Любовь к драконам обязательна - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 3

— Крохотулечка моя, — фальшиво засюсюкала я.

«Крохотулечка» весом пятнадцать фунтов раскрыл зубастую пасть, выставил шипастый хохолок и воинственно зашипел мне в лицо, выдохнув облачко зловонного дыма. Подозреваю, что его хозяин тоже был не против меня обшипеть.

Ловким движением я стиснула пухлое драконье тельце под мышкой и всыпала в открытую от возмущения пасть корм. Наверняка председательский дракон питался исключительно свежими овощами и перепелиными яйцами с рынка по три шиллинга за десяток, поэтому не сразу ощутил чистую, ничем не замутненную радость от поглощения хрустких комочков. Однако когда тебя зажимают под мышкой, как нагадившего паршивого кота, и категорично тыкают мордой в еду, приходится подчиняться и радоваться. Ящер проглотил ком и икнул, не иначе как от счастья.

Вдруг он так проникся «Ароматом говядины», что требовательно ткнулся в мою ладонь, поскреб лапкой с подпиленными коготками (клянусь, у председательского ящера был сделан маникюр!) и слизнул остатки корма. Расправившись с пайком, дракон повел по воздуху носом, раздул ноздри и начал рваться в сторону стола, где скособочился открытый мешок «Вкусной жизни». Обжора нырнул в корм с головой, хвост встал торчком. Из мешка донеслось довольное причмокивание.

— Что и требовалось доказать! — с торжеством в голосе объявила я.

— А у него заворота кишок не случится? — зачарованно вымолвил председатель.

— Да нет, — покачала я головой, — не думаю…

Неожиданно дракон отвалился от мешка, уселся на попу и… начал покрываться зелеными пятнами. Всей переговорной комнатой мы с ужасом следили, как глаза у земноводного становятся очень несчастными, щеки надуваются, а живот распирает. Он икнул, открыл пасть и выдохнул поток пламени. Народ отпрянул от стола, боясь оказаться подпаленным. Горячим воздухом по кабинету разметало бумаги, вспыхнул мой блокнот, и «бешеная белка» отточенным движением, словно после службы втихаря подрабатывал пожарным, выплеснул на язычки пламени стакан воды.

— Поппи, — изумленно вымолвил председатель, — ты умеешь плеваться огнем?!

В ответ бедняга-дракон, похожий на божью коровку в зеленый горошек, шумно расстался с кормом, наглядно доказав, что у неподготовленного существа от неконтролируемого приема чистой, ничем не замутненной радости непременно случается несварение.

И наступила мертвая тишина.

Моя карьера продавца кормами для ручных драконов была обречена, и на горизонте отчетливо замаячил матушкин трактир с вывеской над дверью «Душевное питье». Понимая, что положение надо как-то спасать, с широкой улыбкой я попыталась подлизаться:

— Господин председатель, вы не планируете развод? Я отличный судебный заступник по бракоразводным процессам. Могу дать пару дельных советов…

Драконы жили на Земле еще в те времена, когда рельсовый омнибус, запряженный лошадью, приняли бы за демоническое существо, а маги и крылатые феи правили миром. Но если маги и феи практически исчезли, то древние ящеры благополучно здравствовали и поныне. Некоторые уникумы даже считали драконов божественными существами с высшим разумом, спустившимися с небес. Не знаю уж, были они порождением нашего мира или божественного, но в воздушном порту пахло, как в обычном деревенском коровнике. Гигантские ящеры с длинными шеями, огромными крыльями и усатыми туповатыми мордами, ожидая от погонщика приказа на взлет, жевали сено, будто мирные лошадки. В смысле исключительно уродливые лошадки, взращенные на алхимических настойках.

Купив билет на ближайшего дракона до Аскорда, я направилась к нужному вагончику, привязанному на стропах к крылато-хвостатому гиганту. От страха подгибались колени, а к горлу подступала горечь. Не зря говорят, что рожденный ползать летать не может. Я относилась к тому типу людей, которые были рождены ползать, ходить и ездить исключительно по земле! Никак иначе!

Едва я уселась в мягкое кресло, как немедленно вытащила из ридикюля флакон со снотворной настойкой и сделала глоточек. Если сильно повезет, то усну еще на взлете, как по дороге в Ватерхолл. Два раза проверив, надежно ли пристегнут ремень безопасности, я откинулась в кресле и закрыла глаза в ожидании дремы. Салон постепенно заполнялся людьми. Пассажиры нервничали, разговаривали. Сверху кто-то пытался вколотить в узкую полку для ручной клади портфель, и мне в нос утыкалась пола пиджака. С недовольным видом я покосилась на мужчину, и тот пробормотал:

— Извините.

Но едва он утрамбовал багаж и хлопнул дверцами, как одна из створок раскрылась. Мне на голову грохнулся тяжеленный портфель, сбив с носа очки. От возмущения я вытаращилась, но уже ничего толком не увидела. Вместо лиц появились одни размытые пятна. Пришлось сильно сощуриться, чтобы прояснить обзор.

— Простите, госпожа! — спохватился опростоволосившийся пассажир, и в этот момент я даже не услышала, а скорее прочувствовала, как под его ботинком хрустнула хрупкая очечная оправа. — Ой! — оторопел он.

— Это были мои очки? — крякнула я, немедленно осознав, что хуже день точно стать не может. Разве что мы разобьемся над Саввинскими горами в трех часах лету от Аскорда.

— Они самые… — Мужчина вложил мне в руки остатки жизненно необходимого аксессуара и, схватив портфель, самоустранился в конец салона.

Очки поломались надвое. Левая половинка напоминала монокль с поперечной трещиной на стекле. Смиряясь с потерей, я сделала еще один глоточек сонного зелья.

— Разрешите? Мое место у окна, — раздался мужской голос над макушкой.

Я поджала ноги, чтобы пропустить соседа. Он разместился, пристегнулся, случайно толкнул меня в локоть и коротко извинился. Тяжело вздохнув, я прихлебнула настойки, сомкнула веки и погрузилась в блаженную дрему.

Проснулась резко, оттого что вагончик страшно болтало. Жутко испугавшись, я сощурилась, потом посмотрела сквозь лопнувшее стеклышко. Салон трясся, и мне с трудом удалось рассмотреть, что сосед был брюнетом неопределенного возраста (мной не определенного — из-за отсутствия нормальных очков), одетым в пиджак. Брюки, скорее всего, тоже имелись, но ускользнули из поля зрения.

— Мы падаем? — горячо зашептала я.

— Пока только взлетаем, — спокойно пояснил мужчина.

— Хорошо.

Я снова закрыла глаза и попыталась заснуть. Выдержала целых пятнадцать минут, а когда вагончик вздрогнул, то вцепилась в руку соседа, покоящуюся на подлокотнике между нашими креслами.

— Знаете, я очень боюсь летать. Можно я подержусь за вас? — попросила я и тут же поблагодарила, пока он не послал меня в… конец салона: — Спасибо. Вы очень хороший человек.

— Тогда, пожалуйста, не могли бы вы не ломать кости этому хорошему человеку? — попросил он.

И тут до меня дошло, как крепко я стискивала его пальцы.

— Простите. У меня сильные руки. Видите? — Я сжала и разжала у него перед носом кулак.

Вчера перед командировкой накрасила ногти красным лаком, но еще по дороге в воздушный порт обнаружила, что один, на среднем пальце, облупился.

— Могу одной рукой унести четыре кружки эля. Раньше удерживала пять, но работа за конторским столом ослабляет. Кстати, я работаю в «Драконах Элроя» ведущим специалистом в отделе продаж. Слышали такое название? Очень известные мануфактуры по всему королевству. Как раз еду из командировки. Отличное вышло собрание. Меня потом накормили черной каракатицей.

— Смотрю, вам повезло выжить? — в голосе соседа просквозила ирония.

Тут нас еще разочек тряхануло. Народ испуганно вздохнул, а я зажмурилась — все равно без очков ничего толком не видела.

— Святые угодники, вы правы, как можно врать на пороге смерти?!

— Мы не умираем, — заметил он.

— Вы, может, не умираете, а я очень даже! Не кормили меня никакой каракатицей!

— Замечу, вам повезло.

— Угу, меня вообще ничем не накормили! Жлобы! Как будто не понимали, что если назначить совещание на двенадцать дня, то из Аскорда человеку нужно вылететь в четыре утра! Так и продержали голодную. И знаете, как прошло совещание?