Посол на подмене - Воскресенская Ольга Николаевна - Страница 67

— Не я, они сами постарались нарваться. Было бы проще, если бы и этот паренек последовал их примеру. От него требовалась одна маленькая глупость, одна несдержанность, одна ошибка… Однако сопляк даже с экспериментальной полосы препятствий явился без ран, хотя в отряде гвардейцев оказался убитый и трое раненых! Обычный человек не должен был там выжить.

— Как я теперь понимаю, от обычного человека во мне только половина, — спокойно сказал Ник. Предстоящая дуэль должна была бы пугать, но вместо этого он испытывал облегчение. Наконец-то враг найден! Наконец-то можно сразиться честно, лицом к лицу, можно помечтать о победе и больше не представлять мрачное будущее, в котором из-за каждого угла следовало ждать подлого удара. Один раз он, так и быть, соберется с силами, напряжется и постарается показать все, на что способен.

— Нашел, чем хвастаться — дурным происхождением! — фыркнул преступник. — В Таримане не место полукровкам, только чистокровные имеют право на магический резерв!

— Ты не прав, — покачал головой кори Ксантар. — Он сильнее многих чистокровных уже сейчас, а уж после того, как освоит магию и научится осознанно пользоваться резервом своего котенка, как сможет трансформировать мышцы…

— У него не будет такой возможности, я об этом позабочусь.

— Ты слишком самонадеян. Может, раскроешь секрет и расскажешь, как ты догадался о происхождении посла?

— Мне не надо было догадываться. Я его сразу узнал, он слишком похож на моего покойного старшего брата.

— Ты пытался убить своего родственника? Родную кровь? — ужаснулся Астор.

— Жалкого полукровку! Брата убили сектанты, когда он ехал к родителям жены в Белавию, только еле живой кучер добрался обратно до пограничной заставы и рассказал об этом, прежде чем умереть. Мне навязали пару дюжин гвардейцев и как заинтересованное лицо отправили помочь местным в уничтожении бандитов и вызволении пленников, — если их не успели принести в жертву какому-то темному божку. Несколько суток пришлось трястись в седле почти без отдыха, воины и слышать не хотели о том, что мы напрасно так несемся, брата это не вернет, а о его жене должны волноваться белавцы. К тому же поданным их разведки фанатиков оказалось слишком много, и среди них чуть ли не половина явно с валорской выучкой. Я не стал рисковать и отправлять свой отряд в бой ради какой-то иностранки и ее крошечного ублюдка, объявил, что живых не обнаружено. Она сбежала сама во время вечерней атаки белавской гвардии, израненная, еле живая, кинулась под копыта моего коня, когда мы уже удалились от поселения сектантов. Ее не успели принести на алтарь, жаль. Пришлось ближайшей же ночью отвернуться, когда во время моего дежурства на нас напали змеехвосты. Половина отряда полегла, но и иностранку с младенцем зверушки утащили в кусты. Парень не должен был выжить! Белавцам нечего было делать так близко от нашей стоянки. Вторая половина шахты отца по совести тоже должна принадлежать мне и моему сыну!

— Так ты из-за изумрудов пошел на подлость? — хмыкнул кори Ксантар. — Всего лишь из-за денег, которых вам с сыном и без того хватало? Чери, чери…

— Денег много не бывает, бывают маленькие запросы.

— Сын в курсе, что ты чуть не убил его кузена?

— Он считает Никоэля втайне нагулянным вне брака ребенком белавской аристократки, даже помог мне подготовить родственничку небольшую шутку с иллюзиями. Жаль, что получившиеся шедевральные образы не заставили посла срочно нас покинуть, такую идею не оценил. А уж сколько сил и накопителей мы на это угрохали… Но о неудачных покушениях сын ничего не знает, идеалист еще, молод и не понимает, что за свои интересы надо сражаться зубами и когтями. Богиня должна оценить, — самодовольно заявил преступник. — Главное — всегда быть сильнее противников, потому что слабакам благословения не видать как своих ушей.

Во время этой разоблачительной речи Никоэль вглядывался в лицо новоявленного дяди и был вынужден признать, что общие черты у них имеются, а вот цветом волос он явно пошел в мать. Тариманец, конечно, выше и шире в плечах, но на то он и чистокровный. Форма лица, скул, разрез глаз все равно идентичны. Однако мало ли на свете похожих людей?

— Я ничего не знал о родстве и сам ни за что не догадался бы, — сказал Никоэль. — Достаточно было молчать, держаться от меня подальше и вообще оставить в покое.

— Сглупил, — самокритично признал преступник. — Счел, что быстренько выдворю из страны или уничтожу на всякий случай и забуду. Никто и не подумал бы искать личные мотивы, после того как в течение полугода по собственной глупости погибло столько белавцев. Но раз начал охоту…

— Тебя заело, — усмехнулся кори Ксантар. — Заело, что такой великий и чистокровный никак не победит в начатой схватке.

— Это была разминка. Посмотрим, что получится на арене, где недопустима чужая помощь.

— Посмотрим, — согласился Астор и обернулся к белавскому послу: — Никоэль, ты готов? Дуэль нельзя отложить, раз уж вы оба тут. Верь в свои силы и в высшую справедливость, кто бы там что ни считал, а подлецов, пусть даже сильных, Богиня не любит.

— А еще учитывай, что другого соседа я не хочу, надоели дисциплинированные снобы, четко следующие не самой умной инструкции, — заявил Роэн и отступил к первому ряду каменных скамей амфитеатра.

Ник с волнением кивнул и помог Чернышу спуститься с шеи. Если в поединке силы все средства были хороши, лишь бы выжить и уничтожить соперника, то в поединке чести ни к магии, ни к алхимии обращаться не допускалось. Наверное, это даже хорошо, потому что тариманец лишился своего преимущества; можно было не опасаться заклинаний, усиленных амулетами-накопителями. С другой стороны, для Никоэля существовала и трудность — предстояло переступить через себя и решиться первый раз убить человека… если получится. Дуэли до выбитого оружия или до первой крови на Судной арене были неуместны, она существовала только для одного вида поединков — поединков чести. Сохранять невозмутимый вид и не давать рукам дрожать у парня получалось через силу, только благодаря многолетней выучке, когда при изготовлении алхимических составов приходилось четко контролировать каждое движение и не допускать непроизвольного сокращения мышц.

Вслед за дисциплинированно перебравшимся к скамье Чернышом, выбравшим место в нескольких метрах от вампира, отступили с арены все тариманцы. Они устроились компактной группой на двух нижних рядах, так что Ник почувствовал себя просто-таки неопытным актером, который не знает, что делать дальше, а потому тушуется. Положив руку на эфес шпаги, парень сделал несколько шагов по направлению к центру арены, где с уверенным видом устроился противник. Тариманец усмехнулся и, не глядя, обнажил шпагу привычным движением, выдающим опытного воина.

— Готов умереть? — нагло поинтересовался он.

Но Никоэль не стал отвечать и ввязываться в заведомо бесполезную перепалку. Вместо этого он, припомнив все виденное ранее на улицах Тааримаада, с пафосом провозгласил:

— Во имя Богини, я вызываю вас, чери Лаврет, на поединок чести! И пусть победит достойный.

— Я достоин, я уже в тридцатилетием возрасте добился поста министра финансов!

Ник не мог похвастаться столь же выдающейся должностью. Но, может, вынужденная роль посла зачтется? Тем более что вступил в игру он, похоже, еще до своего совершеннолетия. Похоже, отец при определении возраста ребенка ошибся на пару-тройку месяцев, что вполне простительно для молодого мужчины, не имеющего своих детей. Рано Ник отпраздновал дома восемнадцатилетие. Однако если бы не это заблуждение и не оформленные по всем правилам документы, не видать ему печатки Абернана, откровенно солгать заместителю придворного мага не удалось бы.

Пока чери Лаврет похвалялся, на арене ничего не изменилось, парень не услышал и не увидел никакого сигнала, что его слова услышаны, что дуэль можно начинать. Поэтому он принял решение и сам поспешно обнажил шпагу. И вовремя! Тариманец сделал длинный резкий выпад вперед, метя куда-то в живот. Пришлось парировать кончиком клинка, чтобы не начинать бой с отступления. Шпаги звякнули друг о друга, рождая звук, который, казалось, распространился на многие километры вокруг. Слишком громко, слишком торжественно, слишком устрашающе… Звон отрезвил, заставил понять, насколько близка и реальна сейчас смерть, позволил собраться. Ник перестал краем глаза отслеживать движение на рядах скамей, перестал замечать яркую фиолетовую нить, забыл о том, насколько велика и неуютна арена. Остались только он и противник.