Солтинера. Часть вторая (СИ) - Ледок Диана Дмитриевна "diledok" - Страница 15

Опершись о руку Леона, Роза во все глаза смотрела на то, как здороваются ее дедушки, и как ее мама миролюбиво пускает пузыри, сидя у одного из них на руках.

- Робер! - расцвел улыбкой Фредерик и выхватил Олив из рук брата. - Ух, какая она уже большая и красивая! Я привел гостей!

- Прекрасно! - просиял Робер, обнимая жену, с лица которой стало медленно сползать кислое выражение. - Гостям в моем доме всегда рады, так что милости просим! Входите!

Поспешив забрать дочь у Фредерика, София прижала Олив к сердцу, и лишь после этого соблаговолила отойти в сторону, давая гостям пройти. Леон ей кивнул, и они с Розой зашли в квартиру вслед за обоими братьями.

Особо не церемонясь, благодушный Робер тут же пригласил гостей выпить чай, и уже спустя несколько минут все уселись за круглый стол, на котором царственно лежала липкая, обкусанная морковка.

С веселым видом передав огрызок жене, Робер налил всем чай и поставил на стол пирог.

- Малышка Олив так любит морковки... - нежно сказал он. - Мы всегда держим одну наготове.

Леон с Розой тут же сообразили, что следует сказать после подобного обращения, и сообщили растроганному Роберу, что никогда в жизни не видывали ребенка прелестней его дочери.

После этого обстановка заметно разрядилась, и София выразила свою надежду на то, что гостям понравился город.

- Как же я люблю Бове! - заметила она, наблюдая за тем, как Леон очень медленно размешивает в своей чашке сахар. - В общем-то и в России сейчас наступили тихие времена, но вот Бове... Здесь совершенно иная атмосфера, даже не знаю, как ее описать... А вы бывали в России? Вы, кажется, сказали, что путешествуете?

Леон поспешно отодвинул свою чашку в сторону и ответил положительно - у Розы даже создалось впечатление, что он рад возможности избавиться от необходимости размешивать чай. Он начал подробно рассказывать, и его откровенность настолько поразила Розу, что она едва не принялась в задумчивости пить свой чай - предостерегающий взгляд рассказчика спас ее в самый критический момент. Леон рассказал о том, как им понравился Ленинград, и на каких площадях они побывали, и как Роза была рада возможности побывать на родине ее родственников.

- О, как интересно, - высказалась София, когда Леон смолк. - Выходит, у вас тоже русские корни... Какое совпадение, никогда бы не подумала!

В задумчивости она поглядела в конец стола, где Фредерик как раз отрезал себе кусок пирога. Перехватив ее взгляд, он виновато убрал руки под стол и залился краской. София вновь повернулась к гостям и посмотрела на Леона:

- И что же, вам понравился Ленинград? Всегда интересно узнавать чуть больше о жизни любимого человека, я это по себе знаю... Должно быть, вы молодожены? Вы так молодо выглядите.

Роза едва сдержалась, чтобы не выпить залпом свой чай, и ограничилась тем, что быстро бросила в него пять кубиков сахара. Кровь бросилась ей в лицо, и какое-то странное тепло непонятного происхождения поспешило растечься по ее телу - все эти истории про молодоженов в конце концов рискуют ей понравиться, или, еще хуже, стать привычными. И вот тогда...

- Мы помолвлены, - услышала она голос Леона, и еще старательнее принялась размешивать сахар в чае. - Это путешествие... Оно как раз... Ну, знаете, предсвадебное.

- Вот как, - отозвался Робер, и по его голосу Роза поняла, что он изо всех сил старается не смутить их. И она тут же покраснела еще больше.

- Как мило... - внесла свою лепту София, явно почувствовав искренний интерес. - Как здорово, когда есть такая возможность - повидать мир! И тем более перед свадьбой! И когда же она будет? Наверняка летом, такая замечательная пора!

- Что ж, - ответил Леон, и голос его, как он ни старался, все же дрогнул. - Думаю, летом. То есть, мы с Розой еще не знаем точной даты, все зависит от обстоятельств.

Не удержавшись, Роза бросила на него короткий и емкий взгляд, но Леон был занят тем, что сосредоточенно смотрел в глаза малышке Олив и ничего не заметил. Шея у него покраснела, и вид сделался такой растерянный, что Роза вдруг, неожиданно для самой себя, прервала молчание и заговорила о погоде. Деликатный Робер ее поддержал, и вскоре завязалась самая непринужденная беседа. А когда центром обсуждения стала Олив, София вдруг стремительно обернулась посмотреть на часы и ахнула:

- Нам уже пора спать!

Церемония чаепития тотчас же закончилась, и София Бернар с дочкой на руках удалилась в соседнюю комнату. Леон с Розой как бы невзначай убрали свои чашки с нетронутым чаем в раковину, и последовали за ней, оставив Робера и Фредерика убирать со стола.

Исподтишка поглядывая на Леона, Роза мысленно возмущалась на судьбу за то, что так позорно смутиться их обоих угораздило в такое стратегически неподходящее время. Именно сейчас, когда они наконец оказались так близки к цели - возможности поговорить с Софией о ее матери, - им как никогда раньше важно было иметь трезвую голову. А она сама, если уж на то пошло, была уже почти готова выкинуть белый флаг, такой рассеянной она себя чувствовала.

Впрочем, как выяснилось уже спустя пару минут, за Леона она беспокоилась зря. Каким бы смущенным он ни выглядел во время чаепития, едва подошел наиболее подходящий момент для разговора с Софией, он не стал медлить.

- Знаете, ваша страна - потрясающее место, - сказал он тихо, глядя на сонную Олив в детской кроватке. - Пока мы там гостили, мне не переставало казаться, что все вокруг - один большой спектакль.

"Это он о винтажной одежде", - сообразила Роза, улыбнувшись.

Судя по виду Софии, она одновременно и хотела услышать больше, и не могла решиться на вопросы. Как следует укутав Олив одеяльцем, она уклончиво сказала:

- Да, сейчас там поспокойнее.

Она задумчиво поправила рукой прическу и посмотрела на Леона с Розой. Те слушали, затаив дыхание.

- Последние годы в Ленинграде жилось куда лучше, чем, скажем, лет десять назад, - прибавила она, словно это их молчание побудило ее продолжить рассказ. - Когда я уезжала, город продолжал строиться и жизнь вокруг кипела ключом. Это меня всегда занимало, - добавила она задумчиво. - Сейчас, когда мир как будто уже отстроился заново и нанесенные войной раны, так сказать, начали заживать, желание увидеть довоенный Ленинград становится очень сильным. Жаль, я не могу увидеть этот город времен молодости моих родителей.

Роза почувствовала, как напрягся Леон, и поспешила спросить:

- Но, вероятно, остались какие-то письма того времени - по письмам, думаю, можно было бы составить себе впечатление о городе.

- К счастью, в этом нет надобности, - София улыбнулась. - Родители рассказывали мне о прошлом сами. Но это совсем другое дело.

- Рассказывали? - повторила Роза растерянно. - Вот как, значит, они... То есть, я имею в виду, ваши родители остались в Ленинграде?

София удивленно посмотрела на нее.

- Конечно, остались. Я бы предпочла, чтобы они переехали жить к нам с Робером, но у мамы такая напряженная работа, что она не может себе этого позволить. Да и у моего брата два года назад родилась дочка, так что мама ни за что теперь из Ленинграда не уедет.

Роза едва сдержалась, чтобы не воскликнуть "Ребенок? Вы уверены?" и прикусила губу. Неужели она так плохо знает свою родословную, что не помнит о существовании двоюродного дедушки и его детей? Хотя, конечно, принимая во внимание их дальнее родство это простительно. Но все-таки...

Нахмурив брови, она бросила на Леона вопросительный взгляд.

- Тем более, что Миша назвал дочку Виолой, - прибавила София. - То есть в мамину честь. Это, знаете ли, растопило ее сердце.

Роза с Леоном разом уставились на нее. Роза почувствовала, как нечто холодное прокатилось где-то в районе ее живота.

- Хотя я и уверяла его, что Виола Речная - это не самое красивое сочетание имени и фамилии, - продолжала София, ничего не заметив. - Но, видать, на свете еще не перевелись упрямые люди.

В комнате повисла минутная пауза. София задумчиво смотрела на свою спящую дочь, а Роза с Леоном не сводили глаз с нее самой. Наконец Леон неуверенно произнес: