Нарциссы (СИ) - "Scarlet Heath" - Страница 83

- Вернусь поздно, много пар, - сказала она родителям, уходя.

А потом Юля шла по улице и наслаждалась последними в своей жизни лучами восходящего солнца, уже холодного, осеннего, но от этого не менее прекрасного. Такого далекого, обманчивого солнца. Солнца, которое дарит и отбирает жизнь.

У Юли был примерно час в запасе, и она решила потратить его на прогулку до парка, где они с Виктором Валентиновичем впервые поцеловались. Она дошла до той ивы и, прислонившись к стволу, долго смотрела, как сквозь ее оголенные ветви просвечивают косые солнечные лучи. Здесь все началось. Здесь все и закончилось.

Внезапно Юля со всей ясностью осознала, что никогда уже не увидит Виктора Валентиновича. Не увидит даже издалека, не услышит его голоса, ни прикоснется ладонью к его щеке. Если бы она выбрала жизнь, она могла бы хотя бы иногда видеть его, украдкой. Но она выбрала смерть, а у смерти были свои правила, смерть – категорична.

И снова, снова, снова – сердце Юли сжалось от такой сильной боли, что она пожалела, что не может умереть прямо сейчас, под этим деревом, на этой земле, где они были так счастливы прошлой весной.

- Я так скучаю по тебе… – прошептала Юля.

И почему-то ей казалось, что даже после смерти эта дикая, разъедающая грудь тоска, не оставит ее. Даже после смерти она будет так же сильно скучать по нему. Ее плоть превратится в прах, а тоска останется. Незримая, глухая, немая. Холодная.

И, оглянувшись в последний раз на место, где когда-то она была самым счастливым человеком на земле, Юля пошла обратно к дому. Теперь она была окончательно готова. Она простилась со своими воспоминаниями, со своим прошлым, простилась со своей жизнью и с этим миром.

Теперь она действительно готова была умереть.

По возвращении Юлю встретила опустевшая тихая квартира. Девушка переоделась в домашнюю одежду, принесла из спальни родителей флакон Донормила и налила себе два стакана воды, чтобы запить всю эту кучу таблеток. На секунду она задумалась о том, что, возможно, ей следовало бы принять душ, чтобы умереть чистой, и чтобы ее не пришлось потом обмывать. Обмывать покойников – то еще занятие. Но потом Юля вспомнила, что сообщить о том, что она помылась, уже не сможет. А оставлять записку типа «Я помылась перед смертью, не беспокойтесь» - было уж совсем полным идиотизмом.

Поэтому Юля отказалась от этой идеи. В конце концов, то, что будут делать с ее телом после ее смерти, Юлю не должно волновать. Ее дело – умереть.

Юля отнесла таблетки и воду в свою комнату, поставила на прикроватную тумбочку. Ну, вот и все. Юля сверилась с часами. Виктор Валентинович сейчас как раз должен быть на первой паре. Поэтому даже позвонить ему, чтобы в последний раз услышать его голос, она не может.

Ну что ж. В конце концов, она с этим уже смирилась. А если она будет медлить и ждать возможности в последний раз позвонить ему, ее план может сорваться. А этого Юля не могла допустить.

Так, одну за другой, Юля выпила все таблетки, которые были в пузырьке. У нее даже осталось немного воды. Ощущение было странным. Юля понимала, что уже переступила границу, что пути назад уже нет, но никаких изменений в себе еще не почувствовала.

Но они будут, эти изменения, и скорее всего, они не заставят себя долго ждать. Юля не знала, сколько у нее есть времени до мучительной смерти. Возможно, минут десять или пятнадцать. Что можно успеть за это время? О чем вообще следует подумать перед смертью?

Юля прилегла на кровать, положив руки на живот, словно уже чувствовала боль. Она хотела последний раз подумать о Викторе Валентиновиче, но почему-то не получалось, словно она уже превысила лимит мыслей о нем. Вместо этого она думала о всякой ерунде и проклинала себя за то, что даже в такой момент ведет себя как полная идиотка. Она не смогла достойно прожить жизнь и даже умереть достойно не может. Что ж, это не удивительно.

Юля закрыла глаза, все еще надеясь, что она все-таки уснет, и мучиться не придется. Она прислушивалась к ощущениям внутри себя, но ничего не слышала. В ее груди больше не было тепла, не было жизни. Что же стало с ее коконом, который она так берегла? Возможно, его уже не было, этого кокона. Потому что в своей груди Юля ощущала лишь пустоту.

Юля не знала, сколько времени она так пролежала на кровати. Возможно, десять минут, возможно, полчаса. О том, что с ней происходило потом, у нее сохранились весьма отрывочные и смазанные воспоминания.

Она помнила внезапно начавшееся жжение в желудке, которое все нарастало и нарастало с каждой минутой, и желудок словно пульсировал и увеличивался в размерах. Вслед за болью пришла тошнота. Юля помнила, как сбилось для нее течение времени – время вдруг потекло очень медленно. Ей казалось, что она мучается уже вечность, согнувшись пополам. В какой-то момент она обнаружила себя на полу, попыталась подняться, но не смогла – руки скользили по чему-то липкому и мокрому. Похоже, ее стошнило, но она почему-то этого не помнила. Сознание затуманивалось, отключалось, меркло. Юля хваталась за последние обрывки реальности, но не могла поймать их. Все предметы в комнате то приближались, то отдалялись от нее.

Возможно именно в тот момент, кокон в ее груди наконец разорвался. Он умер именно тогда, выпустив последние остатки тепла, любви и жизни. Он умер и оставил после себя лишь пустоту, с которой Юле предстояло жить еще восемь лет. Но тогда она не знала об этом. Тогда она думала, что это конец, ведь ей было так плохо, что она была уверена, что выкарабкаться уже не сможет. Юля не сомневалась, что умирает. Она буквально ощущала, как жизнь выходит из нее, как холодеют ноги и руки, а в животе – наоборот все горит огнем.

А потом на какое-то мгновение все вдруг прекратилась. Юля лежала и смотрела в потолок. Ей было так странно – неужели все прошло? Неужели таблетки не подействовали? А потом она вдруг поняла, что не может пошевелиться. Словно осталось лишь одно ее сознание, а тела больше не было. И тогда она поняла, что боль не ушла, просто она эту боль уже не чувствует. Мысли текли вяло, перед глазами то и дело возникали какие-то беспорядочные, ничего не значащие образы. Юля вдруг увидела себя шестилетней девочкой, увидела, как она бежит по дорожке в парке и смеется, а за спиной идут, держась за руки, ее родители.

Она видела и что-то еще. Картинки все мелькали перед глазами и были на удивление яркими. Но в какой-то момент и они закончились. И осталась темнота. И пришла смерть.

*

Днем Саша и Юля занимались переселением на новое место. Если конечно, эту древнюю пыльную квартирку можно было так назвать. Марина и Владимир Николаевич решили не отделяться от них и поселились в соседней квартире, которая оказалась очень даже хорошей, с современным ремонтом, евроокнами и здоровым плазменным телевизором. Марину тоже заинтересовала «математическая» комната и она пообещала приходить к ним в гости, чтобы вместе решать задачки.

«Я, конечно, понимаю, что вам со мной будет неинтересно, ведь я всего лишь девятиклассница, - сказала Марина чуть смущенно. – Но мне бы не хотелось ставить для себя планки. Возможно, я смогу чему-нибудь научиться у вас».

Юля сама не заметила, как пообещала Марине, что позанимается с ней математикой. Это обещание просто сорвалось с ее уст, прежде чем она успела подумать о своих словах. Но это вышло так естественно, что Юля решила не душить в себе благородный порыв. Кто знает, вдруг это действительно будет интересно?