Прогулки по тонкому льду (СИ) - Калина Анна - Страница 64

Рука сама потянулась к мэтру, погладила его по спине вдоль позвоночника. Так, должно быть, выглядит спящий тигр или барс, столько же силы и мощи. Крепкие жилистые руки, широкие плечи, мускулистая спина и дальше тоже… Я осторожно легла рядом с мэтром, продолжая его разглядывать. Сейчас он выглядел моложе и милее. Брови не хмурились, губы не кривились в извечной усмешке, похожей на оскал.

И странно, я не испытывала неловкости или стыда за то, что мы лежим в одной постели. Не было скованности и паники, которые посетили меня в то злополучное утро. Я снова вспомнила свое безобразное поведение, те странные мысли и чувства, что владели мной. Странно. Я была шокирована произошедшим, смущена своим поступком. Но моя реакция и неконтролируемая истерика поразили меня намного больше. Ведь я хотела этого сама. Легран прав: неважно, что я помню, а что нет. Важно то, что я была на это согласна. Странно… И припадок этот, в момент, когда я зашла в комнату. Можно было не сомневаться, чьи эмоции и страхи обрушились на меня. Ребекка. Что же вызвало ее явление? Возможно, похожая ситуация случилась с ней.

Задумчивая и погруженная в свои мысли, я потянулась к начальству, осторожно провела по скуле мэтра пальцем, вдоль переносицы… У мэтра красивый профиль. Я и раньше замечала это, мне нравились его черты. Миндалевидные глаза с темными ресницами, темные брови, высокие скулы. Красиво очерченные губы…

— Ам! — издал мэтр и попытался укусить меня за палец.

От неожиданности я с визгом отскочила назад и, если бы не реакция Леграна, валялась бы сейчас на полу в компании скомканных одеял.

— Какая экспрессия! — хохотало начальство, возвращая меня в прежнюю позу.

— Какое коварство! — огрызнулась я, спешно натягивая рубашку на свои голые ноги. Хотя оголенного все равно больше осталось.

— Коварство? — Меня отпустили, сам мэтр опять шлепнулся на подушки. А потом тяжко вздохнул: — Коварство — это не дать поспать в выходной день. Да еще и таким бесчеловечным образом.

И начальство красноречиво ткнуло пальцем в мои наряд и позу. Я же с удовольствием разглядывала мэтра в этом ракурсе. Ничего не могу с собой поделать, видимо, это горячка всему виной, или наркотик все еще бродит в крови. Я так давно сдерживала свои эмоции и чувства, что просто больше не могла держаться. Как давно я начала смотреть на Леграна как на мужчину? В какой момент мое восхищение им как личностью переросло в чувство намного более глубокое, чем симпатия? Сейчас я уже даже не помню тех дней, когда мэтр был просто коллегой, с которым нас роднила лишь вражда.

— Этот способ намного человечнее того, который здесь на постоянной основе, — сказала я хоть что-то, чтобы не молчать, как идиотка.

— Ты о горне? — расхохотался мэтр.

— А что, вы практикуете еще более жестокие методы? — Я деланно удивилась, чувствуя прилив сил от нашей привычной перепалки.

Будто и не было тех глупостей, что мы наговорили друг другу. Все как прежде, он мне слово, я ему-десять. Легран перевернулся на бок, без стеснения разглядывая меня. И взгляд такой затуманенный. Представила, как выгляжу в съехавшей с плеча рубашке, с голыми ногами, растрепанная и заспанная. Смутилась, все еще пытаясь привыкнуть к нашим новым отношениям, и осторожно сдвинула свою увечную конечность, пряча ее под одеяло. Старая привычка, закрепленная годами супружества. Как бы я ни храбрилась, но продолжала стыдиться своего изъяна.

Мы замолчали. Я видела, как на меня смотрел Легран, его взгляд пробуждал давно забытые ощущения в теле, волнение, трепет. И это утро, заливающее комнату рассеянным светом, отчего все кажется не реальным и сказочным. Белый снег кружится за окном, шелестит голыми ветвями парк. И все так просто, так уютно, словно мы годами вот так просыпались вместе, и я смотрела в эти глаза цвета осеннего неба многие жизни до этой.

— С возвращением, Лиарель, — пробормотал мэтр. — Такой ты мне нравишься больше.

— Открою вам страшную тайну, мэтр. — Мной владели странный азарт и возбуждение. — Я и сама такой нравлюсь себе куда больше.

— Не надоело? — Легран поднялся и теперь сидел напротив меня.

— Что? — Как я ни старалась, перестать улыбаться не выходило.

Твое «мэтр».

— У вас есть другие варианты? — Я открыто флиртовала, и мне было не стыдно.

Легран подался ко мне, опираясь рукой на постель. Очень близко, почти вплотную, так, что дыхание колыхало волосы на виске. Сердце подпрыгнуло и заколотилось где-то в горле. Голова кружилась, дыханье перехватывало. Движение — и его губы касаются моего уха:

— Мое имя. — Тихий шепот. — Я хочу слышать, как ты его произносишь, Лиарель.

Он умел странным образом произносить мое имя_: растягивая буквы, словно смакуя его на вкус. И по телу неслась дрожь возбуждения. Хотелось дразнить его, сводить с ума, удивлять, интриговать. Хотелось ловить на себе его восхищенный взгляд и слышать свое имя, произносимое с этими неповторимыми интонациями. Я обернулась к Леграну, так, что едва касалась его губ своими. Мой жест вызвал задумчивую улыбку у мэтра.

— Тебе бы этого хотелось? — также шепотом отозвалась я.

— Очень. — Шепот в ответ, и я чувствую, как его губы касаются моих.

Краткий миг. Мир замер, время остановилось. Только утренний свет льется в окна сквозь щель в шторе. И в ее узком просвете видно, как кружится метель за окном. Свистит и завывает ветер там, где холодно и морозно. А мы зависли в мире, где нет ничего кроме «сейчас», где каждое слово, каждый жест, каждый взгляд будоражит кровь и пьянит сильнее вина. Миг, который хочется растянуть на века, миг, где нет ничего кроме глаз, глядящих с любовью, в мире, где нет ничего кроме любви.

— Ен, — выдохнула я, чувствуя, как рубашка медленно скользит по плечам.

И теплые губы касаются кожи там, где еще недавно была грубая ткань. Я проваливалась в свои ощущения, как в омут, задыхалась от ласк и от собственных чувств, ураганом бушевавших в груди и требовавших выхода. Только касания, нежные, но настойчивые, дыхание на коже, тепло чужого тела. Я пропала из этого мира. Растворилась в глазах цвета грозовых облаков. Пальцы скользили по смоляным прядям, я задыхалась в сильных объятиях, дыша только тем, кто был рядом со мной. Сердца сливались в едином биении, заглушая своим стуком вой вьюги за окном. Нам было мало всего: поцелуев, объятий, ласк. Так, словно мы встретились после долгой разлуки и старались наверстать упущенное время.

Впервые я ощущала чужую любовь еще ярче, чем свою. Нежность, забота, трепет — я читала их во взгляде, я ощущала их в прикосновениях, об этом мне шептали губы. Впервые близость не была утолением голода плоти, наваждением, порывом страсти. Впервые близость оказалась именно тем, что соединяло двух некогда разных людей воедино. Помогало обрести что-то утерянное, забытое и очень желанное. Счастье, разделенное поровну.

Огонь в камине давно погас, оставив красные угли утопать в сером пепле. Пламя отдало свое тепло и затаилось, ожидая, когда ему бросят свежей пищи и оно вспыхнет с новой силой. А за окном выла и стенала метель, бросая колючие комья снега в стекло, жалобно скреблась в окна, словно молила пустить ее к теплу. Вьюга приблудным псом скулила во дворе, а снег все сыпал и сыпал, как мука из прорехи в мешке. Покой, умиротворение и скрытая угроза. Все грани стихии, созидание и разрушение, извечный круговорот жизни.

— О чем думаешь? — целуя мое плечо, шепнул Ен.

Было так просто лежать рядом с ним и любоваться снегопадом за окном. Словно это не холодные хлопья, а мягкий пух, укутывающий мир в теплый кокон. И на душе было так же: тепло, светло, радостно.

— Ни о чем, — отозвалась я, все так же глядя в окно. — Просто мне хорошо.

Меня осторожно перевернули на спину, Ен навис сверху, разглядывая мое лицо. Черные пряди свесились вниз, отрезая от внешнего мира и меня, и его. Глаза сменили оттенок с сумрачного серого на серо-голубой. И весь жуткий мэтр Легран где-то потерялся, остался только мужчина, с которым мне было до безумия хорошо.