Первый всадник (СИ) - Сиалана Анастасия - Страница 34

Рыжий, взъерошенный мужчина кивнул мне и сделал шаг вперед. Он был мускулистым и сбитым, с широкими дугами бровей и крупным носом. Этакая горилла, но невысокого роста. Все видимые участки его кожи покрывали шрамы от порезов. Одинаковые.

Я практически уверена, что Ирий сам нанес себе эти раны, слишком ровные отметины.

– Контролировать гнев на одном лишь характере и упрямстве тяжело, – хрипло ответил на не заданный мной вопрос грех. Видимо, я слишком пристально пялилась на шрамы.

Он резал себя каждый раз, как чувствовал, что готов сорваться. Самоконтроль и боль в качестве сдерживающего фактора. Я не знала что на такое ответить. К счастью, не пришлось.

– Это Емельян. Спец по медитации.

Русый парень, с оплывшим лицом, будто потек воск на свече, приподнял руку в приветствии и уронил ее, будто для этого действия использовал свои последние силы. Однозначно соответствующий образ и имя для Праздности. Этакий вечный студент с жестокого похмелья.

– А это Ринат, – перешел к следующему Луксор. Емеля был этому только рад и мгновенно опустил голову, приступая к «медитации» прямо на месте, стоя.

– Владеет ломбардом, – это блондин о Ринате.

У Алчности были самые длинные волосы из всех семи грехов, до плеч. Его желтые глаза оценивающе скользили по мне, не останавливаясь, и давали цену каждому участку тела. Он будто видел ценники или купюры, которые я могла бы получить за свои органы.

– Прости, привычка, – виновато произнес Ринат, и опустил свой золотой взгляд.

Это проклятие, видеть во всем лишь цену, а не суть и красоту. Личная трагедия Алчности. За весь вечер Ринат поднял взгляд только на меня, и то дважды. Его собратья явно не любят быть под прицелом его глаз.

– А я Жора, – пухлый грех представился сам, чем разрядил напряженную обстановку.

Он улыбался и буквально лоснился, но и в его глазах была грусть. Мужчина явно старался сидеть на диетах. Я случайно заметила в кармане его пиджака вырванную страницу из Cosmopolitan с очередной статьей о правильном питании и тренировках еще по пути сюда. Чревоугодие был обладателем бегающих глазок, что рыскали повсюду в поисках пищи, и масляных пухлых губ. Его внешность уступала Зависти, но отталкивала не меньше.

– Кажется, ее сейчас вырвет, – заметил Жора, по-птичьему склоняя набок голову.

– Глупости, – скривился Луксор.

– Поверь. Я знаю, как выглядит тошнота, – продолжил настаивать на своем толстяк.

– Да ты на нее и не смотришь. Все очередную чебуречную высматриваешь, – вступился за меня Савва, сложив руки на груди.

– Ну зачем ты о мя-а-асе? – страдальчески простонал Жора, – я же веган.

– Когда успел стать? – высокомерно поинтересовался Егор.

– С прошлого часа, но не суть. Говорю вам, нашу госпожу сейчас вывернет, – он посмотрел на Луксора, – ты бы отошел…

Мне было плоховато, это я ощущала. Лицо Чревоугодия действительно отталкивало, как и общий вид, но до тошноты я не опустилась бы.

Я же Война, черт возьми. Мой желудок выдерживал картины кровавых боев и расчлененки! Какой-то масляный рот не смутит мой разум.

– Буэ-э.

– …в сторону, – договорил Жора, когда я уже испортила штаны Похоти и его туфли. – О! Кексики!

И тонна вегана понеслась к только открывшейся кондитерской, сметая собирающуюся толпу своими боками, упитанными правильным питанием и тренировками.

Интересно, он на сыроеденье сидел? Скорее всего, нет, иначе в стране была бы нехватка овощей и фруктов.

– Прости, – простонала, вытирая рот платком, который мне великодушно презентовал Гор.

Было дико стыдно, что не сдержалась. Естественно, меня стошнило не из-за вида Жоры. Скорее всего, наплывы памяти и собственная сила слишком надавили на организм. Но несмотря на это, неловкость никуда не делась.

– Давай мы отвезем тебя домой? – предложил блондин, поглаживая мое плечо. Как-то незаметно его пальцы переместились ко мне на шею и скулу, но я не возражала. У него была прохладная и мягкая ладонь.

– Мне бы кофе, – решила для начала взбодриться и прийти в себя после практически бессонной ночи. – Думаю, в той кондитерской, куда рванула мечта диетолога, должен быть американо.

Луксор кивнул, переместил руку мне на талию и помог подняться. Дальше я предпочла идти сама.

– Можно я одна схожу. Мне нужен воздух и безгреховное пространство на десять минут, чтобы прийти в себя.

Грехи кивнули и отпустили меня. Зато прицепилась местная смертная.

– Дык это тебе в царкву, деточка. Там все безгреховное, всепрощающее. Ступай налево, а там прямо и до конца улочки. Храм там старой стоить, – указала мне дорогу сухонькая старушка с боевым характером.

Это я поняла, когда она Жору от витрины зонтиком оттаскивала. Подцепила за воротник рукояткой и оттянула грех от вожделенных сластей.

– Спасибо, бабушка. Но я сперва кофейку. Еще не нагрешила за день.

– Не затягвай. Лучше заранее все отпустить, а нагрешить успеется, – и она мне подмигнула, – дело-то молодое, нехитрое.

Мне однозначно нравилась эта бабуля и ее взгляды на жизнь. Она быстренько пожмякала все выставленные на продажу буханки под неодобрительные выкрики толпы, выбрала помягче и откусила от нее кусок. После этого ей продали эту буханку без очереди. Хитрая старушка сунула достойную добычу в тряпичный мешок и стремительно поковыляла из кондитерской. Все!

Не выстаивала в потной очереди, убивая свои старые колени окончательно, и не портила нервы криками. Всего лишь раскусила всю систему маркетинга. Порченый товар и продукцию с почти просроченным сроком годности сбывают первыми и со скидкой.

– Какая страшная смертная, – пискнул за моей спиной Чревоугодие, обхватывая мои плечи толстыми пальцами в жиру и крошках.

– Жора.

– Да, госпожа?

– Меня сейчас снова стошнит.

– Ой! Как неудобно вышло-то, – и он начал оттряхивать меня.

– Да перестань уже. Давай я тебе слоек куплю.

Как мне энергично закивали. Даже шея появилась у этого шарика, а я уже успела уверовать в ее полное отсутствие.

Как и обещала, купила пяток слоек и дополнительно три лепешки буквально подскакивающему на месте Жоре, чтобы наверняка ушел к остальным и оставил меня ожидать свой ароматный американо в одиночестве.

Среднего размера картонный стаканчик приятно грел руку, а дымок, что вился из маленького отверстия в крышке, дарил чудесные ощущения моим рецепторам. На несколько минут я выпала из реальности, застыв у стойки для посетителей. Глоток делать было рано, ибо напиток слишком горячий, но я уже предвкушала его.

– Виктория?

Я резко распахнула прикрытые в удовольствии глаза и наткнулась взглядом на рыжую гриву волос Льва. А рядом с ним стоял безликий Ян. В его чертах было мало запоминающегося, точнее, ничего.

Я много раз после возвращалась к этому моменту в мыслях. Выйди я из кондитерской на минуту раньше, сразу после завершения покупки, я бы не столкнулась с тюремщиками, что держали нашу четверку во мраке тысячелетиями.

Изнутри начала подниматься ярость, а обжигающий кофе полился струйкой по руке. Я слишком сильно сжала стакан. Сжала, будто начинала душить своих пленителей. Насмерть.

– Осторожнее, – пробасил Лев и выхватил у меня из руки смятый стаканчик. Треть кофе в нем все еще осталась.

– Дай посмотреть, – Ян аккуратно взял мою ладонь, стараясь не потревожить обожженных участков, и подул на нее.

– Девушка, будьте добры, намочите платок, – с рычащими нотками обратился Лев к бариста.

Он протянул ей свой платок, который достал из нагрудного кармана модного жилета. Ресторанный критик был, как всегда, одет в классику. Это важный аспект для его работы, как и убранные в низкий хвост кудри. Элегантен, ничего не скажешь.

Когда ему вернули смоченный водой платок, Лев передал его безликому Яну. Что до блондина, то тот осторожно обмотал тканью мою ладонь и снова подул на нее.