиться Логан. —‎‎ Выпрыгнешь из торта. Я всё организую. Увидишь, такого сюрприза точно никто не ждёт. Уверен, Майк будет в ‎восторге, — с хохотом добавляет он.‎

В этот момент его хочется убить. Или хотя бы врезать по ржущей, наглой физиономии ‎кулаком за то, что впервые за шесть лет он называет в разговоре со мной имя Майка. Но не успеваю не то, что ударить, а даже возмутиться.

Из дома уже несутся к нам навстречу Дэниз и Эми.‎

Глава 3

…Мысли путались, цепляясь за отдельные фразы и резкие звуки, и снова ‎проваливались в чёрную воронку. Раз за разом, бесконечно долго, и это начинало ‎раздражать.

Я злилась, но круговорот остановить не удавалось. С каждой ‎новой попыткой получалось ‎чуть лучше и дольше зацепиться за реальность и осознать происходящее, но в итоге всё опять сменялось звенящей темнотой.

Неизменным оставался только запах. Резкий, горьковатый, от которого саднило в ‎горле. В одно из пробуждений я вспомнила — так пахнет фенол. ‎

Когда сверху в очередной раз донеслись приглушённые голоса, я почти ‎силой заставила себя разлепить тяжёлые веки. И тут же зажмурилась от яркого ‎электрического света.‎

‎— Где я? — щурясь, попыталась приподняться. Не вышло, но хотя бы ‎глаза привыкли к люминесценту. Я с удивлением заметила склонившегося надо мной ‎пожилого мужчину в очках и тёмно-голубом медицинском костюме. За ним — ‎неровный, в грубых трещинах потолок, сероватая стена и такая же дверь. Слева что-то монотонно пищало. Пара секунд — тишина, а потом снова ‎пронзительный и громкий писк. — Я в больнице? ‎

‎— Да, — подтвердил догадку врач с приветливой улыбкой. Резко выпрямился, ‎отчего редкие прядки темных волос с проседью упали на широкий, в глубоких ‎морщинах лоб. — Помнишь, как тебя зовут?‎

‎— Стэйс. Стэйс Трупер, — ответила я, машинально отмечая, как хрипло ‎звучит мой голос.‎

— Отлично, — доктор довольно покачал головой. — Тогда доброе утро, Стэйс ‎Трупер.‎

‎— А что слу…‎

Договорить мне не дали. Лицо врача исчезло, появилось другое — папино. Бледное, ‎испуганное, с лихорадочно блестящими глазами.‎

— Какое там доброе!.. — затараторил он. — Куколка, ну и напугала ты нас! Не ‎приходишь в себя, не просыпаешься целые сутки! Мы с мамой…‎

Его слова терялись, не доходя до моего сознания. Я чувствовала, что ‎отключаюсь. Отчаянно ещё раз попыталась приподняться и оглядеться, но даже ‎просто крутить головой не получалось — мешали какие-то провода и пластиковые ‎трубки. Последние, казалось, были везде. В носу, на руках, груди и не только. Не ‎давали дышать, двигаться… Мышцы болели, будто долго и упорно занималась ‎физкультурой, в горле першило. А мозг отказывался соображать. ‎