Когда мы встретимся снова - Пирс Лесли - Страница 10

В третьей комнате размещался кабинет отца. Вдоль стен выстроились высокие шкафы до потолка, заставленные книгами, а под окном стоял большой дубовый стол. До тех пор, пока в 1964 году они не провели в дом центральное отопление, Сюзанна делала здесь уроки. Перед ее приходом из школы мать обычно разводила огонь в большом камине, выложенном из грубых камней, и всегда говорила, что это замечательно уютное, тихое и спокойное место, где Сюзанна могла сосредоточиться. Мама так никогда и не узнала о том, что Сюзанна большей частью просто сидела в отцовском кожаном кресле и смотрела на огонь, радуясь уединению и возможности не видеть бабушку.

Сюзанна обнаружила, что улыбается. Все это было давным-давно, и так много всякого случилось с тех пор, но эти воспоминания были приятными. Как и все, что произошло за четыре месяца после смерти бабушки.

Теперь, когда она оглядывалась назад, ей казалось, что тогда она словно вырвалась из заколдованного круга, сбросила путы, сковывавшие ее так долго, огляделась по сторонам и увидела, сколько всего у нее есть. Она не только жила в красивом доме в чудесной деревне, но и родители ее были добры к ней и жили дружно. Перед ней вдруг открылся целый мир. Прошлым летом они с Бет много говорили о том, что им хотелось бы снять квартиру в Лондоне и жить там вместе. Теперь это представлялось вполне осуществимым. Сюзанна собиралась поступать в колледж, готовящий секретарей, научиться танцевать, обзавестись приятелем. Она преодолеет свою застенчивость и станет личностью, добьется успеха в этой жизни.

Годом раньше, когда дома царил сущий кошмар (еще была жива бабушка), Сюзанна подслушала разговор двух учительниц и, к своему ужасу, поняла, что речь шла о ней: девочка, которую они называли «простушкой, толстухой и скучной, как вода в канаве», была она. Но потом, после смерти бабушки, радость и чувство освобождения вселили в нее надежду. Ее родители частенько говорили о мрачной, темной туче, которая окутывала их прежде, и о том, как нужны им всем радикальные перемены, и Сюзанна решила, что больше не позволит, чтобы ее называли «скучной, как вода в канаве».

Потом в июне они поехали на каникулы. Сюзанна только-только сдала экзамены на аттестат зрелости, и родители разрешили ей отдохнуть недельку от школы. К счастью, Мартин не смог поехать с ними — ему к тому времени сравнялось двадцать шесть, у него была работа и квартира в Лондоне. Даже отъезд из дома не заставил его лучше относиться к Сюзанне. Но, разумеется, тогда она считала, что все братья ведут себя так со своими сестрами.

В Лайм-реджисе они остановились в гостинице на берегу моря, и из окон их номера открывался отличный вид. Погода была холодной и ветреной, срывался дождь, но он не испортил праздника: в гостинице было тепло и уютно, они надевали дождевики и долго гуляли, несмотря на погоду.

Но как-то раз мать все-таки пожаловалась на дождь, а отец только рассмеялся в ответ.

— Все могло быть гораздо хуже, — сказал он, ласково обняв ее. — С нами могла быть бабушка.

В последний день выглянуло солнце, и они провели весь день на пляже. Отец искал среди утесов какие-то окаменелости, мать прилегла на расстеленные полотенца и заснула, а Сюзанна просто плескалась в воде.

Даже сейчас она ощущала теплое сияние того дня — руки и ноги у нее потемнели от загара, кожу покалывало от ледяной воды, и босыми ногами она чувствовала острые камни. Тогда ей казалось, что она и вся их семья прошли через внезапно открывшуюся дверь в новый мир, туда, где они могли смеяться, радоваться жизни, идти туда, куда им хотелось и когда им хотелось. Они навсегда освободились от пут, которыми были скованы.

Сюзанна резко выпрямилась. Она не хотела вспоминать о том, что случилось потом. Это было жестоко и несправедливо, потому что все пошло не так, как она ожидала.

В тот же самый вечер, когда они вернулись домой после каникул, за два дня до шестнадцатилетия Сюзанны, у матери случился инсульт.

Когда они вошли в дом, мама сказала, что чувствует себя как-то странно и непривычно. Сюзанна пошла приготовить ей чашку чая, а когда вернулась, мать бессильно обмякла на диване, а отец вызывал «скорую».

Те месяцы, которые мать провела в больнице, подернулись дымкой в воспоминаниях Сюзанны. Перед ней смутной чередой проплывали изжелта-бледные лица старух на больничных кроватях, сверкающие полы и цветы, и запах — неприятный запах, напоминавший ей бабушку. Она вспомнила, как страшно ей не хотелось идти туда, но она все равно шла, почти каждый день ездила в больницу на автобусе, молясь про себя, чтобы матери стало лучше.

В конце концов ей пришлось написать Бет и сказать, что та не сможет остановиться у них. Но Бет все равно не приехала в Стрэтфорд, она ответила ей, что получила работу на лето в обувном магазине в Гастингсе. В глубине души Сюзанна подозревала, что Бет нашла себе новых, лучших друзей и с радостью воспользовалась предлогом не приезжать на каникулы.

Матери не стало лучше, она так и лежала — с лицом, искривленным судорогой, неспособная говорить или двигаться. Отец без конца повторял, что она все слышит и сохранила ту же ясность ума, что и раньше. Он говорил, что она непременно поправится, просто они должны проявить терпение.

Он приезжал к ней каждый вечер после работы и замечал даже самые слабые признаки улучшения. Он, кажется, понимал, что означают ее стоны, и мог заставить ее отвечать на вопросы, закрывая или открывая глаза. Его вера вселяла в Сюзанну надежду.

Отец объяснил Сюзанне, в чем, по его мнению, причина инсульта.

— Это все из-за того, что после смерти бабушки постоянное напряжение внезапно спало, — сказал он. — Все эти годы она заботилась о ней, ухаживала за ней, обстирывала и кормила ее. Все это просто не могло пройти бесследно и накапливалось, как пар в скороварке. Крышку должно было сорвать.

В то время Сюзанна не до конца поняла, что он имеет в виду. Бабушка умерла уже четыре месяца назад, дома снова было красиво и спокойно, все печали и горести матери остались позади. Но теперь, после всех этих лет, она наконец поняла. Ее собственную крышку тоже сорвало. Она убила двух людей, чтобы сбросить накопившееся в ней самой невыносимое напряжение.

Вспоминая 1967 год, она видела, как легко было избежать того пути, на который уже начала сворачивать ее жизнь, если бы только она не оказалась столь усердной и старательной. Мартин, например, не позволил, чтобы инсульт матери помешал его карьере. Даже отец не собирался расставаться со своей работой, домом и развлечениями — стрельбой и гольфом.

Будь Сюзанна хотя бы на пару лет постарше, у нее уже была бы работа; если бы она была на два года младше, то ей пришлось бы ходить в школу. Но в этот момент она как раз находилась на распутье, сдав выпускные экзамены, и все ее планы на будущее не простирались дальше возможного поступления в колледж в Стрэтфорде-на-Эйвоне в сентябре. У нее не было уважительной причины отказаться от обязанностей по дому.

Можно сказать, что она сама сделала первый шаг. Разумеется, трудно было требовать от шестнадцатилетней девушки, чтобы она предвидела или хотя бы догадывалась, к чему это приведет; и когда первый шаг был сделан, обратного пути уже не было. Она любила своих родителей, болезнь матери приводила ее в отчаяние, и она всеми силами стремилась сделать так, чтобы всем было хорошо. Ну и, конечно, в то время у нее не было никаких настоящих стремлений, кроме как выйти замуж и обзавестись собственными детьми.

Из того лета Сюзанне больше всего запомнилось чувство одиночества. Стоило ей подумать о том, как весело им было с Бет в прошлом, как она начинала плакать. Иногда она выходила в сад, чтобы посмотреть на прогулочные лодки в шлюзе, и от звуков чужого смеха и болтовни ей становилось еще тоскливее.

В августе она получила результаты своих выпускных экзаменов на аттестат зрелости. К ее стыду, она провалила все, кроме домоводства и географии, и от этого пришла в еще большее отчаяние. Каникулы закончились, и теперь, когда ей больше не надо было ходить в школу, дни стали казаться бесконечными. Единственными редкими гостями в доме стали соседи, время от времени заглядывавшие к ним, чтобы передать матери фрукты или цветы. Иногда, возвращаясь из больницы на автобусе, она видела девочек из своего бывшего класса, но, как бы ей ни хотелось, она не осмеливалась подойти и поболтать с ними, объяснить, что с ней произошло, и пригласить к себе в гости.