Чёрный вдовец (СИ) - Успенская Ирина - Страница 42

На универ Герман тоже смотрел глазами, по форме приближающимися к правильной сфере. Еще бы чуть, и выскочили. А к концу познавательной беседы герр генерал выглядел и вовсе придавленным. Что ж, план удался. Наверное. По крайней мере, ее восприняли всерьез. А напоследок спросили:

– Вы уверены, что хотите вернуться туда? Здесь вы – герцогиня, а там…

– Там я дома, Герман. Там мои родные и все, кого я люблю.

– Все еще может измениться. Вы вышли замуж, вскоре можете родить детей.

– В нашем мире, Герман, девушка выходит замуж за того, кого любит, а не потому, что ее принудили. К тому же для вашего друга я – всего лишь одна из многих, и вряд ли он даже заметит мое отсутствие.

– Вы зря обижаетесь на Людвига. Поверьте, не его вина в том, что ему пришлось спешно вас покинуть.

– Разумеется. Спецзадание по поимке опасных террористов, и на самом деле его зовут Бонд, – хмыкнула Ринка. – Прошу вас, Герман. Не будем об этом.

Тот лишь укоризненно покачал головой и распрощался.

А сумку забрал с собой.

Ринка злорадно подумала, что ее подарочек сегодня не одному Герману испортит ночной сон. И завтра. И послезавтра. А нечего потому что, вот!

На этой оптимистической ноте она отправилась спать, предварительно позвав Магду. Все же местная одежда с пуговками на спине – изобретение дьявола, хоть и безумно красива.

Ей снились кошмары. Она знала, что спит, что все это уже было – и закончилось, но от этого было не легче.

Ей снился дуэт Людвига и Смерти, а слушателем был город. Незнакомый, но очень милый и уютный европейский городок с замком, узенькими улочками и ухоженными предместьями. По улочкам маршировали игрушечные солдатики, над замком реяли флаги, игрушечные пушки выпускали ядра-орешки, откалывая от пряничного замка кусочки глазури. А Людвиг со своей спутницей летали вокруг на золотом драконе и дирижировали невидимым оркестром.

Вагнер, это Вагнер, во сне подумала Ринка. Откуда в чужом мире Вагнер и его «Кольцо Нибелунгов»? И почему игрушечные человечки падают, падают, а музыка становится все тревожнее, и пряничный замок чернеет? Как странно! Почему Людвиг это не остановит? Ему же не нравится!

И вдруг он оглянулся. Уставился прямо на Ринку синими, полыхающими, словно газовая горелка, глазами. Заглянул в самую душу. И, подняв руки, остановил оркестр.

Музыка смолкла.

Несколько мгновений слышались выстрелы, крики, грохот.

А потом смолкли и они. Пряничный замок выцвел, истончился – и от него, кругами, словно от брошенного камня, стал расползаться туман. Неправильный, серый туман, и в этом тумане прыгали, извивались и клацали зубами призрачные твари, похожие то на пауков, то на змей, то на волков, то вовсе ни на что не похожие.

Замок, город, предместья и игрушечные солдатики с пушками рассыпались пылью, и все стало серым, мертвым и странным – и замок, и дома, и деревья. Искореженные. Не мертвые и не живые. Застывшие и изменчивые.

Людвиг криво усмехнулся, и его лицо превратилось в белоснежный череп, оскаленный, с мертвенно-синим огнем в глазницах.

И снова зазвучала музыка.

Вагнер. Тема проклятия из «Кольца Нибелунгов». Только сопровождение играл не оркестр, а фортепиано. И пел какой-то странно-скрипучий баритон.

Это так не подходило к сну с драконами и Смертью, что Ринка открыла глаза и села на постели.

Отчаянно болела голова, подташнивало, перед глазами плыло – и по-прежнему слышалась музыка. Вагнер и скрипучий голос.

– Магда, – тихонько позвала она, не понимая: проснулась уже или ей снова все снится?

Рыжая не отозвалась, зато послышалось вопросительное:

– Мр-мя? – и откуда-то из подушек к Ринке на колени запрыгнула Собака, потерлась о руки.

– Ты тоже это слышишь? – спросила Ринка, имея в виду музыку.

Кошка зевнула, показывая, что на такую ерунду она не обращает внимания. И вообще, приличные девушки в такое время спят и кошкам спать не мешают.

Ринка легла обратно. Обняла кошку. Несколько минут пялилась в потолок.

Музыка не прекращалась. Снова Вагнер, только тема другая. Все же музыка настоящая, решила Ринка. Но кто тут может играть по ночам?

Встав с постели, она накинула шаль и тихо-тихо, на цыпочках, пошла к двери. Выглянула. Показалось, музыка стала чуть громче. А в ноги ткнулось теплое и пушистое.

– Чш-ш! – сказала Ринка кошке и пошла вперед по коридору.

Тут же вспомнились страшилки от Магды про «вомпера» и живые портреты, и подумалось: может, зря она вышла из комнаты ночью? Все же дом некроманта. Мало ли, что тут водится.

Словно в подтверждение ее страхов, по ногам пронесся холодный ветерок, где-то что-то зашуршало… Ринка замерла. А кошка остановилась и недоуменно обернулась: ты что, мышей боишься? Идем, любопытно же!

И они пошли дальше. Впереди кошка, а за ней Ринка. На звук старого, чуть дребезжащего фортепиано. Через гостиную, вверх по лестнице, и дальше по коридору… Перед дальней дверью кошка остановилась и сказала веское:

– Мрр.

То есть здесь. Пришли, открывай, у меня же лапки.

Теперь звуки рояля слышались совсем явственно и по-настоящему, а с ними – глуховатый баритон и скрип педалей, а в паузе – словно бы шелест бумаги.

Глубоко вдохнув и зажмурившись для храбрости, Ринка толкнула дверь. Она открылась бесшумно, а тот, кто играл – ничего не заметил.

Это был Рихард. Пустая комната, только рояль, конторка с ворохом бумаги и перьями, яркая луна в окне и Рихард. Он играл на рояле, закрыв глаза и напевая тему Зигфрида. И вдруг замер на миг, встрепенулся – и принялся что-то быстро-быстро строчить пером на листе, прижатом к пюпитру книгой. То, что кроме луны, в комнате не было никакого света, ему совершенно не мешало.

Наверное, Ринка бы так и ушла, не потревожив его, но у кошки были другие планы. Она побежала, задрав хвост, вскочила на рояль, прошлась по клавишам – издавая ужасные хаотические звуки – и цапнула лапой перо из рук Рихарда.

Он отмахнулся от кошки, стряхнув ее на пол, обернулся и начал вставать.

Его глаза светились все тем же кошмарным синим светом, что и глаза Людвига – и во сне, и когда он убивал террористов… Боже, ей почти удалось об этом забыть, зачем она вспомнила? Зачем она пришла сюда? Ох, мамочки, что сейчас будет…

У Ринки подкосились колени, а сердце забилось где-то в горле, норовя выскочить и пуститься наутек. Сбежать бы, но ноги словно прилипли к полу, она вся одеревенела… это магия, да? Ее прокляли?.. Мамочки!..

– Я вас потревожил, фрау Рина? – обеспокоенно спросил Рихард. – Простите, я не думал, что вы услышите.

Ринка со всхлипом вдохнула и схватилась за дверной косяк.

Примерещилось. Слава Ктулху, всего лишь примерещилось! Это Рихард, самый обычный дворецкий. Никакой мистики с вомперами!

– Вы играли… – выдавила из себя Ринка. Горло пересохло от нервов, и голос дрожал. – Откуда вы…

– О, всего лишь мои скромные сочинения, фрау Рина. Бессонница, видите ли.

– Ваши?! – Ринка чуть не села, где стояла. – А… простите, Рихард, я не знаю вашей фамилии…

– Рихард Вагнер, фрау. Моя фамилия слишком скромна, чтобы обременять ею ваш слух.

– Так. Погодите. Рихард Вагнер, а то, что вы играли – новая опера, да? «Золото Рейна»? Или это был «Зигфрид»?

– «Золото Рейна», фрау. Откуда вы знаете? Это легенды не нашего мира.

– Да так, – Ринка обхватила себя руками за плечи. – Мне приснилось.

Рихард покачал головой и улыбнулся с видом мудреца, которому известны все тайны бытия.

– У вас весьма любопытные сны, фрау Рина. Если позволите, я провожу вас в вашу комнату. Здесь прохладно, вы можете простудиться.

Виен, Астурия. День следующий

Рина

Проснулась Ринка с больной головой и в растрепанных чувствах. Еще и сны странные, один Вагнер на чердаке чего стоил!

Потянувшись, она бросила сонный взгляд на часы, тикающие на столике у кровати, и наткнулась на брошенную поверх них шаль. Ту самую, в которой ходила слушать Вагнера. Тут же подумалось: хорошо, что это был сон, она же выскочила в ночнушке! Здесь все так сложно с приличиями! А потом до нее дошло, что вечером шаль была на кресле, а на столик Ринка ее сбросила, вернувшись в кровать среди ночи.